Все ушло от меня постепенно — молодость, здоровье, сила, работа, путешествия. Ушли и мои родные и близкие люди. Подкралась старость. Но, несмотря на все это, я стараюсь не падать духом. Продолжаю трудиться в меру сил и способностей на пользу нашей Родине.
Я считаю так: все, что уходит от меня, приходит к вам, то есть молодому поколению, — и любовь, и работа, и странствия, и радости… И мир, который мы оставляем вам. Надо прямо сказать, что этот мир был плох, когда мы его приняли от наших дедов. Мы его славно перетрясли и застроили. А то, что не успели сделать мы, сделаете вы.
Ф. Шевченко».
Огромного мужества требует, на мой взгляд, такое вот понимание жизни. И может быть, в этом понимании — жестокая привилегия мужественных людей.
От церковноприходской школы до военной академии — таков был путь Федора Ивановича к знаниям. Трудный был путь, потому что учиться приходилось в трудное время. Это сформировало его отношение к обучению собственных детей и тех школьников, с которыми общается, — ревностное отношение.
Федор Иванович глубоко интересуется успехами ребят, и особенно младших. Советует читать те или иные книги, сам их высылает. Те, в свою очередь, подробно отчитываются обо всем, что узнали, увидели, поняли. В основном он ими доволен. Но однажды получил очень расстроивший его отчет:
«…За первое полугодие в нашем классе один ученик отличник — Здор Виктор и 7 человек ударников, остальные учатся на 3 и 4. Но среди них есть очень слабые, особенно по русскому языку, плохо пишут диктанты, а также недисциплинированные. С этими учениками очень тяжело работать.
Пионеры отряда имени генерал-лейтенанта Ф. И. Шевченко».
Вначале он ответил традиционно. Написал о том, как трудно сам постигал науку. Написал о чести, о долге. Написал и… оставил в черновике. А отослал через несколько дней другое, где не было ни слова о необходимости грызть гранит науки.
«…Солнце жизни — человеческая мысль! У человека, попавшего в самые тяжелые условия, допустим в тюрьму, в заточение, где нет ни искорки света, ни единого звука — ничего! — у него, у человека, остается мысль!
Примером этому может служить жизнь великого русского ученого, одного из провидцев космической эры, Николая Александровича Морозова. Этот выдающийся революционер, проживший 92 года (скончался 30 июля 1946 года), на протяжении 29 лет был узником самых страшных царских крепостей и застенков. Только в жутких одиночных казематах Шлиссельбургской крепости он провел 21 год (был освобожден во время революции 1905 года). И, несмотря на ужаснейшие условия заключения, Николай Александрович не пал духом. Он сумел использовать все, чего его не могли лишить: мысль, воображение, память. В этих условиях он с огромным энтузиазмом продолжал изучение различных наук.
Именно там, в одиночной камере крепости, в самом конце XIX столетия Н. А. Морозов[1] написал книгу „Периодические системы строения вещества“, где обосновал гениальное предвидение космической эры, предвидение, которое Константин Эдуардович Циолковский назвал потрясающим. Морозов тогда писал: „Двадцатый век будет веком окрыленного человечества, и люди Российской земли проложат дорогу к звездам!..“
Астроном и биолог, геолог и палеонтолог, математик и метеоролог, физик и химик, философ и экономист, Николай Александрович объял своим проникновенным гением почти все „ветви“ современной ему науки.
Уже при Советской власти он много занимался проблемами авиации и космонавтики, изобрел так называемый экваториальный пояс для воздушных шаров и стратосферных парашютов, обеспечивающий плавный спуск гондолы или кабины корабля на землю. Он же создал первый в мире высотный герметический костюм — прообраз современного космического скафандра. Задолго до Энрико Ферми и других иностранных ученых Николай Александрович разработал теорию о космическом, или межзвездном, магнитном поле слабой притяженности, чрезвычайно важную для дальнейшего звездоплавания.
Морозов был пламенным патриотом. В годы Великой Отечественной войны, несмотря на возраст, он вместе с земляками строил укрепления и по-прежнему занимался историей человеческой культуры и общественной психологией, химией и ядерной физикой, противохимической обороной и теоретической космологией…
Мысль — вот что неразлучно с человеком, вот что делает его сильным в любых ситуациях. Она, мысль, питала жизненный подвиг и человека, о котором я вам написал. Хочу, чтобы вы об этом помнили.
Ф. Шевченко».
Е. Богат, обсуждая с французским философом Луи Альтюссером проблемы социального формирования молодежи, спросил, стремится ли он воспитывать в студентах гармонически развитую личность. «Нет, — ответил Альтюссер. — Воспитывая людей, ненужных сегодняшнему обществу, мы увеличиваем число несчастных». Но в таком случае, сказал писатель, вы никогда не сможете изменить сегодняшнее общество. На это философ лишь неопределенно пожал плечами.
Военный человек, генерал-лейтенант в отставке, Федор Иванович Шевченко беседует с мальчишками и девчонками о книгах и фильмах, советует побывать в том или другом музее — учит думать, анализировать, потому что считает: «…полезный нашему обществу человек — это человек многогранный. Только он может развивать и совершенствовать общество». Только такому человеку Федор Иванович чувствует себя вправе передать созданный его поколением мир.
Наташа выздоровела. Побывала на свадьбе соседки Оли. Обо всем рассказала подружкам. И кто-то из них вздохнул:
— Всегда вот так: цветы, подарки, тосты, а потом куда все девается…
— И никуда не девается, — возразила Наташа. — Если только, конечно, любовь есть.
И заспорили подружки. И проговорили до поздней ночи. А на следующий день Наташа написала Федору Ивановичу.
«…Мы с девчонками поспорили и решили спросить у вас: есть ли любовь? И что она такое? Какая она? Что вы думаете о современной молодежи и ее любви? Только не посчитайте этот вопрос глупым…
Наташа».
О чем говорят девочки и мальчики в пятнадцать лет, что порою пытаются понять мужчины и женщины в тридцать и даже в шестьдесят? Любовь. Любовь — одна из пружин, движущих миром. Человечество всегда будет стараться понять ее суть, ее законы.
«В письме ты, Наташа, поставила задачу не из простых и легких. Возникший вопрос — сложный, глубоко философский. Постараюсь коротко изложить, как умею, как понимаю.
Восемнадцать лет — пора, когда человек ищет ответы на многие жизненно важные вопросы. Среди них и эти: а что же такое любовь? Какая она?
Любовь у каждого своя. Может быть, потому она и остается загадкой.
Запомнился случаи, о котором я когда-то читал. Прислуга киевского профессора, краснощекая и веселая девушка Мотря, наша с тобой, Наташа, землячка, из села Мошны, и старшина роты из Богунского полка полюбили друг друга. Это было еще в период гражданской войны, когда богунцами командовал легендарный Н. А. Щорс.
Старшина-богунец настаивал на женитьбе. Землячка наша колебалась. Боялась, что этот летучий человек, отпетая башка (а девушкам зачастую такие нравятся), поживет с ней несколько дней, а потом обязательно бросит. На все заверения старшины Мотря отвечала, что она согласится, если любовь их будет навек. Так она и ответила своему любимому старшине письменно тремя словами: „Согласна, если навек“.
Чтобы доказать Мотре свою верную любовь, старшина роты ответил ей тоже тремя словами: „Клянусь, что навек“. К этой записке прихлопнул печать — ротную печать, для верности. И Мотря сдалась.
Сыграли богунцы свадьбу. Мотря со старшиной повенчались во Владимирском соборе в Киеве и зажили дружно. Но на третий день после свадьбы богунцев подняли по тревоге среди ночи. Собирались богунцы куда-то под Житомир в бой. Мотря рыдала. Она решила, что старшина, конечно, никогда не вернется.
Тогда муж Мотри рассвирепел. „Сгоняй всех квартирантов во двор“, — закричал он бойцам и для подтверждения этого приказа выстрелил на лестнице в потолок. (В то время это было модно.) „Давай их во двор, паразитов! Душа с них вон!“ — орал старшина. И испуганных жильцов согнали во двор.
Старшина роты построил свой взвод против толпы жильцов и вышел вперед. Он вывел за руку голосящую Мотрю, остановился, выхватил саблю из ножен, прочертил клинком на льду большой крест и закричал: „Бойцы и свободные граждане свободной России! Будьте свидетелями, крест перед вами кладу на эту родную землю, что не кину свою кралю и до нее обязательно вернусь. И заживем мы с ней своим домиком в селе Мошны, под знаменитым городом Каневом, в чем и расписываюсь и даю присягу“. Он обнял плачущую Мотрю, потом легонько оттолкнул ее и крикнул: „По тачанкам! Трогай!“
Богунец сдержал свою клятву. Изредка посылал коротенькие записки полуграмотной Мотре. А закончилась война, вернулся в Мошны, к любимой жене. Соорудили они домик над рекой Ольшанкой и зажили счастливой жизнью.
У горячего красного конника и любовь была горячая.
А теперь вот другой пример.
2 декабря 1943 года в тяжелом бою с фашистами танк младшего лейтенанта Сергея Матюнина был подбит. Экипаж успел выбраться из машины. Гитлеровцы начали забрасывать танкистов ручными гранатами. Первую Сергей схватил на лету и швырнул в цепь наседающих врагов. Со второй поступил так же. Когда Матюнин поймал третью, она разорвалась у него в руках…
Очнувшись, он узнал, что жить будет, но обе руки пришлось ампутировать. Навсегда потеряно зрение. Матюнин лечился в ряде госпиталей, а потом попал в Казань, в тот госпиталь, где работала медсестрой Люся Орлова, с которой он познакомился в этом городе, еще когда был курсантом военного училища, то есть до убытия на фронт. Люся узнала Сергея. Все поняла. Но после их встречи Сергей твердо сказал: „У тебя все впереди, а я… я даже ложку ко рту поднести не могу. Поеду в интернат инвалидов войны. Там у меня друг — Вася Цапов, тоже слепой. Вместе как-нибудь проживем…“