— Ну, пошли!
— Пошли, пошли!
— А это что? Живой манекен вроде?
— Ну да. Новые фасоны показывают. Есть такие специальные барышни, они одеваются, становятся в окнах витрин и рекламируют модели!
— А ничего манекен! Надо будет купить!
— Ну, побежали!
— Иду, иду!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Вот драгоценности… искусственные. О них мне жена и говорила.
— Ага, ага, это самое оно и есть!..
— Ты посмотри, какие красивые вещички!
— А здесь еще лучше!
— Нет, вы только поглядите… Змея! Из чего ж она сделана?
— Скорее всего терракотовая!
— Надо будет зайти сюда! А вон видите — ожерелье!
— Ого!
— Надо будет купить!
— Идем!
— Идем!
— Смотрите, какие электрические лампочки!
— Синие, розовые, красные! И сколько их!
— А вот лампочки, что мигают, когда горят!
— Ну?
— Ей-богу! А вон фонари какие!
— А вот это, видите, оборудование на целую электрическую станцию!
— О-о, надо будет купить!
— Ну идемте, а то уже двенадцать.
— Пошли!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Ага-ага-ага! В этот магазин мне обязательно надо зайти. Видите пальто с такой подкладкой?
— Да и мне ведь нужно! Вот оно — то, что я давно уже ищу!
— Нет, здесь давайте получше рассмотрим. Вот пальто за сто двадцать марок!
— Ничего себе! А вон то еще лучше за сто пятьдесят марок!
— Вот бы мне такой костюм для работы!
— Да тут и обувь!
— Это ведь спортмагазин!
— А-а, спорт! Жаль, что я в футбол не играю, а то купил бы эти бутсы. Ох, и бутсы! Хорошие, видать!
— Ну, не будем задерживаться, а то уже половина первого!
— Идем!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Вот они, ручки автоматические. Вы только посмотрите: новая какая-то конструкция! Таких еще я не видел!
— Вот эти зелененькие? Это американские.
— А мне, понимаете, порядочно их надо! И Микола просил, и Федор, и Сидор, и Иван, и Виктор, и еще кто-то, и еще, и еще… Я уже запамятовал, со счета сбился. Штук девяносто — не меньше… Может быть, как оптовому покупателю, скидку сделают? Как вы думаете?
— Надо будет спросить.
— И блокноты здесь есть. И карандаши! Надо запомнить этот магазин. Как он называется, записать бы, чтоб не забыть!
— Скорее только записывайте, а то опоздаем.
— Уже! Бежим!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Что это такое, смотрите, коня живого в авто повезли?
— Ага… Верно, на бега. Чтоб не уморился дорогой, вот его и везут.
— Скажи пожалуйста! Уже и лошади в автомобилях ездят! Вот чудеса! И стоит же, чертова образина, спокойно. Привыкшая, что ли!
— Ну, идем, идем!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— А это что за чучело такое в белом?
— Так это же повар из ресторации. Для рекламы. Вон у него на пузе надпись, из какого он ресторана!
— Что же это он так целый день и стоит?
— Так и стоит!
— Ишь ты… Надо будет купить!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— О, часы!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— О, бритвы!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— О! О! О! О!
— Ну, идем, идем же!
Вот уже и музей.
— Смотрите, закрыто!
— Который же час?
— Половина четвертого!
— Ах, черт побери, опоздали! А ведь, казалось, быстро шли!
— Ну, завтра уже непременно: пораньше встанем и побежим!
— Да, да. Обязательно!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Завтра
— Скорее, скорее!
— Сейчас, сейчас!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— О, смотри, белье!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— О! О! О! О!
— Который час?
— Четверть четвертого!. . . . . . . . . . . . . . . . . .
А немецкая культура — солидная культура.
Немецкие музеи — мировые музеи!
Не побывать в берлинских музеях — это просто преступление!. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Завтра уж непременно!
1928
Перевод Т. Стах.
[1] _"Кезе"_ — по-нашему, сыр. — О.В.
Как проехать таможню
Когда едешь за границу, тогда, понятно, незачем тревожиться о том, как проехать таможню
А вот когда оттуда…
Ой, бог ты мой, чего эта таможня стоит!
За добрых три недели до отъезда из Германии только и слышишь:
— Все, в общем-то, хорошо, а вот как Шепетовка…
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Были в Тиргартене?
— Был
— Ну как? Ведь правда, прекрасный парк?
— Парк чудесный… Да вот не знаю, проверяют на таможне карманы или не проверяют?
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Вы из Потсдама?
— Да.
— Не дурак был Вильгельм, избрав себе там резиденцию. Вот парк! А палаты! А водопады! А чистота! А порядок!
— Даа-а… Диву даешься, и только. Что верно, то верно А вот интересно, таможня только одну пару обуви разрешает провозить?
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Вы что, из музея?
— Да вот только что пришел.
— Сильное впечатление, правда?
— Великолепно! А пудру мужчинам провозить можно?
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ох, эта таможня!
Страшно мало вещей разрешается провезти из-за границы.
Ну до чего ж маленькая норма! Прямо плакать хочется!
Подумать только: всего три костюма.
Всего лишь два пальто!
Шесть пар белья!
Один золотой крестик и одну золотую иконку.
Всего только одну нитку жемчуга и одну пару часов.
Ну и власть!
В инструкции сказано, что вещи разрешается провозить те, которые необходимы в дороге и для проживания во время двух-трехмесячной командировки.
Ну неужели же Советской власти не известно, что обойтись в дороге одной парой часов — это просто смехотворно?!
Нужно по крайней мере штуки три, не меньше!
Ну как же может какой-нибудь научный работник, или литератор, или деятель искусства, или индустриальный рабочий пробыть месяц в командировке, имея на руках только три костюма?
А разве обойдется он в дороге одной ниткой жемчужного ожерелья?
Разве сможет он осматривать немецкие заводы, если ему разрешается нюхать только (всего лишь) пятьсот граммов (пол-литра!) духов Coti, да и то непременно распечатанных, к тому же взвешенных вместе с флаконом!
Просто не понимаешь в данном случае Советскую власть.
Как же это все-таки так?
Выходит, если я еду такую даль, как из Берлина в Харьков, то не имею права провезти с собой медведя?
Да ведь это нужнейшая в дороге вещь!
Как же это мне ехать просто так, без всяких развлечений?
Да что ж это за поездка такая?
А Шепетовка медведей не пропускает.
Говорит, "не положено".
Вся трагедия — в карманах.
У немцев почему-то очень маленькие карманы в костюмах.
Сунешь медведя ногами — голова торчит.
Сунешь головой — ноги торчат…
Сядешь, как-нибудь неловко повернешься, а он, чертова перечница, в кармане как заревет…
А вокруг — хохот.
Ну, а что тут смешного, скажите?
Никогда командировочный не бывает более взволнован и взбудоражен, чем перед возвращением из командировки домой.
Это естественно. Чего, собственно, волноваться, отправляясь в Германию или во Францию?
Что может вас взбудоражить: новые незнакомые города, новые люди, новая жизнь, достижения культуры и всякие такие вещи?
С этими новшествами вы очень быстро осваиваетесь…
Настоящие волнения начинаются перед отъездом "нах хаузе".
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Послушайте, вы, никак, женские панталоны надели?
— Неужели заметно? Я ведь резинки вытащил. Да и потом — лето теперь, а летом мужчины такие же коротенькие штанишки носят, как и женщины.
— Да, но не носят мужчины штанишек с этакими хризантемами впереди… И потом, насколько мне помнится, у мужчин такие вещи обычно с ширинкой…
Неужели Шепетовка и ширинки проверяет? И в конце концов что вы мне все с этой Шепетовкой? Что хочу, то и ношу и не желаю считаться с тем, что угодно шепетовским чиновникам. Где, в каких правилах написано, чтобы я носил кальсоны обязательно без хризантем?!
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сколько мук, сколько страданий доставляет наука нашим людям! Сколько забот и волнений приносит заграничная командировка нашим молодым ученым!
Только здесь начинаешь понимать пословицу:
"Корень учения горек"…
Шепетовка. Лето. Жара.
И вот видишь, как из вагонов выползают краснощекие молодые граждане, одетые в котиковые манто, в меховые шапки, с плюшевыми на шее или на руках пледами, в теплых перчатках, в двух-трех парах теплого белья…
— Что это вы так утеплились, словно Амундсена разыскивать собрались?
— Простудиться боюсь. В вагонах, знаете, сквозняки… А у моей матери такой лютый был ревматизм… мучилась невероятно!
Шепетовские таможенные чиновники — веселый народ!
Когда такой вот полярного вида субъект появляется в таможне, у них на лице смеется каждый мускул.
Они кусают себе губы, чтобы не фыркнуть.
Результаты их веселого нрава я видел после того, как они "проинтервьюировали" одну такую "котиковую мадам"…
На столе лежали: длинная, сажени в три, нитка жемчуга, флакон духов (в бутыли на добрых полведра), всяческие кружева и множество подобных вещей.
Мне неудобно было спрашивать, как все это уместилось на ней и что было обмотано этими жемчугами.
"Котиковая мадам" в течение какого-нибудь получаса заметно похудела и побледнела.
Больших мучителей с веселыми на лице улыбками, чем шепетовские таможенные служащие, я не видывал…
Просто какие-то изверги!..
Не берут их ни слезы, ни кокетство, ни убедительные доводы о том, например, что женская шелковая комбинация — это прозодежда для молодого инженера, прокладывающего в Донбассе новую шахту.
Любимейшая у них фраза: "Не положено".
Убийственная фраза.
И все из-за этих проклятых двух букв _"не"_.