На малом привале, за городом, мы окружили комиссара и спрашивали о причине появления его в строю. Как ни в чем не бывало он сказал, что решил проверить строевую подготовку курсов.
— Ну и как находите? — допытывались мы.
— Так себе. Удовлетворительно, — ответил Василий Дмитриевич. — А в строю ведете себя плохо. Строй — святое место. Строиться надо быстро и бесшумно. Никаких разговоров быть не должно. Вне строя вы все — каждый сам по себе, а в строю должны быть — как один.
— И долго вы нас обучать будете? — не унимались курсанты.
— А это насколько у нас найдется умения и способностей продолжать эту нетрудную, но важную часть обучения, — сказал Авсюкевич.
Он тренировал нас дня четыре. Но потом нам стало совестно, и курсанты отправили к комиссару делегацию во главе с коммунистом Степучовым. Явились мы к комиссару и изложили просьбу — заниматься своими делами и не ходить с нами в строю. Василий Дмитриевич оглядел нас, выразил удовлетворение нашим внешним видом, после чего сказал, что занятия совместные, видно, пошли курсантам на пользу, что в роте заметно улучшилась дисциплина.
— У вас ко мне еще что-нибудь? — спросил комиссар.
Надо было видеть, как наш комиссар с трудом удерживался от смеха. А справившись с собой, сказал:
— Ладно. Я и сам вижу, что подзапустил с вами мои дела. Спасибо, что напомнили. Ходить с вами не буду, но при малейшем отступлении от правил строя — не прогневайтесь, не отстану от вас, пока из парней не сделаю воинов. Поклон товарищам.
Должен заметить, что за время совместной службы комиссар курсов ни разу не упрекнул напрасно кого-нибудь из курсантов. Он очень ценил нас, молодых, преданных Советской Республике будущих красных командиров…
…Я весьма горжусь тем, что ваш пионерский отряд носит имя славного человека — Василия Дмитриевича Авсюкевича…
Ф. Шевченко».
Ответ ребят я пробежала сначала по диагонали: был он обычным, со всеми приличествующими случаю словами. Но вдруг…
«Как хорошо, — писали ребята, — что есть люди, которые хранят в памяти героическое прошлое нашей страны, сами активные участники событий, так помнят других…»
Всегда ли мы задумываемся, как проявляется человек в том, что и как он помнит о других людях?
Мы говорим молодым людям: «Помните!» Но разве не лучший урок для них то, как помним сами?
Федор Иванович помнит очень многих. (Судьба свела его с людьми удивительными: работал с Жуковым, знал Карбышева…) Обо всех теперь рассказывает, пишет, стремясь как можно полнее обрисовать эти образы. И как-то забываешь: он ведь сам участник стольких событий, интересных и важных! Он, собственно, и об этом рассказывает. Но не это для него главное. Главное — донести тепло живой памяти о людях и событиях, потому что если не он, то кто же это сделает?
Наташа в тот год долго болела. Сначала дома, потом в больнице. Вдалеке от родных спасалась только книгами и письмами. Ее то обещали выписать, то назначали новые сроки. И когда перенесли очередной срок, она совсем расстроилась. И написала Федору Ивановичу. Длинное вышло письмо. А в конце вопрос:
«У меня слабый характер. Плачу часто. Как быть мужественной, Федор Иванович? Я бы хотела быть похожей на Вас…
Наташа».
В свое время, знакомясь с перепиской Герцена с детьми, я обратила внимание на строки: «Ты наконец дошел до недовольства собой. — Это первый шаг для выхода из праздной неопределенности. Если ты серьезно вызовешь силу воли… ты начнешь совершеннолетнюю жизнь… человеком, твердо идущим, на твердых нравственных основах».
Ты дошел до недовольства собой… Существование свое человек начинает с самоутверждения и много позже приходит к недовольству собой. И несет первое в себе сомнение самому близкому — отцу, матери, старшему другу… И ждет приговора, и ждет совета, но больше всего понимания.
«Этот важный вопрос мне часто задают, — так начал письмо к Наташе Федор Иванович. — Ответить на него коротко — задача весьма сложная. Но я постараюсь…
Приходит пора, когда девушкам и юношам надо определяться в жизни. Серьезно определиться — это значит наметить свой жизненный путь, выбрать профессию. Но не только. Каждый юноша и каждая девушка должны рассуждать так: я гражданин государства, биться за которое придется с врагами не меньше, а, может быть, даже больше, чем пришлось старшим поколениям. При этом надо иметь в виду, что эта битва может развернуться не на фронтах непосредственно, где в прошлых войнах наша молодежь показала чудеса храбрости. Будущая борьба захватит все сферы нашей жизни. Она явится высшей ступенью той борьбы, которая идет с первых дней существования Советской власти.
Но мужество не является прирожденным качеством человека. Известный советский летчик Герой Советского Союза Алексей Маресьев говорил: „Преодоление трудностей в повседневной жизни — вот истинная школа воспитания воли, мужества, храбрости. И если ты пройдешь эту школу, можно с уверенностью сказать — ты не растеряешься в минуту серьезного испытания в битве с врагом“.
Так что, для того чтобы добиться побед в будущем, чтобы уметь защитить Родину, требуется закалить свой характер, свою волю в повседневной жизни. Для этого надо определить свое место в коммунистическом строительстве, в совершенстве овладеть избранным делом.
И еще. Проявление мужества, героизма не должно стать самоцелью. Прославленная пулеметчица, Герой Советского Союза, старший сержант Нина Онилова, уничтожившая из пулемета при защите Одессы и Севастополя свыше 500 гитлеровских солдат и офицеров, писала в своей фронтовой тетрадке глубоко правдивые слова о подвиге: „Надо понять, зачем ты жертвуешь своей жизнью. Если для красоты подвига, то это очень плохо. Только тот подвиг красив, который совершается во имя народа и Родины. Думай о том, что борешься за свою страну, — тебе будет очень легко“.
Я думаю, у каждого конкретного подвига своя история, но основа у всех настоящих подвигов одна — любовь к Родине.
Ты, Наташа, пишешь: „Я бы хотела быть похожей на Вас…“ — продолжал Федор Иванович. — Что ж, расскажу о себе, поскольку ты задела этот вопрос. Зная себя, должен сказать, что особого мужества я как будто не проявлял. В детстве и вовсе был, что называется, плаксой. А вот когда повзрослел, я уже не знал, что такое слезы.
Начиная лет с 13―14 я стал себя переделывать. И результаты постепенно сказывались.
Я старался всегда говорить правду и оставаться при своем мнений, если был уверен в его правоте. Даже тогда, когда это грозило наказанием.
Много помогло в закалке характера то, что нас с раннего детства приучали к физическому труду, прививали любовь к нему, хотя это для нас, детей, часто было нелегко.
Так вот и жил, так работал. В 17 лет заинтересовался происходившими тогда революционными событиями, а в 1918 году, летом, они захватили меня настолько, что привели в подпольную организацию, руководимую большевиками Ф. Н. Ильиным и К. К. Вихотем.
В 18 лет добровольно ушел в Красную Армию, где часто приходилось быть в довольно сложных положениях — мы вели бои с немецкими оккупантами и гетмановскими „вильными казаками“, с петлюровщиной и григорьевщиной на Черкассщине, под Киевом и Черниговом — с деникинскими полчищами, с белой армией Юденича — под Петроградом, с многочисленными бандами на Украине.
Помнится, как в тяжелейшие минуты, особенно в первых боях, так и хотелось пожаловаться на трудности. Но я тут же твердо говорил себе: „Не хнычь! Тебя сюда никто не посылал, добровольно пошел — вот и терпи, терпи до победного конца!“ — и продолжал вести себя в бою подобающе, переживая вместе с товарищами невзгоды.
В моей закалке огромную роль сыграла среда, в которой я вращался. Примером для меня были наши руководители — командир отряда Ф. Н. Ильин и комиссар К. К. Вихоть. Затем на командных курсах красных командиров я оказался в прекрасном боевом коллективе курсантов и командиров. Среди них было много коммунистов, участвовавших в боях на Восточном фронте в 1919 году. Эта среда плюс беспрерывные боевые действия в сложной обстановке повлияли на формирование и укрепление характера.
Вот так мое поколение, и я вместе с ним, боролось, мужало и в конечном итоге побеждало.
А теперь о тебе, Наташа. Ты пишешь, что очень слаба в смысле характера, про глаза „на мокром месте“ и так далее и что ты желаешь быть мужественной. Это очень хорошо, что у тебя такое стремление. Теперь как раз подошла пора формирования и укрепления характера, о чем я пространно написал выше. Действуй не рывками, а постепенно в закалке характера, силы воли. Желаю тебе успеха.
Одновременно считаю необходимым отметить, что ты себя недооцениваешь. Уже сейчас некоторые факты говорят о том, что характер у тебя есть. Разве упорство, учеба с отличными результатами при таком состоянии твоего здоровья не являются проявлением мужества? Мне кажется, не так уж много найдется восьмиклассниц, совершенно здоровых, всем обеспеченных материально, обучающихся в нормальных условиях, которые бы достигли таких результатов, каких добилась ты. Многие в твоем положении просто захныкали бы — и весь результат. Дальше — активность твоя в коллективе, раздумья над жизненными вопросами — это тоже нельзя не засчитать в твой актив. А кругозор, который, мне кажется, для твоего возраста достаточно широк. Еще плюс. Умение думать, анализировать поступки.
Я с душой пишу тебе такое большое послание. Почему? Да потому, что чувствую, вижу тебя серьезной девочкой и уверен, что мои мысли падут на плодородную почву…
Ф. Шевченко».
Он писал это письмо, а жизнь готовила новое испытание его собственному мужеству. Испытание, которым он тоже поделился с Наташей. Не мог не поделиться, потому что хотел не столько оградить ее от будущих невзгод (от всех не оградишь), сколько подготовить к долгому и трудному жизненному пути, чтобы сумела не сломиться, чтобы сумела выстоять и сохранить в себе себя.
«У каждого из нас в жизни есть свои особенности. И у меня они есть. Помнишь слова Окаемова (играет Борис Чирков) в пьесе „Машенька“? „От жизни тоже иногда устаешь, особенно когда ты один“.