В память воина-брата,
Что погиб за нее.
1945-1946
В ТОТ ДЕНЬ, КОГДА ОКОНЧИЛАСЬ ВОЙНА
В тот день, когда окончилась война
И все стволы палили в счет салюта,
В тот час на торжестве была одна
Особая для наших душ минута.
В конце пути, в далекой стороне,
Под гром пальбы прощались мы впервые
Со всеми, что погибли на войне,
Как с мертвыми прощаются живые.
До той поры в душевной глубине
Мы не прощались так бесповоротно.
Мы были с ними как бы наравне,
И разделял нас только лист учетный.
Мы с ними шли дорогою войны
В едином братстве воинском до срока,
Суровой славой их озарены,
От их судьбы всегда неподалеку.
И только здесь, в особый этот миг,
Исполненный величья и печали,
Мы отделялись навсегда от них:
Нас эти залпы с ними разлучали.
Внушала нам стволов ревущих сталь,
Что нам уже не числиться в потерях.
И, кроясь дымкой, он уходит вдаль,
Заполненный товарищами берег.
И, чуя там сквозь толщу дней и лет,
Как нас уносят этих залпов волны,
Они рукой махнуть не смеют вслед,
Не смеют слова вымолвить. Безмолвны.
Вот так, судьбой своею смущены,
Прощались мы на празднике с друзьями
И с теми, что в последний день войны
Еще в строю стояли вместе с нами;
И с теми, что ее великий путь
Пройти смогли едва наполовину;
И с теми, чьи могилы где-нибудь
Еще у Волги обтекали глиной;
И с теми, что под самою Москвой,
В снегах глубоких заняли постели,
В ее предместьях на передовой
Зимою сорок первого; и с теми,
Что, умирая, даже не могли
Рассчитывать на святость их покоя
Последнего, под холмиком земли,
Насыпанном не чуждою рукою.
Со всеми — пусть не равен их удел,—
Кто перед смертью вышел в генералы,
А кто в сержанты выйти не успел:
Такой был срок ему отпущен малый.
Со всеми, отошедшими от нас,
Причастными одной великой сени
Знамен, склоненных, как велит приказ,—
Со всеми, до единого со всеми.
Простились мы. И смолкнул гул пальбы,
И время шло. И с той поры над ними
Березы, вербы, клены и дубы
В который раз листву свою сменили.
Но вновь и вновь появится листва,
И наши дети вырастут и внуки,
А гром пальбы в любые торжества
Напомнит нам о той большой разлуке.
И не затем, что уговор храним,
Что память полагается такая,
И не затем, нет, не затем одним,
Что ветры войн шумят, не утихая,
И нам уроки мужества даны
В бессмертье тех, что стали горсткой пыли.
Нет, даже если б жертвы той войны
Последними на этом свете были,—
Смогли б ли мы, оставив их вдали,
Прожить без них в своем отдельном счастье,
Глазами их не видеть их земли
И слухом их не слышать мир отчасти?
И, жизнь пройдя по выпавшей тропе,
В конце концов, у смертного порога,
В себе самих не угадать себе
Их одобренья или их упрека?
Что ж, мы — трава? Что ж, и они — трава?
Нет, не избыть нам связи обоюдной.
Не мертвых власть, а власть того родства,
Что даже смерти стало неподсудно.
К вам, павшие в той битве мировой
За наше счастье на земле суровой,
К вам, наравне с живыми, голос свой
Я обращаю в каждой песне новой.
Вам не услышать их и не прочесть.
Строка в строку они лежат немыми.
Но вы — мои, вы были с нами здесь,
Вы слышали меня и знали имя.
В безгласный край, в глухой покой земли,
Откуда нет пришедших из разведки,
Вы часть меня с собою унесли
С листка армейской маленькой газетки.
Я ваш, друзья,— и я у вас в долгу,
Как у живых,— я так же вам обязан.
И если я, по слабости, солгу,
Вступлю в тот след, который мне заказан,
Скажу слова без прежней веры в них,
То, не успев их выдать повсеместно,
Еще не зная отклика живых,
Я ваш укор услышу бессловесный.
Суда живых не меньше павших суд.
И пусть в душе до дней моих скончанья
Живет, гремит торжественный салют
Победы и великого прощанья.
1948
СВЕТ — ВСЕМУ СВЕТУ
Звонкой и жесткой
Осенью ранней
Видел я это
В лесном Предуралье.
Через отлогий
Увал каменистый
Просека вдаль
Уносилась, как выстрел.
И на далеком
Ее протяженье —
Дымы, дымки,
Копошенье, движенье.
Музыка, гомон,
Урчанье моторов.
Табор — не табор,
Город — не город.
Горное эхо
С гомоном слитно.
— Дай подойдем,
Поглядеть любопытно.
У котлованов —
Люди, повозки.
Черные, красные
С цифрами доски.
Радиорупор,
Сигнальные флаги.
Шумный рабочий
И праздничный лагерь.
Трактор и тачка,
Лом и лопата.
Бабий платок
И пилотка солдата.
Комбинезон
И треух деревенский.
Всяческий люд,
Но особенно женский.
Девушки в ватниках,
В обуви грубой.
Щеки пылают,
Обветрены губы.
С ними в ряду
За работой суровой
Мужние жены,
Солдатские вдовы.
Мерзлая глина
Звенит под киркою,
Дело нелегкое,
Дело мужское.
Но, погляди,
Управляются быстро
Искрами брызжется
Грунт каменистый.
Но погляди
На девчонок — не чудо ль?
Что за веселья
Дружная удаль!
Вот на минутку
Спины расправят,
Прядки волос
Под косынку заправят,
Лица утрут —
И опять за лопаты.
— Хватит курить,
Мужики и ребята!
Головы в яме —
Вровень с краями.
Столб, как орудие,
Движется к яме.
Глина нарытая —
Груда на груде.
— Здравствуйте!
— Здравствуйте,
Добрые люди.
Глазом окинь:
— Да откуда их столько?
— А из деревни,—
Народная стройка.
— Лихо копаете!
— Так и копаем.
Так и копаем,
Свет добываем.
Свет добываем,
Выводим на трассу.
Что-то мы вас
Не видали ни разу?
— Может, артисты?
Спойте!
Спляшите!
Ах, журналисты!
Ну, так пишите!
Вот и пишите,
Как мы копаем,
Лес прорубаем,
Свет добываем.
Все чтобы точно.
А мы почитаем,
Как мы копаем,
Свет добываем.
И, повторенное
Тысячеустно,
Слово гремит
По горам захолустным.
Слово звучит
Над разбуженным краем:
— Свет добываем!
— Свет добываем!
Селам, и школам,
И сельсовету.
И всему свету!
И всему свету!
1949
9 МАЯ
Салют и слава годовщине
Навеки памятного дня.
Салют победе, что в Берлине
Огнем попрала мощь огня.
Салют ее большим и малым
Творцам, что шли путем одним,
Ее бойцам и генералам,
Героям, павшим и живым,—
Салют!
И пусть его услышат
Те, что не рады торжеству,
Что кровью мира пакты пишут,
Войну поют, войною дышат,
Войною бредят наяву.
Два слова к ним по существу.
Я волен речь вести свободно,
Как тот солдат, с кем был в бою,
С кем пыль глотал в страде походной
И чьим поэтом состою.
Ему, творцу бессмертной были,
Что не уйдет во мглу времен,
Вы славу издали трубили,
Когда гроза брала разгон.
Когда вам ужас веял в души,
А он, солдат, свой начал путь
На море, воздухе, на суше,
Врага встречая грудь на грудь.
Вы полагали, он не ведал,
Покуда шла еще война,
Кому, зачем была победа
И по какой цене нужна?
Но вряд ли вы считали сами,
Рядясь под цвет его друзей,
Что вас считает он друзьями
В душе бесхитростной своей.
Еще тогда, играя в прятки
И грея руки близ войны,
Вы не ошиблись в той догадке,
Что он — солдат своей страны.
И не вложить вам миру в уши
Враньем речей, газет, витрин,
Что с моря, воздуха и суши
Грозит вам тот, кто брал Берлин.
Кто городов и сел руины