Несмотря на то, что белогвардейцы незаметно подошли к Свияжску, наш отряд в 400 бойцов отразил нападение во много раз сильнейшего противника, который после жестокого сражения отступил. Инициатива перешла в наши руки, и части Красной армии начали наступление, шаг за шагом продвигаясь вперед.
Огромную роль в дальнейших успехах Красной армии сыграла наша флотилия. Утром 9 сентября отряд кораблей Волжской флотилии под командованием одного из первых организаторов флота т. Маркина, начал артиллерийскую подготовку для высадки десанта на казанский берег. Под ураганным огнем противника корабли т. Маркина подошли к Казани.
Около пристаней находилась батарея чехо-учредиловцев, состоявшая из 8 шестидюймовых орудий. Пулеметным огнем прислуга неприятельской батареи была отогнана. Высадившийся отряд красных моряков в 60 человек снял замки у неприятельской батареи, захватил пулеметы и с этими трофеями благополучно вернулся на суда.
Ночью с 9 на 10 сентября наши суда перебросили с правого берега части Красной армии на левый, казанский берег. Сжатый с двух сторон, по линии железной дороги от реки Казанки и с Волги, противник стремительно оставил город.
Перелом на фронте произошел не только в районе Казани. На юге под Николаевском (теперь Пугачев) отряды Чапаева 8 сентября наголову разбили большой отряд чехо-учредиловцев, которые вынуждены были очистить ряд сел.
Эти первые серьезные победы Красной армии еще более подняли революционный энтузиазм красных бойцов. В рядах Красной армии чувствовалась крепкая дисциплина, сознание своего долга, твердая уверенность в окончательной победе над контрреволюцией.
С другой стороны, трудящиеся тех районов, которые ранее были заняты учредилкой, с огромной активностью оказывали помощь Красной армии. Всюду с приходом Красной армии в ее ряды вливалась масса добровольцев, а на мобилизацию призываемые отвечали полной и своевременной явкой на сборные пункты.
После взятия Казани красные упорно теснят белых. На Симбирск начинают наступление части Первой армии. Задача овладения Симбирском была возложена на Железную дивизию, части которой окружили Симбирск с трех сторон. Для белых оставался свободным только один путь — переправа на левый берег Волги. Утром 12 сентября красные начали наступление на Симбирск и к 12 часам уже вошли в город.
Белые в папике отступили, оставив почти весь свой обоз и артиллерию.
В тот же день на южном участке фронта красные вели наступление на Вольск. Несмотря на то, что позиции белых были сильно укреплены, красные энергичной атакой опрокинули противника. Ночью Вольск перешел в руки Красной армии, которая захватила там богатую военную добычу.
Потеряв Вольск, белые быстро откатывались вверх по Волге и уже 16 сентября сдали Хвалынск.
Кольцо красных войск сжималось вокруг «столицы» учредилки — Самары.
Большевистское подполье
Парторганизации городов, занятых учредилкой, были весьма малочисленны. В момент вооруженной борьбы с чехо-учредилкой коммунисты были призваны под ружье, и при оставлении красными городов почти все они уходили с красными. В городах же оставались очень немногие, в большинстве товарищи, которые не имели опыта партийной и особенно подпольной работы.
Так было в частности и в Самаре. Все сколько-нибудь видные коммунисты ушли вместе/с отрядами Красной армии, многие из тех, которые остались в городе, были убиты белогвардейцами в первые же дни после переворота или посажены в тюрьмы.
Трудность для небольшой группы оставшихся в Самаре коммунистов усугублялась тем, что не было сделано никаких предварительных приготовлений для подпольной работы.
Все же оставшиеся в подполье коммунисты уже через несколько дней принялись налаживать подпольную работу. Во второй половине июня в Самаре уже был избран временный комитет, а в первых числах июля партийная конференция выбрала постоянный комитет. Эта же конференция обсудила очередные задачи парторганизации и наметила практические мероприятия по развертыванию работы в массах.
Через два дня после переворота меньшевики и эсеры созвали рабочую конференцию. Из-за террора большевики не могли принять сколько-нибудь организованного участия в выборах на конференцию и в основном ее состав оказался меньшевистским. Тем не менее выбранные в состав конференции несколько коммунистов сколотили там довольно значительную группу, которая составила оппозицию официальному большинству и развернула большую работу по разоблачению учредилки, пользуясь трибуной конференции.
Уже на второй день работы конференции на ней было оглашено 14 наказов, высказавшихся за советы. Эти наказы — результат самоотверженной работы рядовых коммунистов-рабочих. После прений по вопросу о текущем моменте конференция приступила к заслушиванию резолюций. Лепский от имени меньшевиков предложил резолюцию о поддержке учредилки.
Внесшие первоначально свои резолюции эсеры, эсдеки-интернационалисты, еврейские социалисты — эсдеки «Единство» и Бунд — после принятия меньшевиками некоторых поправок к их резолюции сняли свои и присоединились к резолюции меньшевиков.
Это был блок, к которому соглашательские партии вынуждены были прибегнуть, чтобы объединенными силами провалить внесенную большевиками резолюцию. Эта резолюция требовала:
1) создания единого фронта для защиты народной свободы, рабочей жизни и их интересов, 2) полной свободы слова, печати и неприкосновенности личности, 3) прекращения гражданской войны, 4) признания единой властью, как выразителя воли рабочих и защитника их интересов, власти советов, 5) созыва губернской конференции для обсуждения текущего момента и Всероссийского съезда советов.
За резолюцию Лепского голосовали 341 делегат из 518 присутствовавших, против — 156 и воздержался 21. Резолюция большевиков собрала 156 голосов. Таким образом почти третья часть конференции голосовала за большевистскую резолюцию. Это было на четвертый день работы конференции.
Чем дальше, тем больше соглашатели теряли власть над массой, в то время как влияние большевиков непрерывно росло. Конференция, несмотря на бешеное сопротивление меньшевистского руководства, неоднократно протестовала против террора, требовала прекращения преследований большевиков. Наконец, был поставлен вопрос о прекращении гражданской войны и о посылке к большевикам мирной делегации.
Но если эсеро-меньшевистское руководство с трудом и не без махинаций, но все же вело за собой незначительное большинство конференции, состав которой был подтасован, то вне ее, в самой гуще пролетариата, на производстве, влияние было почти исключительно за большевиками. Недовольство эсеро-учредиловской властью проявлялось очень резко и активно.
Так еще 15 июня, т. е. через неделю после падения советской власти, собрание членов союза «Игла» приняло резолюцию, в которой обещает и впредь «неуклонно продолжать классовую борьбу и всеми силами отстаивать советскую власть, власть трудящихся».
Несколько позже собрание союза строительных рабочих заявило, что «рабочий класс не может защищать буржуазию» и армия, которую создавал Комуч, «принуждена действовать против красноармейцев, которые набраны из тех же рабочих и крестьян».
Настроение рабочих не могла не уловить и буржуазия. Газета «Волжский день» вынуждена была заявить (29 июня), что «если присмотреться к тому, что происходило на конференции, если ознакомиться с духом большинства наказов, рабочие проникнуты все тем же классовым сепаратизмом, все еще продолжают жить большевистскими идеалами».
Резкая враждебность пролетариата к учредиловке проявлялась не только в Самаре, но и во всех других местах, захваченных учредилкой, особенно в больших городах, как Уфа, Казань и др.
«Классовый сепаратизм», которым так недовольны были кадеты и соглашатели, еще более ярко проявился в самарском совете рабочих депутатов, который был избран в начале августа. Несмотря на то, что руководство советом захватили меньшевики, настроение депутатов было далеко не в пользу Комуча, и меньшевистское руководство оказалось бессильным навязать им свои лозунги.
Уже первое заседание вновь избранного совета 10 августа показало, что коммунисты могут рассчитывать на довольно значительную часть депутатов.
Второе заседание совета состоялось 14 августа и было посвящено вопросу о задачах совета. Докладчик, меньшевик Лепский, указал, что по вопросу о задачах совета существуют три точки зрения: первая, считающая, что советы изжили себя и вовсе не нужны; вторая, считающая, что советы должны бороться за власть, и наконец, третья, считающая, что советы должны быть независимыми от власти органами политического сплочения рабочего класса. Докладчик, разумеется, всецело поддерживал последнюю точку зрения, указав, что одной из главнейших задач совета должна явиться культурно-просветительная работа среди пролетариата.
В качестве содокладчика от левого крыла выступил коммунист т. К. Левитин. Тов. Левитин указал, что российская буржуазия готова заключить союз с империалистами любой страны для разгрома русской революции, поэтому единственным классом, способным организовать борьбу против империалистов и вывести Россию из тупика, является пролетариат и его союзник — беднейшее крестьянство.
«Рабочий класс поэтому, — закончил т. Левитин под аплодисменты левой части совета, — ни в коем случае не может отказаться от гегемонии в революционном движении. Его задача — сплачивать свои силы вокруг основного лозунга — вся власть советам».
После ожесточенных прений незначительным большинством совета была принята краткая резолюция о задачах совета, предложенная меньшевиками.
Принятие подробной резолюции было отложено до следующего заседания. Это третье и последнее заседание совета состоялось 30 августа. В противовес меньшевикам большевики внесли свою резолюцию о задачах совета. Эта резолюция гласила:
«Самарский совет рабочих депутатов, обсудив вопрос о целях и задачах совета, постановил: принимая во внимание поход реакции, расчищающей дорогу военной диктатуре, совет считает своим долгом для предотвращения ее провозгласить: