Эти войска Антанта и решила в первую очередь бросить на помощь местной контрреволюции против советской власти. В задачу чехословацкого корпуса входило: занять Сибирскую железнодорожную магистраль, укрепиться на среднем течении Волги и соединиться с фронтом, который должен был быть создан в верховьях Волги. Этот соединенный фронт контрреволюции предполагалось поддержать союзническим десантом через Владивосток, Мурманск и Архангельск.
Контрреволюция на Волге
В плане борьбы международной и внутренней контрреволюции против Советской республики Поволжью, как и другим «хлебородным окраинам», отводилась серьезная роль.
Этот выбор, разумеется, был не случайным. Поволжье — по преимуществу сельскохозяйственный район. Здесь не было крупных пролетарских центров, а немногочисленный пролетариат в значительной своей части был прочно связан с деревней. Появление в поволжских губерниях продовольственных отрядов вызвало бешеную антисоветскую агитацию кулачества, весьма сильного здесь экономически, и именно в этот период наблюдаются колебания среднего крестьянства.
Все это учитывали интервенты. В. И. Ленин говорил в июле 1918 года, что план интервентов «…состоит в том, чтобы отрезать от России хлебные местности», и «…как раз в хлебородных окраинах они нашли себе социально-классовую опору, нашли себе местности с преобладанием кулаков, богатых крестьян…» (Ленин, т. XXIII, стр. 158).
Колебания среднего крестьянства объективно явились опорой для контрреволюции. Эти колебания крестьянства нашли яркое отражение и в соотношении политических сил в органах советской власти зимой и весной 1918 года.
Так например, на состоявшемся незадолго до чехо-учредиловщины самарском губернском съезде советов большинство оказалось за левыми эсерами, максималистами и другими представителями мелкой буржуазии. Следствием дальнейшего обострения борьбы соглашательских мелкобуржуазных партий против советов явился анархо-максималистский бунт в Самаре 17–18 мая.
Сходное с самарским положение было и в других городах Поволжья.
О настроениях деревни в начале 1918 года яркое представление дает сводка наказов волостных съездов по Симбирской губернии.
Вот эта сводка:
Безоговорочно за советы имеется 65 наказов, за Учредительное собрание 36, колеблющихся 16 и без наказов 24 волости. Таким образом хотя большинство наказов за советы, тем не менее наказы за Учредительное собрание и колеблющихся составляют довольно солидную часть.
Эта сводка составлена на основании материалов волостных съездов. А симбирский губернский съезд оказался в значительной степени явно кулацким. Только в результате блока с левыми эсерами и максималистами большевикам удалось все же выйти с некоторой победой, но зато им пришлось уступить ряд важнейших постов (военный комиссариат, продовольственный, земельный) левым эсерам.
Все это являлось отражением тех колебаний, которые происходили в среднем крестьянстве. Это объективно способствовало успехам контрреволюции на первых порах, пока классовое деление внутри крестьянства окончательно не назрело и пока «Беднейшее крестьянство не из книг, не из газет, а из жизни училось непримиримости своих интересов с интересами кулаков, богатеев, деревенской буржуазии» (Ленин, т. XXIII, стр. 392).
Вооруженные силы контрреволюции
Империалисты весьма тщательно и упорно готовились к интервенции против Советской России. Эта подготовка проходила по двум основным направлениям. Союзники развили бешеную деятельность в самой России, сколачивая контрреволюционные силы, организуя базы будущего восстания и снабжая подпольные антисоветские организации оружием, деньгами и пр.
Но империалисты трезво смотрели на весь этот контрреволюционный сброд, не особенно полагаясь на его способность бороться с большевиками. Поэтому наряду с деятельной подготовкой выступления подпольных контрреволюционных организаций союзники с первых же дней после Великой пролетарской революции были озабочены созданием такой боевой силы, которую можно было бы в любой момент двинуть против Советской республики.
Разумеется, союзники могли бы двинуть против советов свои войска. Но этот путь был опасен для самих же союзников. Дело в том, что в связи с выходом Советской России из коалиции и прекращением войны с Германией положение союзных войск на фронте было очень тяжелым. Снять с фронта сколько-нибудь значительные силы союзники не имели возможности. Кроме того буржуазия боялась, что под влиянием большевистской агитации оккупационные войска повернут оружие против самой же буржуазии.
К тому же для посылки войск с запада союзники просто-напросто не имели возможности, ибо здесь их отделял от России ряд государств, с которыми у них шла война. В свете этих фактов становится понятной и позиция Англии, которая, по свидетельству генерала Гревса, еще в марте 1918 года просила Японию оккупировать Сибирь вплоть до Урала и установить свой контроль над Сибирской железной дорогой.
Наряду с этим пролетариат воюющих стран все более резко выступал против войны вообще и в особенности против посылки войск для борьбы с Советской Россией.
При таких условиях чехословацкие войска, находившиеся в России, являлись наиболее подходящей силой, которую Антанта и решила бросить для удушения Советской республики.
Но прежде чем переходить к рассмотрению событий, связанных с чехословацким выступлением, необходимо познакомиться с историей возникновения корпуса чехословацких войск в России.
До конца 1918 года территория нынешней Чехо-Словакии входила в состав австро-венгерской монархии. Трудящиеся чехи, словаки и другие народности, находившиеся под властью Австро-Венгрии, переносили двойной гнет: гнет и эксплоатацию собственной национальной буржуазии и гнет австро-венгерского империализма.
Тот национальный гнет, который испытывали на себе трудящиеся чехи и словаки, естественно способствовал распространению среди трудящихся националистических идей и ненависти к австро-венгерскому правительству.
Эти идеи в свою очередь поддерживались и чешской буржуазией, которая стремилась нераздельно господствовать над народными массами Чехии, а потому боролась за отделение от Австро-Венгрии и за создание собственного государства. Националистические идеи буржуазией поддерживались еще и потому, что эти идеи отвлекали трудящихся от классовой борьбы против буржуазии.
Будучи под двойным гнетом, широкие массы чехословацких рабочих и мелкой буржуазии связывали борьбу за национальное освобождение с надеждами на осуществление социальных и экономических реформ, которые бы коренным образом улучшили их экономическое положение.
Мировая война вызвала обострение ненависти чехословацких масс к Австро-Венгрии. Этому сильно способствовали и чешские националисты из среды буржуазии и интеллигенции, которые надеялись, что в результате военного разгрома австро-германской коалиции им удастся провозгласить независимость чехословацкого государства. В 1915 году в Париже под руководством чешского националиста профессора Массарика был учрежден чехословацкий Национальный совет, имевший отделения во всех государствах Антанты. В России отделение Национального совета было организовано сначала в Петрограде, а затем в Москве и Киеве.
Мобилизованные в австрийскую армию чехо-словаки, пропитанные националистическими идеями и ненавистью к Австро-Венгрии, были настроены пораженчески и массами переходили в русский плен. Они сдавались в плен целыми взводами, ротами и даже полками. По подсчетам одного журналиста, в русском плену было около 200 тысяч чехословацких солдат.
Во время войны чехословацкая буржуазия, проживавшая в России, обратилась к царскому правительству с ходатайством о разрешении формировать из числа пленных чехословаков специальные чехословацкие легионы.
Царский генерал Романовский в докладной записке военному министру так определял цели формирования чехословацких легионов:
«Идея подобных формирований — это создать в пределах России ядро будущей национальной армии в свободной Чехии и дать возможность этому ядру боевой работой на фронте заслужить на предстоящей мировой конференции всеобщее признание их самоотверженной работе в деле низвержения немецко-мадьярского деспотизма».
Как видим, формирование легионов было прежде всего одним из средств купить у Антанты признание независимость Чехо-Словакии. Оно кроме того избавляло чехословацкую буржуазию, жившую в России, но являвшуюся австрийскими подданными, от репрессий и конфискаций имущества в связи с войной.
В начале 1916 года начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Алексеев получил у царя согласие на формирование чехословацких легионов. И уже летом этого года чехословацкую дружину стали развертывать в бригаду.
После Февральской буржуазно-демократической революции формирование чехословацких войск продолжалось. Принятое Временным правительством положение о формировании чехословацких войск передало «Союзу чехословацких обществ» право набора добровольцев. Однако и Временное правительство по примеру царского оставило в чехословацких частях язык делопроизводства русский. Временное правительство явно боялось дать «дурной пример» угнетенным народам России, и поэтому старший командный состав в чехословацких войсках должен был быть русского происхождения, точно так же, как все хозяйственные должности (казначеи, начальники хозяйственной части и т. д.) непременно замещались русскими офицерами.
Несмотря на противодействие русских промышленников и помещиков, лишившихся в лице пленных чехо-словаков дешевой рабочей силы, чехословацкие легионы быстро увеличивались, и к концу мая 1917 года в ряды чехословацких частей было навербовано 26 тысяч солдат и около 300 офицеров.
В начале июня 1917 года бывший в то время главковерхом генерал Духонин распорядился «довести существующую чехословацкую бригаду, уже зарекомендовавшую себя блестящей боевой работой, до штата 4-полковой стрелковой дивизии, с соответствующей артиллерией и инженерными средствами и с развертыванием ее 4-ротного запасного батальона в 8-ротный и на этом ограничить в будущем развертывание чехословацких частей».