– По-твоему пусть будет… Презираю споры.
Но не перечь, пожалуйста, мне впредь.
– Попробую, – в ответ кусаю губы.
– Итак, – взаимно хмурится знакомый мне.
– Ты хочешь о мирах? Миры как трубы,
пересекающиеся в основании. И на конце
такой трубы надето сито -
через него все души вылетают. – Но куда?
– Ясно как день: туда, где их не видно.
– Должно быть, улетают навсегда…
– Должно быть. Правда, не всегда с первой попытки,
бывает, застревают. – Что тогда?
– Тогда или вперёд, или назад. Здесь нет ошибки, -
и снова оборвал словами однозначными:
“Я всё сказал”.
Вновь пробуждение, вновь холодно, как в морозилке
или как летним днём на глубине горной реки…
Бреду по берегу туманному, всё собираю щепки да опилки,
как вдруг со стороны знакомое: – И снова ты.
– Я здесь живу неподалёку. Лачугу древнюю нужно топить.
– Лачугу знаю. Всё сдают её несчастным, но в том мало толку.
О чём сегодня ты хотела бы поговорить?
– Давай о вечном. По стандарту.
Уже привычно обсуждать с тобой лишь то, что не понять
и не проверить, как запутанную карту,
которую, как ни ворочай, в одиночку нет, не прочитать.
– Да мы вдвоём её не прочитаем тоже…
– Всё же.
– Спроси, что хочешь ты узнать.
– Ответь, как думаешь, быть может,
душе совсем не больно умирать?
– Нет, больно. Больно несомненно.
Пусть даже очерствеет вся душа от черноты -
стенать от боли будет верно,
если её из тела вырывать решишься ты.
– Нет-нет, конечно я не суицидник.
– Все суицидники, коль убивают по чуть-чуть
в себе то доброту, то счастье, а бывает целый мир и
вдруг умирают ещё до того, как точно, навсегда умрут.
– Но многие не знают этой правды,
но многие уверены: жизнь притупляет – не они
виновники своих бед. – Ты наказан
уже только за то, что человек
и человеком будешь, значит будешь слабым,
хотя и будут в твоей жизни дни,
когда всесилие придет к тебе соблазном.
Но не всесилен ты. Смирись. Но нет, они -
смешные человечки -
всё блеют и болеют за свой собственный обман…
Заблудшие, безумные овечки,
пасутся на тех пастбищах, что подле зла
иль злое сами производят…
А после у них всё везде болит.
Не ешь травы дурной, пусть зрение подводит,
но только к полю доброму ходи!
– А если ты случайно поле перепутал?
А если ты не знал, что поедал?
– Исторгни мерзость. Впредь ходи маршрутом,
который бы тебе дурного съесть не дал.
Я всё сказал.
Проснувшись совсем рано на рассвете -
я с каждым днём всё раньше просыпаюсь по чуть-чуть -
прислушиваюсь, но не слышу ветер,
который взял привычку лишь ночами дуть
так сильно-сильно, до разрыва лёгких -
наверное, его совсем устали щёки
и потому он вновь затих к утру.
Решаю: нет, сегодня никуда я не пойду.
Но только стоило решению сформироваться,
но только стоило ему моею мыслью стать,
как стук дверной глухой раздался…
Не знаю никого, кто в эту дверь бы мог стучать.
Но я встаю с своей постели -
отяжелело тело за ночь, словно налилось свинцом -
и разминаюсь, и оделась,
иду увидеть то лицо,
которое всё ждёт моих движений,
а я еле хочу какие-либо двери отворять.
Открыла дверь и без сомнений
узнала бледное лицо: “Идёшь гулять?”.
Идём по берегу, я будто бы в дурмане,
ноги всё меньше ставлю – больше волочу.
– Скажи, всегда ли здесь туманы?
– Устала от них? – Если честно, не пойму:
то ли они виной желания забыться
и в сон глубокий поскорее впасть…
– То ли сама себе ты вестник-птица,
сама своих желаний порождение и власть.
Погода, знаешь ли, предлог – не больше.
Хочешь счастливым быть – будь изнутри.
Ты – генератор своих бед и счастья по природе,
так что как минимум себе не ври:
есть обстоятельства, которые влияют,
но правишь бал своих эмоций ты.
Как многие вот этой истины не понимают!
Как многие виной тому, что их мечты
растоптаны, растерзаны, разбиты!..
Винят других, не видя собственной вины.
Глупы. Мечты из мыслей сшиты,
их убиение – из отступлений. – Все равны.
Мы все всего лишь маленькие люди,
и действия наши бывают неверны,
не тем мы верим и не тех мы любим…
– Вы “гении” от слова “дураки”!
Вам дай лишь слово – звуки исказите,
вам жизнь дают – ворочаете нос,
вам крылья за спину давай!.. Вы всё клеймите.
Вы – свечи: плавите своей же жизни воск
пока горите… А когда сгорите
клять склонны свой же собственный огонь.
Вы изначально падшие и не взлетите,
пока на сердце не положите ладонь,
чтобы раскаяться, попробовать понять иль извиниться,
чтобы хоть раз всех и за всё благодарить.
Вы умирать, пусть неосознанно, спешите,
но что страшнее – вы осознанно забыли жить.
Бежите за наградой бесполезной,
всё суетитесь ради призрачных оков.
Вы можете здоровым быть, но служите болезням.
– Как будто ты и сам не есть таков.
– Мы о тебе. Ты ведь еле шагаешь.
– Подумаешь. Могу и перестать шагать.
– Не мудрено остановить свой шаг, когда хромаешь.
А ты попробуй разогнаться и бежать.
Отбрось сомненья – боли нет и тягот нет, нет власти
дурного там, куда ему закрыли дверь.
Всё в мыслях. Мысли – это пасти,
которые разверз твой личный зверь.
– Тот зверь, который душу истязает,
когда нам плохо, или нас ласкает,
когда со всех сторон нам хорошо?
– Вот видишь: его всякий знает.
– Как хорошо, что ты пришёл…
Ещё немного мы в тумане прогулялись,
послушали прибой, помяли под собой песок,
я веток множество насобирала… После мы расстались,
друг другу слова не сказав о том,
как встретимся хотя бы завтра
или не встретимся уже совсем.
Я, разжигая ветки, думала: “Вдруг правда
Его слова и обо всём, и обо всех,
и мы здесь появились вовсе не случайно,
и только в нужный час мы все уйдём?
Так может, тайне лучше оставаться тайной?
Или узнать её можно тому, кто обречён?
Но я-то, ясно, не из обречённых,
а значит завтра выйду снова я гулять,
чтобы о тайнах светлых или тёмных
вновь говорить и рассказать”.
…Огонь в печи всю ночь светил, не догорал,
я засыпала под слова-воспоминания:
“Я всё сказал”.
Проснувшись сразу же решила: я хочу увидеть вóду,
которая так яростно шумит, врезаясь в берег мой.
Не дожидаясь стука в дверь, я поспешила, чтобы
меня не отвлекали. “До линии воды подать рукой”, -
самой себе я говорила тихо-тихо,
как будто опасалась вдруг самой себе солгать.
Внезапно показалось: тень чужая пролетела мимо, -
но в пелене тумана было сложно тени различать.
Прошла чуть дальше, зацепила рукой ветку
и потащила за собой, чтобы потом не потерять -
большая и тяжёлая, по моим меркам
такая будет долго тлеть и не сгорать.
А шум воды как будто бы всё ближе,
и позади следы от шага и царапин ветки всё влажней,
как вдруг увидела: бурлится пена, лобызает берег.
– Как думаешь: вода иль суша – что важней? -
Услышав голос, вздрогнула и посмотрела вправо.
Стоял знакомый мой впритык к воде.
– Я думаю, в вопросе этом и в ответе на него не существует правды.
– Бывает же… Ты быстро стала чуть мудрей.
Он подошёл ко мне впритык и взгляд на ветку бросил,
которую сжимала я, как истинный трофей.
– Ну, как твои успехи? – На огонь хватает вроде.
– Не обольщайся. С каждой ночью будет становиться холодней.
– Да я, честно сказать, не обольщаюсь.
Мне кажется: покину место это до зимы.
– Тебе не рассказать с сколь многими я здесь прощаюсь.
– Ты что же, попривык ко мне? Ну что ж, прости.
– Нет, эгоизм мне не присущ. – И всё же ты переживаешь.
– Признаться честно: есть такой порок.
Здесь многие туристы замерзают…
– Я не замёрзну – я уеду в срок.
– Ну что ж, на это точно я надеюсь,
ну а пока ты не уехала и собираешь топливо для своего огня,
быть может, ты мне подыграешь? – Что ж, играть умею.
Во что? – Попробуй, догони меня…
Сорвались с места мы одновременно,
но беглеца мгновенно поглотил туман,
я слышала его шаги, его дыхание… Но тщетно:
в тумане мало кто кого-то настигал
играя лишь по правилам. И, если честно,
сам убегающий в тумане не по правилам играл.
И всё же я пыталась… Откровенно
сдалась я только лишь когда
моё колено ветка полоснула -
та самая, которую оставила затем,
чтоб броситься в забег… Зажмурилась. “Как будто бы проснулась…” -
эхом в ушах звучит. Но я не сплю. Ведь нет?..
– Ау! – вдруг из грудины вырвалось наружу.
– Сдаюсь! Я здесь! Вновь появись скорей!
– Прости, но я тебе не нужен.
– Мне одиноко! – вырывается ответ.
– Всем одиноко. Даже самым смелым.
И ничего. Справляются. Живут.
– Я не найду тебя в этом тумане белом!
Но до тех пор, пока считать я буду, что ты тут,
ты будешь здесь. Увы, прости, но я решаю,
быть тебе рядом иль не быть…
– Нечестно это… Я так не играю, -
ответив так, он выплыл из тумана. – И довольно ныть.
– Я – ною?! Что за бредни! Никогда не ныла…
– Сказать мне хочешь, будто ты боец?
– Прощай. Мне на сегодня хватит. Опостыло.
– И вот такой вот будет наш конец?
– Не против и такого. Может завтра
друг друга мы ещё поймём.
– Какая же любимая у нас эта неправда!
Пойми: у нас есть лишь сейчас. А после мы уйдём.
Уйдём недосказавши, недопивши, не дождавшись,