Минуту он стоял, прикидывая. Он оказался вне игры, никаких сомнений. Клингхаймер дал ему сутки отпуска, потому что более в его услугах не нуждался. Интересно, сколько у Бомонта времени до того момента, как Клингхаймер вернется от Пиви и пошлет за ним, чтобы взглянуть на него сквозь очки или чтобы просто врезать по голове свинцовой трубой?
Бомонт был уверен, что Клингхаймер от Пиви еще не вернулся. Дом был слишком взбудоражен. В нем не ощущалось влияния Клингхаймера — и это началось с тех пор, как его мысли стали заняты Кларой. Атмосфера в доме испортилась, насколько это было возможно, он словно распадался на части, где каждый занят собой.
Бомонт свернул в кладовую и включил там свет. Выдернув из кучи пустой мешок из-под муки, занялся погрузкой еды. Воду они под землей найдут без труда, но им придется до тошноты наесться сушеным мясом, прежде чем удастся завалить свинью или козу. Он возблагодарил бога, что припас ружье и много патронов в хижине. Когда Клингхаймер придет за ними, а это наверняка случится, он сильно удивится, получив пулю в лоб.
Бомонт высунулся в коридор, глянул вверх и вниз, убедившись, что там пусто в обе стороны, и направился к лестнице, таща мешок. На втором этаже коридор снова был пуст, но из карточного салона с широкими двойными дверями, сейчас распахнутыми настежь, доносились чихание и ругань. Потом послышались голоса. Те, кто там засел, заметили бы Бомонта, пройди он мимо, да еще и с мешком. К тому же ему самому хотелось заглянуть в неплохо обставленное помещение: не найдется ли там чего-то, что можно прихватить с собой? Карлик шагнул в удобный альков и принялся ждать.
— Мне ухо почти отрезал, — заныл кто-то в салоне. — Проклятая жирная свинья!
— Тебе надо было кончить его сразу, как вошли в переулок. Я бы так и сделал. Оставил бы его мусорщикам.
Бомонт узнал голос Смайти и понял, что второй — Джо Пенни: они были приятелями, а Смайти привез женщину.
— Он на меня кинулся, как стервятник. Не было времени никого прикончить. А тут ты возвращаешься с этим лакомым куском, с Бракен, а мне ничего, кроме куска чертова уха и пары зубов на земле.
— А меня проткнули в трех местах — эта шлюха постаралась, — сообщил Смайти. — Я хочу преподать ей урок, вот чего. Ни одна женщина не смеет со мной так обращаться и радоваться, вот что я тебе скажу.
— Только заткни ее. А то она поднимет на уши весь дом.
— Его величество отбыли на весь день. К черту дом. В любом случае девка не сможет визжать, когда глотка перерезана.
— Ну а я хочу взглянуть на слепую девчонку, — хмыкнул Пенни. — Не тебе же одному вся потеха.
— Да ты тупой урод, Джозеф Пенни. Девчонка предназначена его величеству. Только что трясся из-за шума, а теперь такой фокус?
— Она не говорит и не видит. Ты что, не знал? Это ни разу не секрет.
— Ну тогда это чертовски круто, вот чего.
— Меня от этого дома тошнит, — заявил Пенни. — Не надо мне было возвращаться нынче утром. Если тот жирный ублюдок из гостиницы возникнет и пойдет против Клингхаймера, как он сказал, мне конец. Думаю смыться, позабавившись сейчас с девкой, пока есть случай.
— Ну, твои похороны — тебе решать, — ответил на это Смайти. — Пока мы тут просто зазря штаны просиживаем.
Судя по звукам, парочка направлялась к лестнице. Бомонт замер в своем надежном убежище, и двое недоумков прошли мимо него, ничего не заметив. Тогда карлик, осторожно выглянув в коридор и увидев их спины, воспользовался случаем проскочить в опустевший теперь салон, где сдернул с каминной полки шесть отличных скримшоу[39], вырезанных в прошлом веке, насколько он мог судить — а он мог. Огляделся в поисках еще чего-нибудь и увидел пару серебряных подсвечников. Швырнув свечи в ведерко для угля, Бомонт сунул серебро в мешок и снова выглянул в коридор — пусто. Он вернулся к камину за кочергой, отличной тяжелой железкой, а затем поскакал вверх по ступенькам, проверяя, свободны ли лестничные пролеты, прежде чем идти дальше.
Притаившийся возле окна Финн смотрел на проезжающий по улице брогам. Парнишка надеялся, что Клара все же в нем, хотя ракурс не позволял ему убедиться в этом. Матушка Ласвелл торопливо шагала в сторону Темпла, унося с собой его записку. Финн вернулся к столу, смахнул все вещи в сумку, осмотрелся, не пропустил ли чего, а затем скользнул под кровать, к ботинкам и куртке, едва не чихнув от пыли, взлетевшей с половиц, и стал ждать, напряженно вслушиваясь. Время тянулось ужасно медленно. Но вот в замке повернулся ключ — Финн вздрогнул от неожиданности и затаил дыхание, готовясь отстоять свою свободу, если придется. Однако кто-то сел на кровать. Дверь захлопнулась со щелчком.
— Финн, это ты? — послышался голос Клары, и Финн, радостный, выкатился из-под кровати и встал.
— Да, это я, Клара, — сказал он. — Ты… в порядке? Ты была у Пиви? Одета очень элегантно.
— Да. Клингхаймер собрался на мне жениться и говорит, что это мое свадебное платье. А я лучше умру.
— Не говори так! Это дурная примета.
— Профессор Сент-Ив был там, Финн. Они его схватили. Я не знаю, что они ему готовят.
Финн промолчал.
— Профессор ранен? — спросил он наконец.
— Нет. Или я не видела. Мистер Клингхаймер говорил с ним о том и о сем, не замолкая ни на минуту, как обычно это делает. Он занят лишь собой, этот мистер Клингхаймер. Он ужасный человек, Финн.
— Верю тебе, — поморщился Финн. — Он едва не схватил меня сегодня утром, но я сбежал. Нашел своего друга Бомонта, и он пустил меня к себе, чтобы спрятать. Я сидел там, гадая, вернешься ли ты.
— И я гадала, будешь ли ты здесь, когда я вернусь. Когда мы подъехали ближе к дому, я была уверена, что ты тут. Поэтому я и назвала тебя по имени, когда осталась одна.
— Скажи, Клара, мистер Клингхаймер, наверное, еще там? Он не здесь? Не в доме?
— Да, он там, помыкает всеми. Меня привез сюда человек по имени Флиндерс. У доктора Пиви очень горячая пора. Клингхаймер отправил меня отдыхать, но сам собирается приехать ко мне снова, вечером. Не знаю, будет ли…
В наступившей паузе Финн услышал шаги в коридоре.
— Я спрячусь под кроватью, — шепнул он Кларе и очень тихо снова скрылся из виду. В коридоре раздался смех — мужской смех, — затем шумно отворилась какая-то дверь и женский голос сказал что-то грубое. Снова смех, дверь закрылась, а спустя секунду тишины металлически звякнул ключ уже в замке комнаты Клары. Наверное, принесли тарелку с едой…
Затем, судя по звуку, тот, кто вошел, закрыл и запер дверь. И двинулся дальше — Финн видел приближающиеся ботинки. Мужчина, их носивший, молча остановился перед кроватью.
— Ты меня ждала, как хорошая девочка, — тихо сказал он. — Если ты глухая, тогда я напрасно трачу слова, но если слышишь, то слушай меня. Позовешь кого — ты труп. Здесь нету мистера Клингхаймера, чтобы тебя спасти. Могут прибежать те, кто в доме остался, но они еще похуже меня. Поняла меня, девочка?
Последовало молчание, и затем человек сказал:
— Не имеет значения, да? Через минуту все отлично поймешь.
Финн видел, как брюки пришедшего соскользнули на пол и как он вытянул из них ноги в ботинках. Кровать прогнулась и заскрипела под его весом, и Финн осторожно выскользнул из-под нее, без единого звука перекатившись на половицах. Потом парнишка вскочил, схватил за ручку кувшин для воды и без промедления крепко врезал насильнику по темени. Ручка осталась в руке, хлынула кровь, а кувшин звучно грохнулся на прикроватный столик. Финн спихнул поверженного врага с кровати, и тот шлепнулся на пол, где и остался лежать без сознания.
Потратив час, Табби не узнал ничего полезного — только понял, что чудовищно проголодался, несмотря на двойной завтрак этим утром. Ему удалось увидеть, как несколько типов сомнительной наружности занимаются чем-то в каретном сарае Клингхаймера и возле него, но ни Смайти, ни Пенни среди них не было. Еще полчаса Табби провел, разглядывая товар в ближайшей табачной лавке и тайком наблюдая за домом через окно. После, купив пакетик порошка от головной боли у аптекаря, снова вышел на ветреную улицу, чтобы в третий раз осмотреть логово врага. Теперь он шел медленно, проявляя отчетливый интерес к большому дому за оградой. Если Пенни или Смайти заметили его, то само его присутствие на тротуаре заставит негодяев выйти. Но ни Пенни, ни Смайти не появлялись, и дело шло к тому, чтобы признать — идея себя не оправдала. Гнев и решимость Табби понемногу отступали, оставляя за собой печальные обломки поражения.
В очередной раз заглянув в узкий, густо обсаженный кустами переулок, который вел вдоль стены, Табби решил было направиться обратно в «Полжабы Биллсона», но, по наитию, свернул к реке и оказался у выкрашенной красным двери в стене дома. Оглядевшись по сторонам и никого не увидев, он толкнул дверь, которая, конечно же, была заперта. Табби пришло в голову постучать, а потом просто вломиться, когда дверь откроется, но сделать так было бы нападением, причем наверняка фатальным, так что он пошел дальше.
Внезапно перед ним появился человек, Табби кивнул ему, проходя мимо, и получил ухмылку в ответ. В конце переулка Табби оглянулся и увидел, что человек этот входит в красную дверь и исчезает в доме. Не раздумывая, Фробишер-младший кинулся по его следам, заметив впереди просвет в кустарнике, достаточно широкий, чтобы скрыть его.
Все еще сжимая ручку кувшина, Финн стоял и вслушивался в наступившую тишину. Возможно, кто-то услышал шум: падал насильник звучно, головой ударился громко, да и кувшин загремел будьте-нате. Парнишка посмотрел на лежавшего, возле головы которого медленно росло кровавое пятно. Количество крови выглядело пугающе. Негодяй мертв? Тут мужчина вдруг издал гортанный хрип, втягивая воздух. Финн положил ручку кувшина рядом со стаканом, бросился к кровати и вытащил из-под нее свои вещи.
— Он тебя не поранил, Клара? — спросил парнишка, натягивая ботинки.