Можно себе представить, что за помощь получили большевики от этих военспецов, с нетерпением ожидавших прихода чехо-словаков!
Первое вооруженное столкновение самарских отрядов с чехо-словаками произошло у Сызранского моста через Волгу. Туда был послан латышский отряд в 100 человек. Но эта горсточка людей не в силах была оказать серьезное сопротивление нескольким тысячам хорошо вооруженных чехословацких войск и была отброшена. После боев у Майтуги и Безенчука советские отряды отступили к Русским Липягам, где стали готовиться к решительному сражению.
Советских войск под Липягами было около 2500 человек. Их слабость заключалась в том, что по своему составу они не представляли единого целого: тут были дружины коммунистов и левых эсеров, отряды рабочих, уфимские отряды, составленные из недавно мобилизованных татаро-башкирских рот. Все отряды в целом были плохо обучены военному делу, не имели знающего военное дело командного состава.
Имея подробные сведения о расположении и численности советских войск, чехо-словаки с утра 4 июня повели наступление на Липяги. Взяв красных в кольцо с трех сторон, чехо-словаки открыли перекрестный огонь. Советские отряды не выдержали натиска во много раз сильнейшего и лучше вооруженного противника и отступили к Самаре.
Потери советских отрядов были очень значительные. Из 2500 человек в Самару вернулось около тысячи, более 200 человек попало в плен к чехо-словакам, остальные погибли, причем несколько сот человек утонуло в разлившейся реке Татьянке при попытке переправиться через нее вплавь.
В этом сражении много безвестных товарищей проявили себя как истинные герои. Геройски погиб почти целиком латышский стрелковый полк, окруженный и прижатый чехо-словаками к реке. Расстреляв последние патроны и не желая живыми сдаваться в плен, многие товарищи из оставшихся в живых последнюю пулю пускали в себя. Сам командир советских войск т. Кадомцев вместе с небольшим отрядом кавалерии пытался пробиться через огонь чехо-словаков, но был убит вместе со своими бойцами.
Одержав победу под Липягами, чехо-словаки однако не продвигались дальше в течение трех дней. С тыла их настигли красные отряды, подошедшие из Пензы и Ульяновска. Хотя сражение с этими отрядами также кончилось победой чехо-словаков, все же они были вынуждены отложить продвижение на Самару.
Трехдневная передышка, полученная большевиками Самары, была использована для укрепления сил. Красные отряды вновь были пополнены. Они укрепились по берегу реки Самары и готовились к решительному отпору. Но в ночь на 8 июня предатели, пролезшие в отряд т. Грачева, охранявший мост через реку Самару, связались с чехо-словаками и вместе с последними спокойно перешли мост. Отряд т. Грачева, а также отряд латышей были почти целиком уничтожены. Подпольная белогвардейская организация в Самаре, разумеется, была осведомлена о предателях в рядах советских отрядов. Ночью белогвардейская организация произвела несколько выступлений в городе, в тылу у красных, стремясь внести панику в их ряды. А на рассвете, когда первый чехословацкий отряд только еще перешел мост, часть белогвардейцев сразу же присоединилась к нему и вместе двинулась к клубу коммунистов, чтобы отрезать путь к отступлении засевшим в клубе. Одновременно с этим другие группы белогвардейцев атаковали милицейские части и занимали правительственные здания. Отступающие красные отряды подвергались обстрелу из пулеметов и винтовок с крыш, из окон и т. д.
Товарищи, находившиеся в партийном клубе, были застигнуты врасплох. Только небольшой группе удалось выбраться из клуба и добраться до пристани. Остальные товарищи, в количестве около 50 человек, во главе с председателем горисполкома т. Масленниковым, оборонявшие клуб, не успели уйти и были окружены чехо-словаками и белогвардейцами. Когда эти товарищи увидели, что сопротивляться больше бесполезно, они с белым флагом вышли на улицу и сдались чехо-словакам, предварительно получив гарантию защиты от самосуда белогвардейской толпы.
Но чехо-словаки не выполнили обещания о защите. По дороге в штаб сдавшихся зверски избивали.
…Большевистская Самара пала.
Началась дикая расправа белогвардейщины над коммунистами-рабочими, советскими работниками и красноармейцами.
Одним из первых пал жертвой зверской расправы черносотенной толпы при активной помощи чехо-словаков председатель революционного трибунала, старый большевик Франц Венцек.
По очень неполным данным в первые дни чехо-учредиловской власти в Самаре было замучено более 300 человек.
В действительности жертв чехо-учредилки было гораздо больше, но подсчитать сейчас совершенно невозможно.
Так ознаменовался приход к власти эсеровской «демократии».
Комуч и его империалистические союзники
«Только иноземная помощь, — говорил В. И. Ленин в 1918 году, — только помощь иностранных штыков, только продажа России штыкам японским, немецким, турецким, только она давала до сих пор хоть тень успеха соглашателям капитализма и помещикам».
При такой же иноземной помощи пришел к власти 8 июня 1918 года и Самарский Комитет членов Учредительного собрания (Комуч).
Еще за несколько дней до падения Самары будущее эсеровское «правительство» выехало в Иващенково и там дождалось прихода чехо-словаков. А утром 8 июня, как только Самара была взята чехо-словаками, эсеровские главари И. М. Брушвиг, П. Д. Климушкин, Б. К. Фортунатов, В. К. Вольский, И. П. Нестеров были доставлены в здание городской думы в чешском автомобиле и под охраной чешских штыков. В городской думе и состоялось провозглашение их членами «правительства», наименовавшего себя Комитетом членов Учредительного собрания (Комуч).
Уже первые дни существования Комуча показали, что он не имеет в городе никакой базы. Климушкин впоследствии признался, что с первых дней Комитет был в полном одиночестве, не опираясь ни на кого, и что, не будь чехов, достаточно было нескольких десятков бойцов, чтобы разогнать всю учредилку.
Но это одиночество Комуча было не только в первые дни. Никакой серьезной опоры он не нашел до самых последних дней своих ни в городе, ни в деревне, несмотря на то, что меньшевики оказывали эсеровской «демократии» серьезную помощь.
Создавая свое правительство на Волге и организуя борьбу против советов, эсеры выполняли план иностранных империалистов. На первых порах интервенции империалистам было выгодно иметь на своем предприятии эсеровскую вывеску.
На процессе эсеров в 1922 году бывший сотрудник французской миссии в Москве Маршан сообщил, что тогдашний французский министр иностранных дел в телеграмме на имя консульства указал, что премьер-министр Клемансо считает монархический строй единственно годным для России. Это была директива, линия дальнейшей деятельности посольства.
Однако посольство, учитывая соотношение борющихся сил внутри России, не могло в тот момент открыто стать на путь восстановления монархии. «Когда французское консульство увидело — показывает Моршан, — что элементы чисто правые, монархические, не имеют достаточно шансов, оно решило использовать партию эсеров как оружие для свержения советской власти и потом их выгнать и на их место поставить правые элементы».
Впоследствии этот план союзники, как известно, выполнили: когда эсеры сделали свое дело, союзники дали им хорошего пинка и на их место поставили такого «демократа», как адмирал Колчак.
Но в то время, когда Комуч находился на вершине своих успехов, союзники умело использовали его, направляя его деятельность по наиболее выгодному для них пути.
Считая Комуч переходной ступенью к настоящей «твердой власти», союзники не торопились с формальным признанием учредилки. Еще в начале июля общую точку зрения союзников выразил вице-консул французского правительства при Комуче г-н Люсьен Комо «… Мы поддержим то правительство, — заявил вице-консул, — которое сумеет спасти Россию».
Уже в этой фразе звучит предупреждение Комучу. Но Комуч сам чувствовал свою слабость и надеялся получить помощь в борьбе против советов от тех же союзников. Знаменательно при этом, что Комуч сам призывал иностранные империалистические войска на территорию России.
В своей декларации от 3 августа, направленной правительствам союзников, Комуч писал:
«Комитет будет приветствовать поддержку вновь формируемой Российской армии со стороны союзников как непосредственным участием на нашем фронте вооруженных союзнических сил, так и усилением армии военно-техническими средствами».
В ответ на свои многочисленные обращения Комуч получил телеграмму от французского министра иностранных дел.
В этой телеграмме вновь подтверждается точка зрения иностранных империалистов на эсеровское правительство. Эта точка зрения может быть сформулирована так: «докажите, что вы сможете серьезно бороться с большевиками и будете послушным орудием в рука союзников, и мы вас признаем». В телеграмме так и говорится без обиняков:
«…Как только вы докажете нам, что у вас в руках реальная власть, что вас слушаются в России, что вокруг вас группируются силы, — это произведет огромное впечатление. Таким образом, ключ к вашей значительности за границей лежит скорее в реальной силе, чем в ваших легальных правах, тем более, что последние отнюдь не несомненны».
Телеграмма писана в конце сентября, когда на фронте произошел перелом в пользу красных. В это время союзники уже совершенно разочаровались в способности Комуча «спасти Россию» и искали подходящую фигуру для роли диктатора. Империалисты не сочли даже нужным скрывать это от Комуча, напрямик высказав ему свое недовольство.
Однако эта звонкая пощечина, полученная эсеровскими правителями от своих хозяев, была принята как должное.
И когда Колчак разогнал Комуч и объявил себя правителем, учредиловцы обратились с слезливой жалобой все к тем же иностранным хозяевам, надеясь вымолить прощение и получить помощь.
В царстве «демократии»
Эсеры, как известно, считали себя представителями «трудового крестьянства». Поэтому не безинтересно познакомиться с политикой Комуча в крестьянском вопросе.