Эпизод с бегущим за поездом жеребенком С. Есенин помнил до мелочей. Недавно это было. С. Есенин подробно описал этот эпизод в письме Е.И. Лившиц 11-12 августа 1920 года: «Ехали мы от Тихорецкой на Пятигорск, вдруг слышим крики, выглядываем в окно, и что же ? Видим, за паровозом что есть силы скачет маленький жеребенок. Так скачет, что нам сразу стало ясно, что он почему-то вздумал обогнать его. Бежал он очень долго, но под конец стал уставать, и на какой-то станции его поймали. Эпизод для кого-нибудь незначительный, а для меня он говорит очень много. Конь стальной победил коня живого. И этот маленький жеребенок был для меня наглядным дорогим вымирающим образом деревни и ликом Махно. Она и он в революции нашей страшно походят на этого жеребенка, тягательством живой силы с железной» (VI, 115-116). Этот эпизод С. Есенин поэтически пересказал в третьей главке поэмы «Сорокоуст», которая вызвала после публикации как хвалебные, так и осуждающие оценки. И сейчас, когда лошадь отстала от поезда, С. Есенин мог задать все тот же вопрос, который был и в поэме «Сорокоуст»:
Милый, милый, смешной дуралей,
Ну куда он, куда он гонится?
Неужель он не знает, что живых коней
Победила стальная конница?
Спутниками С. Есенина были Г.Р. Колобов и общий знакомый Лева.
С Григорием Романовичем Колобовым (1893 – 1952) С. Есенин познакомился в 1918 году. Г. Колобов родился и учился в Пензе, хорошо знал А. Мариенгофа. Некоторое время они втроем жили в одной квартире. После революции Г. Колобов работал в Народном комиссариате путей сообщения уполномоченным Высшего Совета перевозок при Совете Труда и Обороны, что давало ему право совершать инспекционные поездки по стране в специальном вагоне. Относясь дружественно и заботливо к Есенину, Г.Р. Колобов иногда приглашал его с товарищами в поездки в своем вагоне для организации и проведения творческих встреч с поэтами в городах, расположенных вдоль маршрутов этих служебных командировок. В августе 1920 года С. Есенин с А. Мариенгофом в вагоне Г.Р. Колобова совершил поездку на Кавказ.
В близком кругу друзей Г.Р. Колобова прозвали «Почем Соль». История возникновения этого прозвища описана А. Мариенгофом в «Романе без вранья». При встрече с друзьями Г. Колобов, который в романе выведен под своим литературным псевдонимом Молабух, задавал один и тот же вопрос: «А знаете ли, ребята, почем соль в Пензе?» И когда его просили ответить самому на этот вопрос, то он каждый раз называл все новые и новые цены, которые возрастали за один только день в несколько раз. Когда Г. Колобов, то есть Молабух, задал в очередной раз вопрос о цене соли в Пензе, то «Есенин посмотрел на него смеющимися глазами и как ни в чем не бывало оборонил: «- Н-да… за один только сегодняшний день на четыре тысячи подорожала». И мы залились весельем. У Молабуха тревожно полезли вверх скулы: «-Как так?» - «-Очень просто: утром семь, за кофе у Адельгейм – девять, а сейчас к одиннадцати подскочила». И залились заново… С тех пор стали мы прозывать Молабуха – Почем-Соль». ( 7, с. 333).
Г.Р. Колобов увлекался литературным творчеством, входил в группу имажинистов, писал стихи, был членом «Ассоциации вольнодумцев». Друзья посвятили ему изданный в 1920 год сборник «Имажинисты». С. Есенин объективно оценивал поэтические опусы Г.Р. Колобова, нередко подтрунивая над его склонностью несколько преувеличивать свои литературные способности. Так было и сейчас. В очередной раз услышав хвастливую речь хмельного друга, С. Есенин не удержался в письме А. Мариенгофу от сравнения Григория Колобова с Хлестаковым из гоголевского «Ревизора»: «Гришка пьян и уверяет своего знакомого, что он написал «Юрия Милославского», что все политические тузы – его приятели, что у него все курьеры, курьеры, курьеры» (VI, с. 120).
Вторым спутником С. Есенина был некто Лева, который заведовал хозяйственным обеспечением в пути следования. Он не претендовал на литературную известность, а выделялся способностью везде заводить родственные и дружеские связи. Фамилия его неизвестна. В «Романе без вранья» А. Мариенгоф приводит следующую характеристику Левы: «Есенин ехал с «Почем-Солью» в Бухару. Штат нашего друга пополнился еще одним комическим персонажем – инженером Левой. Лева на коротеньких кривых ножках, покрыт большой головой с плешью, розовый, как пятка у девушки. Глаза у него грустные, и весь он грустный, как аптечная склянка… От Минска и до Читы, от Батума и до Самарканда нет такого места, в котором бы у Левы не нашлось родственника. Этим он и завоевал сердце «Почем-Соли». Есенин говорит: - Хороший человек! С ним не пропадешь – на колу у турка встретит троюродную тетю. Перед отъездом «Почем-Соль» поставил Леве условие: «Хочешь в моем штате состоять и в Туркестан ехать – купи себе инженерную фуражку. Без бархатного околыша какой дурак поверит, что ты политехникум окончил?». Лева скуп до наивности, и такая трата ввергает его в пропасти уныния…» ( 7, с. 376-377).
Дела семейныеДо20 апреля1921 года
В пути у Есенина было время для раздумья о своей личной жизни: «Еду я, конечно, ничего,- писал он А. Мариенгофу, - не без настроения все-таки, даже рад, что плюнул на эту проклятую Москву. Я сейчас собираю себя и гляжу внутрь. Последнее происшествие меня таки сильно ошеломило. Больше, конечно, так пить я уже не буду, а сегодня, например, даже совсем отказался, чтоб посмотреть на пьяного Гришку. Боже мой, какая это гадость, а я, вероятно, еще хуже бывал» ( VI, с. 120).
Неизвестно, о каком происшествии вспомнил Есенин в письме, но с начала 1921 года у него возникли сложности в семейной жизни, каковой в хорошем смысле у него уже не было.
Оставаясь наедине, Есенин часто погружался в воспоминания. Словно это было не год и не пять лет тому назад, а как будто вчера. Не все здесь в порядке. Всякое бывало на его кратком жизненном пути. В семейных делах все шло наперекосяк. Дважды С. Есенин пытался создать семейный очаг и оба раза неудачно.
С Анной Изрядновой все произошло как-то буднично. Анна была старше Сергея на четыре года. Она стремилась всячески облегчить неустроенную жизнь деревенского паренька. Их сближение вначале определялось совместной работой в корректорской типографии известного книгоиздателя И.Д. Сытина. Анна ненавязчиво, с душевной теплотой, стремилась приобщить его к культурной жизни столицы. Ей нравилось ходить с ним в театры, посещать Третьяковскую галерею, бродить по московским улицам. Анна была любознательной, с одобрением относилась к занятиям Есенина в Суриковском литературно-музыкальном кружке. Когда же Сергей стал слушателем Народного университета Шанявского, то нередко вместе с ним посещала лекции известных московских филологов и историков. Очень любила слушать стихи, которые в свободные часы читал Есенин.
Анна делала все возможное, чтобы Есенин мог больше заниматься творчеством. Сергей принимал это как должное. Обделенный в детстве душевной теплотой, он тянулся к тем, кто относился к нему с лаской и нежностью. Вскоре они стали жить в гражданском браке, а 21 декабря 1914 года по старому стилю у них родился Юрий. Для двадцатилетнего Есенина рождение сына было большой радостью. Он любил возиться с малышом , даже написал для него колыбельную. Сергей улыбнулся, представив себя в той маленькой московской комнатке с ребенком на руках и напевающего песенку. Не поэтический шедевр, но все же.
Будь Юрием, москвич. Расти, в лесах аукай
И ты увидишь сон свой наяву
Давным-давно твой тезка, Юрий Долгорукий
Тебе в подарок основал Москву.
С тех пор много воды утекло. Москва стоит, Юрий растет, а его дорожка пошла в другую сторону. После переезда в Петроград, службы в армии, длительной разлуки семейные отношения с Изрядновой перешли в дружеские, которые, правда, не прерывались и после женитьбы на Зинаиде Райх.
Есенин хотел выйти из полосы нахлынувших воспоминаний, но не тут-то было. Воспоминания не отпускали, заставляя в памяти менять одну сцену другой, как в кинематографе.
В 1917 году С. Есенин часто забегал в редакцию эсеровской газеты «Дело народа», где работала его новая знакомая Мина Свирская, безумно влюбленная в революцию и без которой не мыслила своей жизни. Поэт А. Ганин, с которым Есенин в последнее время подружился, был своим в редакции, а при встречах с восторгом рассказывал о молодой машинистке Зинаиде, которой посвящал свои стихи. И когда Ганин пригласил поехать к нему в гости, а родом он был из холодных северных краев, то сборы были недолгими. Свирская, правда, не смогла выбраться, выполняя опять какое-то партийное поручение, поэтому в Архангельск, Соловки, Мурманск выехали втроем. Или Сергей по-новому присмотрелся к Зинаиде за эти дни поездки, или он поверил в любовь с первого взгляда, но очень скоро он сделал ей предложение, которое после небольшого обдумывания было принято. ЗО июля 1917 года они обвенчались под Вологдой в Кирико-Иулиттинской церкви. Четыре года скоро будет, как они обменялись кольцами, но каких четыре года. В годы революционной ломки в стране они пережили и безумную страсть, и радость рождения детей, и суровые будни, и проживание в гостиницах, и споры по поводу различных бытовых неурядиц, да разве все перечислишь и упомнишь. Сложности начались после рождения Кости. Не имея своего постоянного пристанища, Сергей был против рождения сына, но Зинаида настояла на своем. Масло в огонь подливал Мариенгоф, с которым он снимал комнату в Богословском переулке. Анатолий не только невзлюбил Зинаиду, но при удобном случае намекал, что Костя не очень похож на Есенина. Пришлось Зинаиде жить в Орле у своих родителей. Изредка Есенин и Зинаида Райх встречались, но теплых чувств не было. Есенин привык к свободе, познал славу и высоко себя ценил как поэта, претендующего на видное место в русской поэзии. Во время одной из последних встреч Сергей оскорбил нецензурным словом жену, а она в ответ вернула это слово ему. Схватившись за голову, Сергей простонал: «Зиночка, моя тургеневская девушка! Что же я с тобой сделал?».. Натянутые отношения не могли долго продолжаться. После одного серьезного, с криками и слезами, разговора Есенин 19 февраля 1921 года подал в суд горо