— Ну что ты уже определилась, кто из нас будет греть тебя холодными ночами в рейде? — спросил Битый.
— Я бы вручила тебе приз за самый худший подкат в истории, но к сожалению уже отдала его парню, подходившему к нам за стойкой. Не думала, что его кто-то сможет переплюнуть.
Муры заржали.
Ника стойко терпела пошлые шутки и грубые ухаживания, она до суха вычерпала свой запас остроумия, отбиваясь от наглых подкатов. Роль лесбиянки ей далась на удивленье легко, она просто представляла, как будет рассказывать эту историю Седому и вот уже вместо робкого похлопывания, официантка получала ощутимый шлепок по заднице. Все бы ничего, но одна из подавальщиц, начала отвечать Нике на знаки внимания. Но в целом все прошло лучше, чем она ожидала.
— Так все. Детское время вышло, пора чистить зубки и спать. Сбор в 6 утра, где обычно. — объявил Бес, как только стукнуло 23:00. — Если кто опоздает, лишу половины оклада за рейд. Новенькая, тебя это особенно касается.
Он все еще намеренно не звал ее по имени и не назвал место встречи. Ника со всеми попрощалась, ответив на парочку предложений провести ночь не у себя в комнате банальным «Да пошел ты!». Фантазии на что-то другое у нее уже не хватало. Они с Билли вышли на улицу, и Ника закрыла глаза и с наслаждением втянула носом не пропитанный табаком и женскими духами воздух.
— Какая красотища! — сказала она, крутя головой во все стороны. В ночной темноте зазывно мигающие неоновые вывески были особенно красивы и заставляли усомниться в реальности происходящего. Даже совсем не азартную Нику Билли пришлось одергивать, не давая ей зайти в казино.
Когда они поднялись в квартиру Билли, Ника с облегчение скинула ботинки и устало завалилась на кровать.
— Надо бы тебе обувку для стаба прикупить. — заметила подруга.
— Ага. Как только заработаю на нее. Сколько обычно длится рейд?
— По-разному, смотря где рыбачить будем, обычно от одного до трех дней.
— И как мне себя вести, когда вы будете стрелять в рейдеров или ловить их?
— Геройств от тебя никто не ждет. Просто хорошо выполняй свою работу сенса и не более.
— Так и передам своей совести.
— Подруга, отбрось этот рудимент и не парься. Все будет хорошо. А сейчас свали с моей подушки, я сплю справа. И держи руки при себе, не надо мне тут твоих лесбийских штучек.
— Да пошла ты! — рассмеялась Ника и пихнула подругу локтем в бок.
В первый раз, когда Тафгай встретил Крестного, который с парочкой других пленников прибыл на уборку мусора, они лишь обменялись взглядами, возможность поговорить им так и не представилась.
Прошло уже десять дней с момента их прибытия в Лагерь, и вот они увиделись снова. Бригада Тафгая как раз пошла на перерыв, а группа уборщиков ждала, когда пригонят «Камаз» для вывоза мусора.
Здоровяк с трудом опознал своего крестного в толпе пленников. Он заметно сдал за эти дни: слегка прихрамывал на одну ногу, похудел, теперь Крестный был лысый с густой черной бородой и повязкой на левом глазу.
Тафгай отозвал его в сторону, они крепко обнялись.
— Как ты? — спросил у него Крестный. Всегда румяное сытое лицо здоровяка осунулось, под глазами появились синяки.
— Нормально. Спим по пять часов, баланду три раза в день подают, каждые три часа перерыв пятнадцать минут. Профсоюзов только нет и больничный не оплачивается, а так все как у людей. С кровью вот только что-то зачастили, последние три дня без перерыва отхлебывают, может хоть значок почетный донор дадут. А у тебя, что за смена имиджа?
— На второй день мне половину печени вырезали. А на пятый глаз. Кровь тоже через день берут. А это типа маскировка. Помнишь мура, который командовал, когда нас сюда привезли?
— Так точно. Его Кабан зовут.
— Вот-вот. Я эту свинью уже встречал в компании человека, пересечься с которым мне бы очень сейчас не хотелось. Смекаешь?
— Не очень вообще-то.
— Помнишь, я говорил, что у меня до тебя крестников не было три года. Ты, наверное, заметил, я всегда избегал этой темы. Потому, что чувствую вину за те события. Случилось это в те времена, когда я носил другое имя, звали меня тогда Клин.
Все началось банально, втретил двух парней, окрестил их Мулом и Помпой. Была у нас одна точка, с которой всегда верняк. Поднялись мы со временем до купцов, катались караванном, как положено и все дела. Мул был мощным пиромантом, а над Помпой Улей словно подшутил и подарил ему палец-зажигалку. Завидовал Помпа ему крепко, я замечал, но значения особого не придавал.
Однажды нарвались мы на элитника. Меня корпусом машины приложило, я отрубился, а когда очнулся, то узнал, что остался у меня один крестник. Мул как всегда первый в драку полез. А Помпа на себя командование принял и приказал не стрелять, сказал Мула все равно уже не спасти.
Да только выжил Мул, и когда он снова вернулся, то был уже не в настроении диалог вести. Попал наш караван в засаду к мурам, прижали нас крепко. Я один только и выбрался, а Помпа в плен попал.
Я за ними потом еще следил. Тело Помпы нашел, изувечили его с фантазией, всяких мертвецов повидал, но та картина до сих пор из головы не выходит. Вот там я Кабана и видел.
— Ну дела. Думаешь, Мул до сих пор жив?
— Возможно.
— Это, я вам доложу, крайне хреново. Надо скорей сваливать отсюда. Есть мыслишки по этому поводу?
— Кое-какие соображения имеются.
— Кстати, у меня для тебя тоже новость, мне кажется, я видел Седого.
Глава 24. Снова свежак
Люди. Спешат, мечутся. Зачем, спрашивается? Жизнь, говорите, скоротечна? Хотим успеть? Ну да, конечно. Всякое копошение ищет себе смысл. Иначе и суета не в радость…
До того как обратившийся сокамерник кинулся на Седого, рейдер успел соскочить и подобно матадору выставил перед собой куртку. Зараженный бездумно метнулся вперед, свежеобращенные довольно медлительны, так что Седой успел отпрыгнуть в сторону, а пустыш с курткой на голове влетел в стену.
Рейдер тут же оказался возле упавшего противника и опустил ботинок ему на голову. Затем еще раз и еще, пока куртка не пропиталась кровью, и хруст не сменился чавканьем.
Седой подбежал ко второму сокамернику, который только начал подниматься со своего места. Он дернул лавку на себя и зараженный свалился. Рейдер схватил лавочку и с размаху долбанул ею пустыша. Противника откинуло на решетку, и Седой впечатал ботинок ему в грудь.
Пустыш снова ударился об решетку. Рейдер нанес еще один удар прямо в голову, и башка зараженного проскочила сквозь прутья. «И так сойдет» — подумал Седой и оставил противника в покое. Зараженный барахтался и урчал, но так и не смог выдернуть голову. Урчание не прекращалось, так что рейдеру пришлось засунуть в рот твари его же носок.
Седой поставил лавку на место и улегся на нее. Сейчас, когда адреналин пошел на убыль, рейдер снова почувствовал боль во всем теле. Он несколько раз отрубался. А когда в дверь сознания постучалось споровое голодание, то и вовсе перешел на энергосберегающий режим, открывая глаза лишь на пару секунд, дабы убедится, что ничего не изменилось.
В таком режиме прошло двое суток, он уже плохо соображал, а возвращение в реальный мир с каждым разом давалось все тяжелее. К тому же запах разложения стоял такой, что он тут же снова активировал дар и погружался во мрак заветной комнаты.
Наконец, когда в очередной раз ему показалось, что снаружи раздались звуки, он с трудом разлепил глаза.
— Открой уже сраную дверь! — раздался за стеной хриплый голос.
— Да не подходят эти ключи! — ответили ему.
— Дак найди те, которые подходят! Ты чо тупишь, внатуре?
Седой мигом подскочил. Голова закружилась, он покачнулся, но устоял, оперевшись на стену. По характерному говору, с вероятностью 90 % можно определить, что скорей всего это муры.
Рейдер подошел к снова задергавшемуся при его появлении пустышу, стянул с него штаны и надел их на себя, повезло, что они не были обгажены. Напялил на зараженного брюки мертвеца, а на труп свои собственные камуфляжные. Ботинки поменял на кроссовки. И последний штрих натянул на голову валяющийся на полу жиганский кипарик одного из сокамерников.
— А с какого перепугу я должен их искать, я в шестерки не записывался.
— Слышь, картежник, я тебе щас двойку пропишу, а потом туз порву, и ты из вольта в даму переобуешься. Понял?
— Как вы меня оба достали! — вклинился третий голос. — Еще раз между собой закуситесь, обоих в расход пущу!
— Метнулись оба, кто не принесет ключи, тому очко распинаем всей бригадой. — Раздался топот двух пар ног и все тот же голос произнес:
— Во дебилы. — затем с металлическим лязгом ключ несколько раз провернулся в замке и дверь распахнулась. Внутрь вошел одетый в черную военную форму бандит с перечеркивающим острое лицо шрамом.
— Братан, братуха, братишка! Не уходи! Я здесь уже два дня, братишка. Тут, тут, вон зомби! Все как в кино, братан. Не веришь сам посмотри. — прикинувшись шлангом, залепетал Седой.
— Заткнись. — оборвал его мур, закрыв нос от запаха разложения. — Кто такой? Как зовут? — гнусаво проговорил он.
— Ан…Андрей. — Седой заметил, что уже и позабыл, свое старое имя.
— Чо тут произошло и откуда здесь вон то тело в комуфляже?
— Загребли его, как и всех. Как я из базара понял, у него с собой целый рюкзак оружия был. Я подумал у него приход знатный. Он все твердил за какой-то Стикс и про то, что мы все пустыши. Я такое уже видел и не раз. А потом он как накинется на второго мужика. Башку ему между решеток запихал и на меня попер. Ну я его сначала вырубил. А он очнулся и опять за старое. Ну кароче, я чет психанул, остановится не смог и уработал его по полной.
Мур подошел к клетке и, порывшись в связке, нашел нужный ключ и отпер дверь. Седой выскочил из камеры.
— Благодарствую, братан, век не забуду! Пацанам своим всем скажу, они для тебя такую поляну накроют! Если будешь когда в Медвежьем, скажи что меня знаешь, тебе все двери открыты будут. — продолжал ломать комедию Седой.