1. Всеобщее вооружение рабочих.
2. Снятие военного положения.
3. Немедленное прекращение политических арестов, обысков, расстрелов, самосудов и пр.
4. Немедленное освобождение из тюрьмы всех политических заключенных.
5. Отстаивание всех декретов, изданных Совнаркомом, как-то: 8-часовой рабочий день, контроль рабочих над производством, страхование от болезни, безработицы, инвалидности за счет предпринимателей и т. д.
6. Отстаивание постановления III Всероссийского съезда советов о земле.
7. Неприкосновенность личности и жилища, свободу слова, печати, собраний, стачек, профессиональных союзов и партийных организаций.
Провозглашенные выше лозунги совет рабочих депутатов Самары будет отстаивать всеми имеющимися у него средствами».
Голосование резолюций происходило два раза: В первый раз меньшевистские счетчики преуменьшили голоса, поданные за большевистскую резолюцию. По требованию левой части было произведено переголосование. Большинство оказалось за большевистскую резолюцию.
Принятие большевистской резолюции определило и дальнейшую судьбу совета. Меньшевикам и эсерам такой совет не был нужен и он больше не созывался.
Но главная борьба пролетариата под руководством партии шла, разумеется, не на заседаниях. Эта борьба развертывалась на улицах, у стен заводов. Испытав все прелести эсеровской «демократии», рабочие неоднократно делали попытки с оружием в руках выступить против учредилки.
Не прошло и месяца после захвата белыми Казани, как недовольство рабочих вылилось там в форму вооруженного восстания. Восстание кончилось неудачно. В море крови белым удалось подавить его. После этого учредиловцы издали такой приказ:
«В случае малейшей попытки какой-либо группы населения и в частности рабочих вызвать в городе беспорядки, вроде имевших место 3 сентября, по кварталу, где таковые произойдут, будет открыт беглый артиллерийский огонь».
Еще более решительное выступление рабочих произошло в Иващенкове (теперь Чапаевск) 1 октября. Восставшие рабочие, наскоро вооружившись, опрокинули чехословацкий отряд, который в панике отступил к Самаре.
Утром 2 октября из Самары были присланы крупные воинские силы на подавление иващенковского восстания.
Взбешенная белогвардейщина зверски подавила восстание. Белогвардейцы устроили настоящую охоту за рабочими. Всех, кого удавалось схватить, беспощадно расстреливали без всяких допросов и дознаний. Расправа продолжалась несколько дней. Всего в Иващенкове от рук учредилки погибло около 1000 человек.
Меньшевики в своей газете выступили с осуждением иващенковских рабочих. «Иващенково, — писала меньшевистская „Вечерняя заря“, — это грозное предостережение рабочему классу, это его будущее, которое ждет его неминуемо, если он не найдет в себе достаточно сил и сознательности, чтобы окончательно порвать с советской властью».
Самара — Омск
Почти одновременно с Комучем возникло такое же контрреволюционное правительство в Сибири, а несколько позже, когда чехо-словаками был взят Екатеринбург (ныне Свердловск), там в свою очередь образовалось уральское областное правительство, не имевшее реальной военной силы, а потому путавшееся между Омском и Самарой.
Наряду с этими правительствами башкирские и киргизские националисты создали свои собственные правительства.
Если к этому прибавить еще, что Оренбургская губерния управлялась казачьим атаманом Дутовым, который формально признал Комуч, а в действительности вел совершенно независимую от Комуча линию, то станет понятно, что в правительствах и в автономных «государствах» в то время недостатка не ощущалось.
Подняв знамя Всероссийского учредительного собрания, Комуч естественно полагал, что власть на территории, отвоеванной у большевиков, должна принадлежать ему. Однако после ухода красных из района Уфа — Челябинск, как только было установлено непосредственное соприкосновение территории Комуча с территорией сибирского правительства, Комуч почувствовал, что его мечты о единой всероссийской власти под эгидой Учредительного собрания не так легко осуществить.
В лице сибирского правительства Комуч получил очень серьезного противника, сразу же занявшего враждебную позицию по отношению к самарскому Комучу.
Комуч всячески стремился договориться с сибирским правительством, но последнее в первое время даже не удостаивало Комуч разговором. Когда Брушвит поехал в Омск с целью заключить договор с сибирским правительством, то председатель последнего отказался принять Брушвита, а когда он пытался переговорить с Комучем по прямому проводу, сибирское правительство отказалось предоставить ему и эту возможность. Таким образом сибирское правительство всячески старалось подчеркнуть, что оно не признает Комуч законным правительством и не желает иметь с ним никакого дела.
Далее, чтобы еще более ярко подчеркнуть свое нежелание сколько-нибудь считаться с Комучем, совет министров сибирского правительства 13 июля «определил» границы Сибири, причем в территорию Сибири включен был весь Урал.
Но сибирское правительство не ограничилось только формальным определением границ своего «государства». Оно распорядилось прекратить выдачу денег по переводам из Самары и со всей территории Комуча, а на «границах» (станция Полетаево, Самаро-Златоустовской железной дороги) установило взимание таможенных пошлин со всех вывозимых из Сибири продуктов.
Комуч, разумеется, послал протест против этих действий сибирского правительства, указав, что он «не признает власти временного сибирского правительства за пределами административных границ Сибири» и что сибирское правительство «никем не уполномочено брать на себя право образовывать новые областные деления и способствовать появлению органов новой областной власти вне территории Сибири, как это имело место в Зауралье».
Протест этот нисколько не изменил положения, и дальнейшая линия сибирского правительства ни на йоту не отклонилась от ранее взятого направления.
Все же задачи борьбы с большевиками требовали объединения всех контрреволюционных сил, и поэтому под нажимом союзных послов сибирское правительство, наконец, согласилось созвать совместное совещание с Комучем.
Первое узкое совещание состоялось 15–16 июля в Челябинске. Это совещание обнаружило резкое расхождение между делегатами Сибири и Самары.
Первая же встреча делегатов показала, что достигнуть соглашения будет невозможно. Делегация Сибири заявила, что вести переговоры о чем-либо серьезном она не уполномочена, поэтому решено было вести совещание с целью взаимной информации.
Делегация Комуча все же огласила проект организации центральной власти. Проект содержал следующие положения:
1. Верховной государственной властью в стране признается Учредительное собрание.
2. Временно, впредь до созыва Учредительного собрания, высшим органом государственной власти является Комитет членов Учредительного собрания.
3. Издание основных законов (конституция и пр.) откладывается до созыва Учредительного собрания.
4. Для практического осуществления задач, поставленных перед Комитетом, последний образует на началах коалиции центральный орган всероссийского правительства, на который возлагаются все функции исполнительной власти.
5. Вся законодательная власть и общее направление деятельности правительства принадлежат Комитету.
6. Дела военного управления, финансов и внешней политики находятся исключительно в ведении органов центрального правительства.
7. В остальных отраслях государственного управления взаимоотношение сторон определяются центральным правительством и санкционируются Комитетом членов Учредительного собрания.
Вполне понятно, что подобные предложения вызвали лишь едкие и иронические замечания делегатов сибирского правительства. Так Головачев без обиняков заявил, что «Сибирь не потерпит на своей территории никакой иной власти, кроме власти сибирского правительства», а Михайлов добавил, что «комбинация из 30 человек, берущих на себя законодательные и контролирующие функции, кажется не государственно-правовой, а юмористической…»
Общую мысль сибирского правительства выразил Михайлов.
На вопрос Веденяпина он ответил, что организацию всероссийской власти сибирское правительство считает преждевременной, так как для этого еще «не создалась обстановка».
Все же под давлением французского и чехословацкого представителей делегаты после основательной перепалки согласились созвать на 6 августа новое совещание в том же Челябинске.
Второе совещание мыслилось создать в более широком составе. На него решили привлечь всех членов Учредительного собрания, находящихся на территории всех антисоветских правительств, представителей от центральных комитетов политических партий и «Союза возрождения», представителей правительств, возникших на территориях, захваченных чехо-словаками.
Вместо 6 августа это второе совещание собралось 23. Отношение сибирского правительства к Комучу очень рельефно выявилось с самого момента приезда делегации последнего. Специальный поезд с самарскими делегатами даже не был встречен никем в Челябинске. Это была враждебная демонстрация сибирского правительства против самарского Комуча.
Но и второе совещание, продолжавшееся три дня, не смогло ни до чего конкретного договориться и назначило новое. Три дня, в течение которых происходили заседания делегатов, ушли на споры о составе будущего, третьего по счету, совещания и о месте и сроке его созыва.
Вопрос о месте и сроке созыва третьего совещания вызвал жесточайшие споры. Сибирское правительство ни за что не соглашалось назначите заседание на территории Комуча, а последний как раз настаивал на созыве совещания в Самаре.
После долгих споров приняли компромиссное решение о созыве совещания в Уфе.
Вопрос о составе совещания вызвал еще более серьезные разногласия.
Дело чуть не кончилось полным разрывом, однако под давлением чехословацких представителей и представителей союзных миссий соглашение было, наконец, кое-как достигнуто.