Она содержала салон модного платья под вывеской "Для тех, кто в форме".
Но, несмотря на то, что она довольно ловко шила и вязала, Ехидна очень скоро осталась без клиентов. Виной этому был её безукоризненный вкус. Ехидна во всем искала совершенства. А совершенства не было. Особенно в тех, кто к ней обращался. И тогда Ехидна принималась бороться за красоту на собственный манер. Судите сами.
Один пожилой волк собирается на вечеринку в знакомое стадо. И заказывает у Ехидны "домино" в чёрную и красную клетку. Он хочет прибыть на вечеринку в костюме арлекина. Устроить такой, знаете, приятный сюрприз. И что же он получает взамен? Он получает коробку с набором игральных костяшек и напутствие:
— В вашем возрасте, милок, лучше забивать "козла" с приятелями. А за тёлками пусть молодые бегают.
Или другой случай. Заглядывает в салон жираф и просит "бабочку". Он, допустим, считает, что "бабочка" выгодно подчеркнёт его врождённое благородство.
— Вам какую? — вежливо интересуется Ехидна. — Махаона? Или, может, капустницу?
— Белую мне, — скромно просит жираф.
И тут же получает от Ехидны пузырёк с прозрачной жидкостью.
— Это что?! — недоумевает жираф.
— Пятновыводитель, — хладнокровно заявляет Ехидна. — Сперва надо шею вымыть. А после — "бабочку" надевать.
Такое странное обслуживание посетителей очень скоро закончилось. Посетители закончились. И обслуживание закончилось.
Ехидна закрыла салон и отправилась на поиски совершенства.
Ранней весной эти поиски привели её на берег реки, где намётанным глазом Ехидна сразу приметила отличное место для швейной мастерской. И решила начать новое дело.
Услышав стук молотка, Вау вышла из пещеры. Каково же было её удивление, когда под корнями кривой сосны, что росла на обрыве, она обнаружила Ехидну.
— Здесь мои корни! — нахально заявила Ехидна. — И здесь я останусь! Имейте это ввиду!
Забивая очередной гвоздь, на последнем слове она сделала ударение. Ехидна прибивала к сосне вывеску "Швейное дело. Ехидна и сыновья".
— Конечно, мадам, — любезно ответила Вау. — Только оставайтесь чуть-чуть потише.
— Мадемуазель, — сухо поправила её Ехидна. — Я пока девица. Вау прочла вывеску и задумалась. Она никогда не слышала про мадемуазель, у которой были бы сыновья. Или, хотя бы, дочери.
— Ладно, — сказала она. — Так даже лучше. От детей всегда шум. Сыновей Ехидна придумала для солидности. Так поступают многие крупные компании. А под вывеской печатными буквами добавила список предлагаемых услуг: "Шью, плету и вяжу".
Первой к Ехидне пришла Морская свинка. Она хотела слегка приодеться.
Весной вообще все стараются как-то изменить свой облик. Видимо, таково действие природы.
Например, мышонок Серафим пушил свой хвост. Он мечтал хотя бы издали смахивать на Вау.
— На два слова! — сказала Морская свинка, заглядывая к Ехидне. Та без особого энтузиазма оглядела фигуру посетительницы.
— Естественно, — вздохнула она, выходя из мастерской.
— Красный цвет, — Морская свинка прищурилась. — Яркий такой красный. Как считаете?
— Бычкам нравится, — фыркнула Ехидна. Из реки вынырнула Макрель.
— На рыбалку? — поинтересовалась она. — А я тут щуку встретила. Хорошо бы её того...
— Как насчёт красной жакетки? — Морская свинка подмигнула портнихе. — Для завязки отношений?
— Лучше всего поставить капкан, — рассуждала вслух Макрель. — Тогда щука подумает, что это её родственник и полезет целоваться. А тот ка-а-ак!...
— Вы бы, милочка, почистились! — перебила рыбу Ехидна. — Нехорошо! Вы же вся в чешуе!
После этого замечания Макрель буквально онемела. Она долго думала, что бы такое ответить. А потом молча ушла под воду. Быть может, с тех пор и говорят: "Нем, как рыба".
— Ну так что?! — заторопилась Морская свинка. — Договорились?! Она спешила на огород. На поливку апельсинов. Вернее, пока только одной косточки, от которой ожидался обильный урожай. Косточку ей подарил грач Сажа по возвращении с Юга.
— Ну ты загорел! — удивилась Морская свинка. — Совсем чёрный! Сажа выложил перед ней подарок.
— На Юге из таких костей красные мячики растут. Апельсинами называются, — пояснил грач. — А я за это на твоём огороде червей буду копать.
Вот почему свинка заказала у Ехидны именно красный жакет. К моменту созревания апельсинов она хотела соответствовать.
Совершив, таким образом, выгодную сделку, предприимчивый грач полетел к Валерьяну за своим ремнём.
Валерьян лежал в "Смотровой" на спине, жевал травинку и рассматривал набухающие на деревьях почки. С чисто, разумеется, медицинской точки зрения.
Получив ремень обратно, Сажа понял, что его имущество безнадёжно испорчено.
— Мой на-шей-ник, — прочитал Сажа, перебирая ремень, словно телеграфную ленту. — Здесь была надпись: "Мой ремень"!
— Я мыл, — ответил доктор. — Даже с мылом.
— А пряжка где?!
Пряжку Валерьян "ампутировал". Пряжка была стальная и для нашейника не годилась. Потому, что зимой иногда к ней приклеивался язык.
Грач так разозлился, что Валерьяну пришлось спасаться бегством. Некоторое время Сажа преследовал его по "Смотровой". А потом Валерьян скрылся в сундуке.
— Мания преследования! — сказал он изнутри. — Чёрная горячка!
История этого сундука такова. Некогда сова Сплюшка стала жаловаться на провалы в памяти. От подобных заболеваний гомеопатия знала одно сильное средство — корень болиголова. Корень вызывал легкую головную боль. Что, по мнению Валерьяна, заставляло больных сосредоточиться.
Так вот. Откапывая на склоне оврага корень болиголова, Валерьян обнаружил этот самый сундук. В сундуке лежала свёрнутая трубочкой бумага. А на бумаге были изображены три скелета, протянувшие передние конечности в направлении креста.
Валерьян трезво рассудил, что на схеме отмечен пункт "скорой помощи". Скелеты же остались от тех, кто в ней нуждался, но, почему-то, не дошёл. Тогда Валерьян перетащил сундук в "Смотровую". И стал в нём спать.
Как вы, наверное, догадались, сундук принадлежал сове Сплюшке, которая мечтала наполнить его деньгами. Она и закопала сундук на склоне оврага. Не особенно полагаясь на свою память, сова начертила план, где обозначила крестом место захоронения сундука. А план забыла внутри. Что же касается трёх скелетов, то это всего лишь древний разбойничий знак. И обозначает он смертный приговор всякому, кто покусится на Сплюшкино добро.
Оставшись без ремня, Сажа прямиком полетел к страусу Лёве. Чтобы как-нибудь с ним договориться. Поскольку шансы быть сбитым во время испытаний очередного аэроплана, по мнению грача, составляли так примерно процентов сто.
Лёву он застал в гараже. Упираясь ногами в пол, страус толкал к выходу какой-то тяжёлый на вид механизм.
— Это что? — с опаской спросил Сажа.
— Двигатель, — страус перевёл дух, — реактивный. Сажа постучал клювом по металлической поверхности:
— Работает?
— Двигается! — ответил страус, налегая плечом на механизм.
Сажа вздрогнул. Он представил, как эта железная махина врежется в дерево с его новым гнездом.
— Чепуха! — убеждённо заявил Сажа. — Теперь на таких не летают. Про винтолёт слыхал?!
И грач в общих чертах описал страусу устройство аппарата.
— Толково придумано! — похвалил страус.
Идея Лёве понравилась. Он вообще понимал, что наука не стоит на месте. И что ему тоже давно пора сделать шаг вперёд.
— А разгоняться надо вдоль берега, — предупредил его Сажа. — По песку. Там сцепление лучше.
Вскоре винтолёт был готов к испытаниям. Он состоял из велосипеда и шеста с пропеллером, прилаженного к раме.
Конечно, разгоняться вдоль берега оказалось сложнее, чем на поляне. Колёса винтолёта глубоко увязали в песке.
Зато сцепление было, действительно, что надо.
Лёва сцепился с Афрозайцем, который сиганул ему на грудь из камышей с воплем: "По-по-жар!"
Винтолёт опрокинулся, и заяц со страусом оказались на песке. Причём Лёва пропахал клювом глубокую борозду.
— Рождённый ползать, — философски заметила Вау, — летать не может.
Вау грелась на солнце у входа в пещеру и с интересом наблюдала за происходящим.
— По-по-жар! — пролепетал Афрозаяц, вырвался из Левиных объятий и припустил в сторону "Смотровой".
А страус, так ничего и не успев понять, взвалил винтолёт на плечо и побрёл в гараж. Техника требовала капитального ремонта.
Дело в том, что Афрозаяц давно задумал одну диверсию. Он подкрался к совиному дуплу, когда Сплюшка отдыхала после ночной вылазки, и бросил туда зажжённую паклю. А потом побежал всех предупредить об опасности.
— По-по-жар! — сообщил он Валерьяну, влетев в "Смотровую".
— Заикание?! — промурлыкал доктор, облизываясь.
Он только что опробовал новую настойку. И был в отличном расположении духа.
— Заикание лучше всего лечить скороговоркой, — Валерьян задумался. — Говори. Только быстро. Карл у карлы украл нашейник.
— Куда спешить-то? — спросил Афрозаяц, как-то сразу успокоившись.
Между тем, Ехидна трудилась над первым заказом. Вдруг на неё упала чья-то тень. Ехидна оторвалась от работы и подняла голову.
Вход в мастерскую загораживала разъярённая сова. Перья на ней слегка дымились.
— Ты, что ли, будешь сыновья?! — рявкнула Сплюшка.
— Потише, милочка! — вежливо отозвалась Ехидна. — Соседи жалуются!
— Здесь, что ли, этого... Как его?! — Сплюшка ещё раз глянула на вывеску. — Вяжут?!
— А вы что хотите связать? — поинтересовалась Ехидна.
— Зайца! — проскрежетала сова, вращая глазами. — Смотри сюда! Это видишь?! А это?!
Она повернулась к Ехидне опалёнными боками.
— Вам к доктору надо, милочка, — вздохнула Ехидна.
— Сами управимся! — грубо ответила Сплюшка.
И в следующее мгновение в мастерской опять стало светло.
— Естественно, — пробормотала Ехидна, вновь принимаясь за прерванную работу.
А Морской свинке уже не терпелось увидеть свой новый жакет. Она умылась, "надраила" пятачок и пошла к Ехидне. По дороге свинка заглянула к мышонку Серафиму.