По ряду объективных причин, путешествие в страну Козлотопье воздухом — нежелательно. Среди главных препятствий, фигурирующих в докладе, оказались виверны, в некоторых местах расплодившиеся в неимоверном количестве. По заказу Грога, Пинк построил двухмачтовую шхуну с авианосным уклоном. На юте небольшого парусного корабля он сделал площадку для посадки воздушного шара с винтовым двигателем. Гном, в запале, предложил построить фрегат, но Грог покрутил у виска пальцем, мотивируя это тем, что в Козлотопье, хоть и обширное море, но оно захватывает страну, только краем. А в реке и шхуны — много. Пинк высказал опасение по поводу нехватки команды, чтобы управляться с парусами, но, Авантюрист ему ответил:
— В Приозёрске, можно набрать не только команду, а даже обслуживающий персонал с местной паперти. Тогда не придётся полагаться на удачу, делая ставку на ресурсы Козлотопья, тем более, какие они там, все прекрасно осведомлены. К тому же, у шхуны паровой двигатель есть, с приводом на винт.
— А какие паруса поставим? — для чего-то спросил гном, хоть был прекрасно информирован: и о форме, и о материале оснастки шхуны.
— Махровые! — не растерялся Грог. — Чтобы смешнее было. Или, на худой конец, красные батистовые портянки на вооружение пустим, а на такелаж — грязные бельевые верёвки.
Сам речной порт развился на всю катушку, на раскрутку которой, оказался способен Пинк. В его услуги входили: водные прогулки, деловые поездки, экскурсии к русалкам и доставка плотов из Козлотопья. Даже рыбалка на летучую рыбу вошла в прейскурант. То, что рыбёшка здесь, по лётным качествам, соперничает с воронами, это давно все уяснили и сидящую на ветвях ихтиофауну Синюшного озера, ловили далеко не с катеров и лодок, так что в помощь рыбакам, Пинк всегда присовокуплял воздушный шар. Но и рыба, в последнее время, стала учёная и не желала клевать: ни на морковку, ни на капусту, сама добывая её на огородах, в тёмное время суток. Хозяева приусадебных участков извелись, гадая, кто сейчас поедает овощи: летучая рыба, пегасовидная корова или чавкает мандрагора, под землёй дожёвывая клубень картофеля. Последнюю пытались вывести шанцевым инструментом, но — малорезультативно. Поговаривают, что в одном селе, под покровом полной темноты, сосед зарезал соседа вилами, перепутав его с подземным вором. Также ходили слухи, что и чавканье это было, не относящееся к поеданию корнеплодов. В другом поселении, мужик рядом с собой зажженную свечку поставил, чтобы не ошиблись. И не ошиблись! Все учёные стали, и многие слышали о том, что мандрагора по ночам светится. Опять неувязочка и применение сельскохозяйственного орудия. Туды ему… Хуже всего, конечно, гоблины, но и к рыбалке они, не имеют никакого отношения.
Аэродром, построенный Пинком, по его мнению, оказался маловат и, присвоив ему статус запасного, гном построил другой, поближе к речному порту, чтобы не разрываться между двумя структурами, стесняясь в их удалении, друг от друга. Когда всё под рукой, оно, как-то сподручней. Экскурсии, прогулки, деловые путешествия — всё вошло в прейскурант услуг. С речки Тухлянки несло одноимённым запахом, что, само по себе, не могло повлиять на расписание полётов, но, могло оказать решающее влияние на желание клиентов воспользоваться услугами авиации, вот только выбора у них не было: ни в авиапутешествии, ни в передвижении по воде. Монополист Пинк не желал делиться своими секретами, ни с кем, оставаясь единственным, кто предоставляет такие услуги населению. Разумеется, речь идёт о воздушном транспорте. Впрочем, другие порты были рыбацкими, и ещё не спохватились о том, что на речных прогулках можно зарабатывать вполне неплохие деньги. После прошедшего урагана Приозёрский флот, из упадка, постепенно восстановился, даже с излишком, чему способствовала доставка плотов из Козлотопья, к чему и Пинк приложил руку.
Особую заботу гному представляло охранение объектов, от посягательства любопытных гоблинов. Зелёные не довольствовались воровством морковки, а проявляли любопытство на всех уровнях бытия, суя свои носы во все щели. Тому, что они ещё продолжали ходить носатыми, оставалось, только удивляться. Чего Пинк предпринимал, в связи с экспансией гоблинов в аэродромное хозяйство? Проще сказать, чего не делал — не сбрасывал на них шариковую бомбу, хоть и очень хотелось. Биологическая атака, в виде угощения, сдобренного дустом и, якобы, забытого на поляне, так же — ничего не дала. Отравление оказалось, видимо, лёгким и шаман, побегав кругами вокруг скорбящих, быстро поднял всех на ноги, посредством дезинфекции. На всякий случай, он проделал манипуляцию с дегазацией, и, была-не была — провёл дезактивацию. Продвинутый гоблин торжествовал! Тогда Пинк надул метеорологический зонд и спрятался в кустах. Как только любознательные гоблины залезли в корзину, он обрубил канат. Ветер, как раз дул в сторону Нефилимии. «Пусть эти козявки великанов развлекают, раз зелёных ничего не берёт — те их и не заметят, поди», — думал гном, провожая за границу туристов, позеленевших от страха и от злости, хоть этот фактор и остался визуально незамеченным, в связи с естественной окраской прирождённых ворюг, маскирующихся под траву.
Как Пинк договаривался с гидрами, история умалчивает, к тому же гномы не любят раскрывать свои тайны, но, болотный газ, он к себе в ангар, всё-таки, провёл. В связи с новыми возможностями, дрова, как топливо, отошли на второй план, используясь только тогда, когда заканчивалось основное горючее, в самом неподходящем месте. Да и то сказать, в последнее время добыча брёвен в священном лесу приобрела проблематичную окраску. Вырубка повсеместно запрещена. В мрачном лесу не видно ничего, дальше собственного носа и кто-то больно дерётся. Абсурдный лес — королевский заказник, как и Грибной. В последнем, к тому же, небезопасно, из-за змеевидных поганок, которые способны перемещаться, по своему усмотрению и смертельно ядовиты. Плоты из Козлотопья — единственное законное средство пополнить запасы древесины. А в целом, всё прогрессивное человечество, относящееся к строительству, давно и уверенно перешло на каменный материал, которого хватало с избытком.
За последнее время, священный лес заметно преобразился и эльфийке Эллиме, было уже не так комфортно прыгать по лианам. Теперь ей предстояло довольствоваться, только бельевыми верёвками. В магистрат неоднократно поступали жалобы на испачканное бельё, которое сушилось на свежем воздухе и бургомистр обещал принять меры, отловив таинственного хулигана. Сама эльфийка, за прошедший период времени, изменилась, избавившись от излишней наивности, возмужала, но, как поправлял Авантюриста Пинк — обабилась. В чём это заявление заключается, гном так и не смог, внятно и доходчиво, пояснить. Ей часто снился один и тот же сон про то, как в стране северных ветров, где большее время года господствуют снега, согретый слабыми лучами майского солнца, расцветал удивительный цветок, которого она так ни разу и не увидела. Снилось Эллиме, как нежно-фиолетовым цветом покрывались все сады и аллеи, а в пронзительно-синей вышине неба летел косяк припозднившихся, с возвращением, птиц. Почему одни виды пернатых улетают на зимовку, а другие остаются, эльфийка так и не смогла, для себя, уяснить. Грог сказал: «Почему улетают? Потому что пешком через море не пройти! Он посоветовал ей не забивать голову всякой ерундой, не имеющей к деятельности Эллимы никакого отношения, а лучше попрактиковаться в стрельбе из лука, потому что Грог, краем уха, слышал про способности кентавров. Слышал он и про то, что они отличные стрелки и мастерски владеют копьём, а вот чего от них ожидать, не слышал ничего. Те особи, которые приходят к местным кузнецам набивать подковы, не имеют к полудиким сородичам, никакого отношения. Эльфийка всё понимала, но, цветущая сирень стояла перед глазами, не давая сосредоточиться и Эллима, во что бы, то ни стало, хотела узнать у Грога про этот цветок.
— Мне чего, сгонять за ним, что ли? — возмущался Авантюрист непонятливости наивной девушки. — Дался он тебе! Да и то сказать, что цветёт он короткий промежуток времени.
— Послушай, — как-то, спросил он её, — а тебе не снилось, что-либо оранжевое? Например: оранжевая мама, оранжевый Пинк, на оранжевом снегу…
— А что? — испуганно спросила Эллима.
— Да, так — ерунда! — махнул рукой Грог. — Но, мне бы это напомнило аварию на комбинате химической промышленности…
Эльфийка вытянула лицо, силясь понять, что Авантюрист, только что сказал, но — промолчала. Вместо расспросов, она заказала себе платье, в тон заморскому цветку, вот только оттенок у наряда получился, какой-то, тоскливо-унылый, никак не тянущий на философскую утончённость цветовой гаммы.
— Ты что, решила в Козлотопье кентавров охмурять? — не удержался Грог от едкого комментария.
Приглядевшись внимательно к цветовому оттенку, он задал дополнительный вопрос:
— Ты его в свёкле отваривала, что ли?
Эльфийка ничего не ответила, вероятно, обидевшись и по-детски поджала губы. Всё это напоминало известные игры, а подобные мысли заранее навевали уныние, граничащее с паникой. Грог старательно обходил подводные камни и расставленные ловушки, лавируя между обеими угрозами. Он переспросил эльфийку, будучи уверенным в том, что она не поняла с первого раза:
— Ты платья свекольным соком красила, что ли? Или варила, вместе с корнеплодами?
Эллима окончательно ушла в себя, не желая отвечать на провокационные вопросы. Чем это заканчивается — она прекрасно знала и поэтому, в критических ситуациях предпочитала помалкивать. Так как Грог был в ударе, это и означало кризис.
Руди, избавившись от синей кожи, пристроилась жить рядом — в Приозёрске и регулярно общалась с Эллимой, которая жила не так уж и далеко. Стремясь, во что бы то ни стало, вернуть утраченную душу, русалка всё-таки забеременела, а вот от кого — не говорила. Она только загадочным прищуренным взглядом посматривала в сторону Грога, но он решительно не помнил подробностей подобных инцидентов, могущих иметь место, а в душе роился сонм сомнений. Ну не мог он столько выпить! Злые языки утверждали, что время покажет… Единорог Жорж с кобылой Люськой резвились на лужайке, возле дома Авантюриста и занимались своим привычным делом, то есть — маялись от безделья. Скелет, а нынче мумия Боря, после трансформации, из одного состояния в другое, находился в полной растерянности, но, постепенно привыкал к своему новому облику. Переезжать в замок некромантов, он отказался наотрез, тем более ч