огая Паола, только что сообщила мне, что нас ждёт особенный вечер. Струны эфира пришли в движение, и вскоре мы услышим их священную музыку. С нами будут говорить те, кто преодолел миры и пространства, чтобы сообщить нам нечто столь важное, что жизнь кого-то из нас может зависеть от того, что будет нам сегодня открыто.
Ватсон, поверьте, я сознаю, каким вздором и нелепицей всё это кажется в моём изложении, но Риколетти, в самом деле, был человеком одарённым — если и не в том смысле, который вкладывают в это слово спиритуалисты, то, безусловно, артистически. Его голос звучал торжественно и почти грозно, странный для английского уха выговор превращал простые слова в подобие магических заклинаний. Чёрные глаза Риколетти вдохновенно сверкали, голова была гордо поднята. Одну руку, унизанную перстнями, он то прижимал к парчовому жилету, то начинал ею театрально жестикулировать, другой опирался на трость с серебряным набалдашником, картинно отставив её в сторону.
Я был впечатлён представлением, и мне не терпелось увидеть продолжение.
Риколетти широким плавным жестом указал на стол.
— Прошу вас, наш медиум нуждается в ваших духовных усилиях.
Пока все собирались у стола, лорд Клаттен направился к двери, но его остановил отец.
— Сэр, полагаю, сегодня, — несколько сухо произнёс лорд Тинсбери, — ваше присутствие необходимо.
— Отец… — начал, было, лорд Клаттен.
— Совершенно необходимо, — негромко, но настойчиво повторил лорд Тинсбери.
Тем временем, участники сеанса рассаживались за столом, следуя какой-то неведомой мне системе.
— Мистер Холмс, вижу, вам происходящее в новинку, — снова обратилась ко мне леди Олтенбридж. — Позвольте мне вас просветить. Медиум — своего рода врата в иной мир. Находиться в непосредственной близости от него могут лишь люди, в той или иной мере обладающие даром, или хотя бы подготовленные. Поэтому место по левую руку от мадам Риколетти всегда занимает мистер Риколетти, а по правую — наш великодушный хозяин, тем более что его близость к медиуму очень помогает установить связь с дорогой Эмили.
Леди Олтенбридж вздохнула и, понизив голос, добавила:
— Джеймс, безусловно, наделён особыми способностями, как и дорогой Огастес, и скорбь их только обострила.
Леди Ианта, стоявшая неподалёку, услышав эти слова, отвернулась и поспешила на своё место.
— Рядом с лордом Тинсбери сажусь я, а рядом с мистером Риколетти — моя чудесная Клара, которую, как правило, берут за руку дорогой Огастес или доктор Стэвордейл, и мы замыкаем круг. Но сегодня с нами дорогие Эдвард и Ианта, мисс Поллард, и вы, поэтому…
— Тётя Аделина, — с досадой произнёс лорд Клаттен, — я остался в гостиной, но не надейтесь заманить меня за стол. Я не хочу участвовать в этом балагане!..
Лорд Тинсбери, уже сидевший возле мадам Риколетти, гневно выпрямился и собирался сказать сыну какую-то резкость, когда вмешался Огастес Меллиш.
— Папа, Эдвард прав. Духовное общение ему настолько чуждо, что он не может стать частью цепи. Человеку с подобными взглядами лучше вовсе не присутствовать при таинстве, но если вы считаете, что сегодня это необходимо, Эдвард вполне мог бы посидеть на диване.
Лорд Клаттен с благодарностью посмотрел на брата.
— В самом деле, я посижу на диване. Обещаю не смеяться и не мешать вам беседовать с духами.
Меня усадили между мисс Поллард и леди Иантой. Лорд Тинсбери кивнул слуге, и тот погасил все лампы, кроме одной, стоявшей посреди стола. Гостиная погрузилась во мрак. В тусклом свете были едва различимы лица собравшихся.
Мадам Риколетти слегка приподняла вуаль, так что стал виден её бескровный безгубый рот, и протянула руки мужу и лорду Тинсбери.
— Образуем круг, — театральным шёпотом распорядилась леди Олтенбридж.
Все взялись за руки.
Рука мисс Поллард была влажна от волнения, холодные пальцы леди Ианты в моей правой ладони слегка подрагивали.
Я не сводил глаз с Риколетти.
Мадам Риколетти, сгорбившись и склонившись вперёд, глубоко дышала, так что край вуали слегка взлетал над её лицом. Её глаза были открыты, но, казалось, она ничего не видит. Риколетти сидел, выпрямившись и опустив веки, словно отрешился от всего земного.
Около двух минут ничего не происходило, но потом по телу мадам Риколетти прошла дрожь, её голова запрокинулась, а руки напряглись.
— Кто с нами? — торжественно спросил Риколетти. — Кто нас посетил? Эмили, ответь, ты с нами? Эмили, если ты здесь, дай нам знак!
Стоявшая на столе лампа вдруг замерцала и резко вспыхнула, а потом снова загорелась ровным приглушённым светом.
— Эмили? — дрогнувшим голосом позвал лорд Тинсбери.
— Эмили, ты хочешь говорить с нами? — снова спросил Риколетти.
— Дети… Ианта, ты грустишь… — произнесла мадам Риколетти неожиданно звучным и полным голосом, без тени акцента. — Огастес… Огастес, мой бедный мальчик…
Огастес Меллиш всхлипнул и закусил губу. Леди Ианта крепко сжала мою руку. Краем глаза я увидел, как подался вперёд сидевший на диване лорд Клаттен. Даже в тусклом свете было видно, что его лице застыли изумление и оторопь — он явно узнал голос леди Тинсбери.
— Эдвард… Не надо, Эдвард, этого не должно быть…
— Чего, матушка? — с мукой спросил лорд Клаттен.
— Свадьбы… Не должно быть свадьбы! Она несёт смерть, Эдвард, смерть, смерть! — почти выкрикнула мадам Риколетти, и её голова снова опустилась на грудь.
Я полагал, что на этом сеанс будет завершён, но ошибся.
Неожиданно, — судя по всему, неожиданно для всех, в том числе и для самого Риколетти, — мадам Риколетти снова вскинулась, с хрипом втягивая воздух. Она вытянулась и словно стала выше, вуаль волнами ходила вокруг её головы, и мне почудилось, что над мадам Риколетти появилось слабое свечение, какое исходит от белых предметов в сумерки.
Как выяснилось, я был не единственным, кто его заметил.
— Невероятно, — прошептала леди Олтенбридж. — Физическое облако!.. Мы воочию видим посещение!..
— Cara, — с тревогой склонился к жене Риколетти. — Chi è là?
— Bella… Bella… — выдохнула мадам Риколетти и забормотала неразборчивым сбивчивым стаккато, слегка раскачиваясь из стороны в сторону.
Риколетти, подавшись к ней всем телом, ловил каждое слово. Когда она умолкла, он поднял голову и сообщил:
— С нами молодая синьора… Молодая английская синьора. Она здесь, чтобы сообщить нечто очень важное дорогому ей человеку по имени…
— Уильям, — чисто и звонко выговорила мадам Риколетти. — Уильям.
Сидевшие за столом недоумённо переглянулись.
Я усмехнулся и мысленно поаплодировал Риколетти: судя по всему, пока я наводил справки о них, они наводили справки обо мне, иначе откуда бы мадам Риколетти знала имя, которое мне дали при рождении?
— Уильям, — повторила мадам Риколетти, — выслушай меня, прошу…
Невнятное пророчество, которое она принялась оглашать следом, оборвал лорд Клаттен.
— Довольно! — решительно произнёс он, резко вставая с дивана. — Кто-то должен это прекратить!
Мадам Риколетти умолкла на полуслове и, вздрогнув всем телом, осела в кресле. Свечение вокруг её головы угасло. Риколетти, с грохотом отодвинув стул, кинулся к ней. Доктор Стэвордейл поспешил ему на помощь.
— Эдвард!.. — укоризненно воскликнул Огастес Меллиш.
— Мало того, что эти шарлатаны полностью лишили вас здравого смысла… — продолжал лорд Клаттен.
Но Риколетти, оскалившись, как рассерженный пёс, обернулся к нему и резко бросил:
— Basta! Zi o, милорд! Замолчите, вы её убиваете!..
— Вы ведёте себя непозволительно, сэр! — с холодным презрением произнёс лорд Тинсбери. — Вы позорите свою семью и моё имя. Мистер и миссис Риколетти — желанные гости в моём доме, и я не потреплю оскорблений в их адрес.
Лорд Клаттен развернулся и почти выбежал из комнаты, рывком распахнув дверь.
В голубой гостиной повисла неловкая тишина.
Потом мисс Фонтейн потянулась и прибавила огня в стоявшей на столе лампе. Неслышно вошедший в комнату слуга вопросительно взглянул на лорда Тинсбери и по его кивку принялся зажигать светильники. Мадам Риколетти стараниями мужа и доктора Стэвордейла была приведена в чувство, но полулежала в кресле без сил.
— Как всё это печально… — вздохнула леди Олтенбридж. — Печально и, увы, предсказуемо: когда человек цепляется за свои предрассудки, когда он слеп не по воле рока, но по собственному выбору, катастрофа при столкновении с тем, что превосходит его земной опыт, неизбежна. Бедный Эдвард, он не мог даже предполагать…
— Тётя Аделина, пожалуйста!.. — остановила её леди Ианта.
Лорд Тинсбери взглянул на леди Олтенбридж и с ледяным спокойствием сказал:
— Он сделал выбор, дорогая Аделина. Теперь ему остаётся лишь принять последствия своего выбора.
Огастес Меллиш, всё это время прижимавший ко лбу свою примочку, отнял от лица платок и внезапно поднялся из кресла. Он едва стоял на ногах, но вид у него был весьма решительный.
— Нет, отец, — слабым голосом произнёс он. — Прошу вас, не надо. Я поговорю с ним, я приведу Эдварда. Я объясню ему…
С этими словами Огастес Меллиш нетвёрдым, но стремительным шагом вышел из голубой гостиной.
Вслед за ним удалились и Риколетти. Извинившись в самых витиеватых выражениях, мистер Риколетти испросил разрешения отвести супругу отдохнуть в покои, отведённые им в доме.
Я не желал стеснять никого своим присутствием и счёл, что мне лучше откланяться. Но не успел я подыскать слова, чтобы попрощаться с оставшимися в комнате, как где-то в доме послышался леденящий душу крик. Секунду спустя он повторился — исполненный такой муки и ужаса, что я невольно содрогнулся.
Первой вскочила и бросилась к дверям леди Ианта. Я поспешил за нею, а за мной устремился доктор Стэвордейл. Леди Ианта почти бежала по коридору, мне удалось нагнать её только возле лестницы.
— Миледи… — окликнул я.
Вздрогнув, леди Ианта обернулась — и облегчённо вздохнула.
— Мистер Холмс, мне кажется, это в библиотеке… Пойдёте ли вы со мной?