Пока леди Ианта излагала, что мы задумали, и какая помощь нам была нужна, я наблюдал за её братом. Его открытое приятное лицо на первый взгляд выглядело воплощением здоровья, однако румянец под загаром был, скорее, лихорадочным, и я не мог не обратить внимания, что временами то нижнее веко, то угол рта лорда Клаттена непроизвольно подёргиваются. На костяшках его правой руки я заметил свежие ссадины, словно он несколько раз ударил кулаком во что-то твёрдое.
Выслушав сестру, лорд Клаттен улыбнулся и покачал головой.
— Я знал, что ты не сдашься и всё-таки что-нибудь придумаешь. Отважная маленькая Айя, та же, что прежде.
Он взглянул на меня.
— Мистер Холмс, вы берётесь разоблачить этих Риколетти?
— Я берусь выяснить, что происходит, милорд. И, если обнаружу обман, разоблачу его.
— Что ж, это слова честного человека. Я окажу вам любую помощь, какая в моих силах. Пожалуй, заезжайте завтра к пяти за мной в «Ориентал», я привезу вас домой, представлю отцу как знакомого по клубу, и вы сможете побеседовать с ним о духах и медиумах. Если проявите должный интерес и рвение, непременно будете приглашены на «общение», как это называют спиритуалисты. Мой отец — большой энтузиаст данного учения и любит привлекать неофитов.
Лорд Клаттен был прав. Изучив за утро несколько спиритуалистских брошюр, которыми снабдила меня леди Ианта, — помнится, Ватсон, застав меня за чтением, вы так изумились, что даже не попытались это скрыть, — я отправился в «Ориентал», а потом и к лорду Тинсбери во всеоружии. Лорд Клаттен, сообщивший, что я имею отношение к делам колоний, небрежно перевёл разговор на спиритические явления и привычно заспорил с отцом. Я горячо поддержал лорда Тинсбери, мы проговорили не более четверти часа, а я уже был приглашён в ближайшую среду на встречу спиритуалистов.
Во время нашего разговора в дверь постучали, и на пороге появился взволнованный молодой человек.
— Отец, по-моему, я понял, о чём она говорила в прошлый раз!.. — начал, было, он, но, увидев нас с лордом Клаттеном, осёкся и смутился. — Прошу прощения, я думал, у тебя никого. Здравствуй, Эдвард. Добрый день, сэр.
Нас представили друг другу.
Молодой мистер Меллиш, брат-близнец леди Ианты, обладал поразительным внешним сходством с сестрой и, сколько я мог понять по портрету, с покойной леди Тинсбери. Рядом с высоким и физически крепким лордом Клаттеном он выглядел даже более хрупким, чем на самом деле. Как и говорила леди Ианта, он был очень бледен. На его левой щеке отчётливо проступала царапина, оставленная портсигаром брата. Проход по дому, казалось, его утомил: он сразу же опустился в кресло возле стола лорда Тинсбери. Я не мог не отметить и нервическое возбуждение, которым был охвачен Огастес Меллиш. Едва усевшись, он принялся барабанить тонкими пальцами по колену и покусывать запёкшуюся губу. Ему явно не терпелось остаться с отцом наедине.
Я поспешил откланяться. Лорд Клаттен отправился проводить меня до лестницы. Когда мы прощались на верхней ступеньке, я заметил за спиной лорда Клаттена, в другом крыле дома, движение. Небольшая фигура в чёрном, голова которой была покрыта вуалью, словно сгустилась из теней в глубине коридора и неслышно поплыла в нашу сторону. Я понял, что передо мной знаменитая мадам Риколетти.
Вы только что говорили о моём бесстрашии, дорогой друг — ну так знайте, что когда она приблизилась, у меня похолодело внутри. Леди Ианта предупреждала, что мадам Риколетти нехороша собой, но я не был готов к тому, что увидел. Сквозь чёрный газ я различил лицо, которое не могло принадлежать живому человеку. Оно было не бледным, но мертвенно-белым, даже зеленоватым, неподвижным и странно искажённым, точно его покрывал слой неровного оплавленного воска. С этого отвратительного лица смотрели безжизненные белёсые глаза, какие бывают у лежалой рыбы.
Я замер.
И тут послышался звучный низкий голос:
— Cara, perchè i sei avviata da sola? Appogiati al mio braccio!..
Высокий, броско одетый мужчина с дорогой тростью в руке, в котором я по описанию леди Ианты сразу узнал Риколетти, показался в арке коридора и склонился к мадам Риколетти. Та молча продела затянутую в кружевную митенку руку под его согнутый локоть.
— Добрый вечер, милорд, — почтительно, с заметным акцентом произнёс Риколетти, кланяясь лорду Клаттену, потом исподлобья взглянул на меня и добавил. — И вам, signor.
Лорд Клаттен сдержанно кивнул. Я последовал его примеру.
Чёрные глаза Риколетти смотрели из-под нависавших косматых бровей пронзительно и изучающе. На мгновение мне показалось, что он готов ухмыльнуться, но он только поклонился ещё раз и сказал:
— Прошу извинить, джентльмены, нас ожидает Его Светлость.
Мадам Риколетти не промолвила ни слова. Муж, опираясь на трость, сильно хромая и переваливаясь на ходу, повёл её к кабинету лорда Тинсбери.
— Они живут в вашем доме? — спросил я лорда Клаттена, когда за Риколетти закрылась дверь.
— Хвала небесам, нет, — отозвался лорд Клаттен. — Но являются в любое время, как к себе. Отец предоставил им своего рода гостевые покои в дальнем крыле. Он ими очарован, и это злые чары. Мистер Холмс, если вы избавите нас от этих зловещих созданий, то спасёте четыре жизни — и, самое меньшее, один рассудок. Мой брат, — что, полагаю, от вас не укрылось, — пребывает в весьма болезненном состоянии.
Я внимательно посмотрел на лорда Клаттена. Он стоял под лампой, и в ярком свете его нездоровый румянец был ещё заметнее. Глаза лорда Клаттена горячечно блестели. Судя по корням волос, на лбу и висках у него недавно выступала испарина.
— Прошу прощения, милорд, — начал я, — но я вынужден спросить. Вы не ощущаете в последние дни некоторого недомогания?
Лорд Клаттен поднял на меня удивлённый взгляд.
— Да, и, насколько я знаю, это вполне обычно для тех, кто только что вернулся из Индии в промозглую английскую зиму. Меня немного лихорадит, и я дурно сплю, но это должно пройти.
Мы попрощались.
Сойдя с крыльца, я, сам не знаю, почему, оглянулся. У освещённого окна второго этажа, за которым, как я посчитал, находился кабинет лорда Тинсбери, стоял Риколетти. Даже на таком расстоянии я чувствовал, что он смотрит прямо на меня.
До среды я успел навести некоторые справки и собрать сведения.
Я выяснил, что Риколетти квартируют неподалёку от Веллингтон-сквер. Дом они покидали крайне редко, мадам Риколетти и вовсе выходила, только чтобы отправиться к леди Олтенбридж на Хэмилтон-плейс или к лорду Тинсбери на Маунт-стрит. Риколетти вели уединённую жизнь, у них, судя по всему, не бывал никто. Мадам Риколетти слыла в округе затворницей, все ежедневные дела взял на себя её муж. Узнать что-либо об их прошлом мне не удалось: Риколетти однажды просто появились в кругу лондонских спиритуалистов, будто возникли из ниоткуда.
Готовился я и к грядущему спиритическому сеансу: изучил работу Форбса Уинслоу и книгу мистера Хьюма, весьма подробно описавшего уловки коллег-шарлатанов. Крайне полезны мне оказались также труды Барнума и Маскелайна.
В назначенный день и час я явился на Маунт-стрит.
Меня провели в голубую гостиную, где ко мне вскоре присоединились лорд Клаттен и лорд Тинсбери. Следом неожиданно появилась и леди Ианта с мисс Поллард, компаньонкой, которая, как выяснилось, у неё всё же была. Пришлось разыграть небольшую комедию, когда лорд Клаттен представлял меня сестре.
Огастес Меллиш вошёл пару минут спустя в сопровождении доктора Стэвордейла. Мистер Меллиш был так же бледен, как в прошлый раз, но выглядел ещё слабее и прижимал к виску влажный платок.
— Огастес, как ты? — с тревогой спросила леди Ианта. — Головная боль не проходит? Может быть, сегодня тебе лучше отдохнуть?
— Айя, — силясь улыбнуться, отозвался мистер Меллиш, — примочка меня спасёт. Сегодняшнее общение я не пропущу ни за что.
Доктору Стэвордейлу пришлось поддерживать своего пациента под руку, чтобы Огастес Меллиш смог добраться до кресла.
Тем временем, прибыла леди Олтенбридж, величественная дама в синих шелках, со своей протеже, мисс Фонтейн. Первый признанный медиум, с которым мне довелось столкнуться, вызвал у меня вполне понятное любопытство.
Мисс Фонтейн оказалась тщедушной курносой особой лет тридцати с бледным от пудры лицом и обкусанными ногтями. Она держалась необычайно тихо, почти сразу же уселась к столу, положила на него руки и закрыла глаза.
— Клара настраивается, мистер Холмс, — благоговейно понизив голос, пояснила леди Олтенбридж, сразу же взявшая на себя обязанности моего Вергилия в этом преддверии загробного мира. — Медиум перед общением должен прийти в гармонию с эфиром, а это требует полной отрешённости от суеты и пробуждения духовного зрения.
— Тётя Аделина, — подал голос лорд Клаттен, — отчего-то это пробуждение выглядит больше похожим на засыпание.
Я заметил, как опустила голову, пряча улыбку, леди Ианта. Леди Олтенбридж царственно повернулась к племяннику.
— Эдвард, меня поражает, что вы, проведя так много времени в колыбели тайного знания и сокровищнице духа, остались таким скептиком и позволяете себе столь безрассудные замечания!.. В Индии постигают древнюю мудрость величайшие философы наших дней. Сама мадам Блаватская отправилась в Бомбей, чтобы припасть к источнику истины! Но вы, кажется, не понимаете, в какой удивительной стране вам выпало жить.
— О нет, тётя, как раз напротив… — начал, было, лорд Клаттен.
Но тут отворилась дверь, и в голубой гостиной явились Риколетти.
Мадам Риколетти, как всегда, была окутана чёрным покрывалом и опиралась на руку мужа. В наступившей вдруг тишине Риколетти, тяжело припадая на больную ногу и стуча в пол тростью, почтительно провёл супругу к стоявшему у стола креслу с высокой спинкой, усадил, и лишь потом повернулся к собравшимся.
— Миледи!.. Милорды!.. Дамы и господа, — он скользнул по мне взглядом и добавил, — те, кому дорого истинное знание!.. Наш проводник и посредник в общении с незримым, моя дор