— Устала? — услышала голос комиссара.
Тамара посмотрела на него. На ввалившихся, покрытых рыжей щетиной зеленых щеках и на ровном, будто без переносицы, носу отчетливо проступили веснушки. «Не довезу, — подумала она и горько усмехнулась своей мысли: — Не довезу? На чем?»
— Нельзя тебе уставать, — снова заговорил комиссар. — Замерзнем мы! Беги за помощью… А я тут посмотрю…
Тамара тяжело поднялась. Северный ветер звенел одинокими стылыми листьями, гнал серые облака.
— Постой… Возьми у меня в кармане… Может, пригодится!
Тамара перевела взгляд на забинтованные руки и грудь комиссара, потом достала его наган.
— Теперь иди, — приказал он.
Девушка пошла, а комиссар, увидев ее багряные спину и ноги, зажмурился, с трудом одолевая стиснувший горло спазм.
— Птаха малая, как же ты дойдешь? Нет, надо самому, — прошептал он, поднимаясь. Но закружилась голова, деревья куда-то поплыли, и комиссар медленно осел на землю.
Тамара вышла на дорогу. Ноги не слушались, сердце билось натужно, кровь стучала в виски. «Плохо дело, — со страхом подумала девушка. — Так можно и не дойти… А как же раненые?»
Прошло больше часа. По сторонам дороги, словно в тумане, один лес и лес. Тамара шла неровно: то пробежит несколько шагов, то еле переставляет ноги.
Споткнувшись, она упала и долго лежала неподвижно. Затем все же попыталась подняться, но сил не хватило. Тогда Тамара закрыла глаза и поползла, ощущая дорогу локтями и коленями. «Какие холодные и жесткие кочки!»
Вдруг девушка очнулась. Над ней, закрывая полнеба, возвышался фашистский летчик… Черное дуло пистолета глядело Тамаре прямо в лицо…
Снова донесся гул вражеских самолетов, офицер вскинул голову. Тамара с трудом дернула из кармана наган комиссара. Гулко раскатился выстрел. Фашист упал.
Преодолевая слабость, девушка поднялась и с трудом пошла дальше. Потом снова упала, поползла…
А в это время по другой дороге, пролегавшей поблизости, шла с передовой легковая машина. Генерал задумчиво смотрел на скользящее мимо белое поле и думал: «Рано заснежило!»
Вдруг он подался вперед и указал на что-то шоферу.
— Смотри, кто это там? Ну, видишь? Останови-ка машину!
«Виллис», скрипнув тормозами, застыл. Генерал и водитель подошли к потерявшей сознание девушке, у которой на спине чернело обгорелое белье и багровели пузыри обожженной кожи.
Генерал легко поднял Тамару и понес к машине. Водитель сдернул с себя фуфайку и осторожно прикрыл спину Тамары.
— В санбат гони! — приказал генерал.
Машина понеслась. Генерал смотрел на сединки в обгоревших волосах Тамары и думал: «Без сознания, а ползла… Непостижимо!»
В приемно-сортировочном пункте медсанбата девушка пришла в себя:
— По дороге на Михайловку, у сожженной автомашины, тяжелораненые… Скорее…
И снова впала в забытье.
Хирург, хлопотавший около нее, распорядился:
— Посмотрите ее документы.
Старшая медсестра достала из кармана гимнастерки тоненькую книжечку.
— Комсомольский билет. Боже мой! Да она еще совсем девочка! Семнадцать лет…
Полтора месяца врачи боролись за жизнь Тамары Калнин, но спасти ее не удалось. Она скончалась 2 ноября 1942 года в госпитале города Кирова и там похоронена.
За выдающийся подвиг во время эвакуации раненых Калнин награждена орденом Ленина.
Приказом Министерства просвещения РСФСР восьмилетней школе № 1 города Опочка, в которой училась героиня, присвоено ее имя.
Пионеры свято чтят память бывшей ученицы своей школы. Каждое утро 2 ноября в школе № 1 имени Тамары Калнин начинается торжественной линейкой.
«Мы имя героя поднимаем, как знамя!» — рапортует пионерская дружина, также названная в честь отважной комсомолки.
И их клятва не расходится с делом.
Публикация Веры Дугиной
В московской средней школе № 58, что по улице Гарибальди, состоялся очередной сбор ветеранов альпинизма. Одна из главных особенностей этого вида спорта состоит в том, что он имеет большое прикладное значение для боевых действий. Так называемая горная война велась не только во времена Суворова, а и гораздо раньше. И побеждал в ней всегда тот полководец, который уделял должное внимание альпинистским навыкам своих подчиненных. Истина эта оказалась злободневной и в тяжелую пору сражений с фашистами.
Гитлеровское командование придавало альпинистской и горнолыжной выучке специальных формирований несколько даже преувеличенное значение. С ними, егерями частей «Эдельвейс», и скрестили, как говорится, шпаги некоторые участники сбора, о котором я пишу.
Уже само восхождение на покрытые льдом с отвесными скалами вершины невозможно, если альпинист не настраивает себя на подвиг во имя товарища по связке, попавшего в беду. А действия восходителя в горах в военную пору — подвиг вдвойне.
Вот старший лейтенант запаса Александр Игнатьевич Сидоренко, заслуженный мастер спорта, участник легендарных восхождений. Он сбрасывал фашистский стяг с Эльбруса-Западного, служил старшим инструктором альпинизма в 900-м горнострелковом полку. Награжден боевыми орденами и медалями. Беседует с ним старший лейтенант запаса Андрей Александрович Малеинов, заслуженный тренер СССР, мастер спорта. В прошлом инструктор горной подготовки 18-й армии. На этом сборе Андрей Александрович развернул выставку своих живописных работ о высокогорье, о дальних краях нашей Родины.
Здесь же Артем Сергеевич Поясов, зачинатель альпинизма в СССР; Август Андреевич Летавет, действительный член Академии медицинских наук СССР, лауреат Ленинской и Государственной премий, орденоносец, заслуженный мастер спорта СССР, руководитель ряда научно-спортивных экспедиций в Центральный Тянь-Шань и Памир. Марго Георгиевна Ткавадзе — участница первого восхождения на Казбек при Советской власти; Виталий Михайлович Абалаков; Михаил Иванович Ануфриков; Павел Филиппович Захаров — словом, те люди, чья слава вызывает у молодого поколения желание во всем походить на них, строить с них жизнь. Перечень славных имен можно было бы и продолжить.
Тем не менее история отечественного альпинизма имеет немало «белых пятен». Для сбора материалов, проливающих свет на мирные и боевые восхождения, в той же школе учрежден Музей славы альпинизма. Пользуюсь случаем и обращаюсь с просьбой к читателям «Подвига» — присылайте нам любые материалы по альпинизму. Называю адрес: 119871, Москва, ГСП, Г-270, Лужнецкая набережная, 8. Комитет ФиС. Отдел альпинизма.
Борис Романов, заслуженный мастер спорта СССР, председатель Федерации альпинизма СССР, кандидат медицинских наук, участник Гималайской экспедиции
Петр КУРОЧКИН
В 1941 году Петр Миронович Курочкин окончил Тамбовскую авиашколу Гражданского воздушного флота. В годы Великой Отечественной войны был летчиком и командиром ночного авиационного подразделения, воевал на шести фронтах, принимал участие в Курской битве. Из 2636 боевых вылетов 192 совершил в глубокий тыл противника, в районы действия партизанских отрядов.
После войны окончил педагогический институт, высшую партийную школу при ЦК КПСС. Ныне трудится в ЦК профсоюзов работников культуры. Первые рассказы об авиации и однополчанах опубликованы, в газетах и журналах.
Операция «Дети»
Мы, летчики, вывозили советских детей, собранных партизанами, в наш тыл. Гитлеровцы — через полицаев и предателей — очень скоро узнали об этом и стали распространять слухи о гибели этих машин при перелете через линию фронта.
Ложь пошла гулять по селам и деревням. Тех ребят, у которых имелись родители, стали прятать. Иногда мы прилетали на условленные площадки, а детей не было…
Но скоро люди убедились, что фашисты лгут. В партизанские отряды прилетали те же летчики, которые совершали первые эвакуации детей, и никто, оказывается, не погиб. Их знали партизаны по фамилиям и именам, они привозили письма спасенных детей родителям, которые читались не только ими, но и многими людьми в самых удаленных районах партизанского края.
…В эту ночь мы должны прибыть в расположение незнакомой нам бригады, действовавшей в лесах юго-западней Пскова, которой командовал некто со странной фамилией Марго.
Стояли последние жаркие дни бабьего лета. Я должен был лететь в паре с Иваном Суницким. А пока мы отдыхали в сарае, рядом со стоянкой самолетов.
— Давай поспим, — сказал Иван, ложась со мной на телегу.
— Жарко… Как думаешь, в эту ночь будут дети?
— Будут, обязательно будут. И даже очень много!
— А если много, то как увезем всех?
— Ты ж летчик, Петька! А это значит… — пропел Иван в ответ.
Его спокойствие и уверенность подействовали на меня. Мы задремали.
— Ну и красоту я видел сейчас…
— Во сне, что ли? — поинтересовался Суницкий.
— Белые облака в ярких лучах солнца… Дивно!
— Днем, над облаками, будем летать после войны. А пока полетим ночью, — трезво заключил Иван.
Садилось солнце, небосвод был ясный, но горизонт слегка заволакивало дымкой. Приближались сумерки. Техники выкатывали самолеты из укрытий, проверяли моторы. Так обычно начиналась наша рабочая ночь…
— Все самолеты звена к полетам готовы, — доложил Суницкому старший авиатехник Владимир Волков.
Иван хитро подмигнул мне:
— Бери, Петя, пример с нашего звена!
— И у нас полный порядок, — ответил я.
Старший техник звена Григорий Дебелергов встретил меня рапортом. Летчики Лобженидзе, Савин, Долгов и Баландин уже были у своих самолетов.
— Можно без доклада. — Я обошел самолет — его уже успели отремонтировать, — погладил ладонью перкалиевую поверхность.
— Заправил оба бака? — спросил Дебелергова, который всегда обслуживал «флагманскую» машину.
— Оба, под самое горлышко, — ответил Григорий. — Туда боеприпасы, а оттуда ждем детей…
— Гранаты и снаряды не взорвутся?