— Тише вы! Сплюшку разбудите!
— Серафим! — обрадовался Лёва.
— Живой! — взвизгнула свинка.
— Живой, живой... — проворчал мышонок. — Вот только не знаю, как отсюда спуститься.
— Ты погоди! — обнадёжил его Лёва, исчезая в темноте. — Я мигом!
— А что сова? — поинтересовалась Морская свинка.
— Спит, — сообщил Серафим, перебираясь на ветку. — Как прилетели, так сразу и завалилась. Просила к ужину разбудить.
Вскоре страус вернулся. За его спиной на бечёвке висел ярко размалёванный прямоугольник с изображением какого-то злодея. Злодей показывал длинный язык.
— Вот! — пояснил страус. — Воздушный змей! Сейчас я его выпущу, а ты хватайся за верёвку и — полный вперёд!
Страус приподнял змея за уголки и тот, подхваченный порывом ветра, взвился вверх. Серафим, учитывая безвыходность положения, на этот раз долго не раздумывал. Он уцепился за бечёвку и вместе со змеем взмыл над лесом.
— Ур-р-ра! — воскликнул Лёва.
— Пора?! — из дупла показалась заспанная сова. — Что?! Уже пора?! А где этот?!... Как его?!...
Глаза Сплюшки медленно закатились. Она упала навзничь и исчезла в дупле.
— Хр-р! Хр-р! — донеслось оттуда.
— Мой ученик! — всматриваясь в вечернее небо, заметил страус.
— Морской змей, я считаю, был бы надёжнее, — проворчала свинка.
Глава 3
О том, как страус Лёва построил дирижабль
днажды в лесу ударили морозы и наступила зима. Так говорится: "наступила", "ударили"... На самом деле ничего подобного не было. Просто стало холодно и выпал снег.
А вот Лёва, тот действительно с разбега наступил на грабли, и они его ударили по лбу. Но произошло это ещё осенью, когда Лёва испытывал новый планер, а Морская свинка сгребала опавшие листья для утепления погреба. И забыла грабли на поляне.
Афрозаяц, как всегда, крутился поблизости.
— Ну что там? — спросил жадный до новостей заяц у доктора, когда тот вышел от пострадавшего.
— Ушибся, — был краток Валерьян. — О грабли.
— Ограбили?! — заяц присвистнул.
— О грабли, — подтвердил доктор.
И вскоре по лесу разнёсся слух, что у Лёвы из гаража вынесли всё до последнего винтика. Этот слух очень взволновал сову Сплюшку, решившую, что у неё появился таинственный конкурент.
А Валерьян после тщательного осмотра установил у страуса шишку и прописал ему холодный "пятачок". Пятачок был у Морской свинки. Но её пятачок был всегда теплый. Морская свинка, готовая ради друга на всё, целый день просидела в погребе, чтобы его остудить. И заработала простуду. Так что вместо пятачка пришлось использовать медаль.
Остаток осени Лёва провалялся в постели с медалью на лбу. Чем очень порадовал грача. Пока страус болел, Саже не надо было при каждом дуновении ветра пристегиваться к ветке ремнём. И грачу так понравилась эта новая жизнь, что он решил подумать о своём будущем.
— Пора тебе, Лёва, подумать о своём будущем, — сказал Сажа, навестив больного страуса. — Я имею ввиду — взяться за голову.
Лёва взялся за голову и болезненно застонал.
— Вот-вот! Именно это я имею ввиду! — заметил грач. — Надо жить так, чтобы не было мучительно больно, Лёва!
После чего отбыл на Юг.
Каждую осень Сажа улетал на Юг. Потому, что зимой в лесу червей не было. А на Юге — были.
Ремень Сажа оставил доктору на хранение. А на изнанке нацарапал: "Мой ремень". Так-то. А Валерьян его на шею вместо шарфа намотал. Только прежде зачеркнул "ремень" и написал "нашейник". Получилось: "Мой нашейник".
Лёжа в постели и размышляя над словами грача, Лёва сделал кое-какие выводы. Он решил построить новый летательный аппарат — дирижабль. Дирижабли, как известно, взлетают без разбега. И, стало быть, Лёва мог избежать случайных ушибов.
Когда выпал первый снег, дирижабль был готов к полету.
Лёва встал на лыжи и отправился в лес за топливом. Поскольку дирижабль работал на дровах. Страус наслаждался лыжной прогулкой и во все глаза смотрел по сторонам. Смотреть по сторонам, вообще говоря, дело интересное. В одну сторону посмотришь — там одно, а в другую глянешь — уже совсем другое.
Так как Лёва смотрел по сторонам, он не сразу заметил Морскую свинку, съезжавшую на санях по склону оврага.
— Лыжню-ю! — скомандовала свинка. Страус благоразумно посторонился.
— Что?! Крылья на лыжи поменял?! — весело крикнула свинка, промчавшись мимо него в облаке снежной пыли.
— Ну, ты тоже не на катере, — парировал страус.
Морская свинка мчалась весьма быстро, и когда Афрозаяц выскочил на проезжую часть, она уже не смогла затормозить. Она была очень грузная. А в подобных случаях вообще не известно, что тяжелее: разогнать сани или же их остановить. Сани сбросили зайца с дороги и перевернулись на полном ходу.
— Убили! — ощупывая себя, причитал Афрозаяц. — Вычеркните меня из "Красной книги"! Нету больше африканских зайцев!
— Эй! — окликнула зайца Морская свинка, барахтаясь в сугробе. — Ты живой?!
— Мёртвый, — ответил заяц.
— А это что?! — свинка заметила странное существо, стоявшее на обочине и облепленное снегом.
Заяц тут же вскочил на ноги.
— Моя снежная баба! Я нашёл! — обхватив существо, заявил он. — Моя морковь!
И действительно, у существа вместо носа было что-то красное, похожее на морковку.
Существо шевельнулось, и снег с него осыпался, обнажив дрожащую от холода мохнатую птицу с длинным клювом.
— Сам ты баба! — сказала птица с досадой. — Я — Цапель! Не цапля, а — Цапель! Прошу не путать!
Вдруг совсем рядом прогремел ружейный выстрел, и заяц нырнул в сугроб. Сверху обрушилась всклокоченная сова. Под крылом у неё было зажато ружьё, а в когтях — бумажка.
— Стоять! А то как жахну! — прохрипела она, отдышавшись. — Куда зайца дели?!
— Я тебе жахну! — Морская свинка скинула бушлат и двинулась на сову. — Бушлатом загоняю, мышеловка пернатая!
Она давно искала случая рассчитаться с совой за похищение Серафима.
— Хр-р! Хр-р! — ответила Сплюшка.
Глаза у совы предательски закатились, и она как подкошенная рухнула в снег.
— Есть, — сказала Морская свинка. — Нокаут. Цапель робко тронул её за плечо.
— Слышь, морячок! — просипел он, вздрагивая от холода. — На Юг мне надо! От клина я, понимаешь, отбился!
— Чего? — свинка подобрала оброненную совой бумажку и прочитала. — "Вызов. Сейчас верни шубу. Или будем драться один на один. Афрозаяц".
— Пропаду я здесь! — Цапель переминался с ноги на ногу. — Совсем закоченею!
— Ну заяц! Ну даёт! — свинка наколола бумажку на совиный клюв и поставила опрокинутые сани на полозья. — От клина, говоришь? Ладно. Прыгай на корму. Там разберёмся.
Цапель поспешно влез на сани. А Морская свинка, широкая душа, накинула на него свой бушлат, вскочила сзади на полозья и оттолкнулась ногой. Экипаж тронулся с места и исчез за поворотом.
А заяц откопался из сугроба и осторожно подошёл к спящей сове.
— Говорил я тебе, что мы ещё встретимся?! — процедил он сквозь зубы.
— Хр-р! Хр-р! — ответила сова, поворачиваясь на бок.
— Ну так вот! — пообещал заяц. — Мы ещё встретимся!
Он отбежал на безопасное расстояние и бросил в сову снежком. Но не добросил. Потому, что расстояние было безопасное.
А Лёва, тем временем, готовился к полёту. Он критически осмотрел своё хозяйство. Большая серебристого цвета "сигара" дирижабля возвышалась посреди гаража. Рядом стояла корзина для пассажиров. Поленница с топливом была аккуратно сложена у стены. Единственное, чего не хватало, так это печки. Той самой печки, которая должна была нагнетать горячий воздух в дирижабль и приводить его в действие.
Дверь гаража заскрипела на ржавых петлях и впустила внутрь Морскую свинку. Вокруг неё клубилось облако пара. А за спиной маячило долговязое существо с голыми ногами и длинным клювом.
— Ага! — воскликнула свинка. — Вот он — дирижабль!
И, отстранив Лёву, вразвалочку приблизилась к серебристой "сигаре". Она, конечно, знала что Лёва строит у себя в гараже, но видела это впервые. Свинка приложила ухо к поверхности "сигары" и постучала по её корпусу.
— Пустой! — удивилась она.
— А ты как думала? — ядовито поинтересовался Лёва.
— Ну-у-у!... — неопределённо произнесла Морская свинка.
— Пустой! — страус забегал по гаражу. — Вот именно, что пустой! А когда в нём будет горячий воздух, он полетит быстрее Сажи!
— А когда будет? — робко спросил долговязый, кутаясь в бушлат.
— Печки нет, — мрачно ответил страус.
— Да вот, познакомься! — спохватилась Морская свинка. — Это Цапель. На Юг ему надо.
— Выручайте, братки! — просипел Цапель. — Третий день прозябаю в лесу-то! Совсем прозяб!
— Эх, сюда бы ледокол! — крякнула свинка.
— Ладно, — Лёва принял решение. — Все за мной.
А мышонок Серафим в этот зимний день чувствовал себя замечательно. Он сидел в качалке рядом с печкой, пил из блюдца горячее молоко и рассматривал в телоскоп приколотую к стене булавками карту звёздного неба.
Карта, печка и телоскоп достались Серафиму от дедушки. А дедушка у мышонка был знаменитый. Когда-то дедушка играл в театре. Вернее, сыграл он всего одну роль, но зато как сыграл! До этого дедушка долго прожил под сценой, благодаря чему выучил назубок почти весь театральный репертуар.
Однажды в театре выступала приезжая труппа. И, можете себе представить, дедушка в жизни не слышал такой скучной пьесы. Актёры молча скакали по сцене, выбивая из досок пыль, вертелись и дрыгали ногами. Видимо, они позабыли текст. И тогда дедушка решил спасти представление. Он вышел на сцену и произнёс всего одну реплику.
— Любимая! — воскликнул он. — Ты слышишь, как вращаются светила?
Главная героиня сразу упала в обморок. Зрители засвистели и затопали ногами. Словом, успех был оглушительный. Кто-то из зала бросил в дедушку подозрительной трубой. В такие трубы зрители иногда подозревают актёров. Дедушка счёл за лучшее скрыться в суфлёрской будке. А трубу он прихватил с собой. И тогда же он, кстати, понял, почему актёры промолчали весь спектакль. Потому, что в будке суфлёра не было.