Летний дворец Петра I и Летний сад. Гравюра А. Ф. Зубова. 1717
Большой простор для барочных шуток давали фонтаны. Здесь следует вспомнить о различных «водяных курьезах» в Петергофе – шутихах, «фаворитном фонтане», «забавном фонтане», «Егерской штуке», «Пирамиде» и пр. и пр., ставившихся в разное время по традиции.
Были и еще некоторые черты стиля голландского барокко, которые отчетливо дают себя знать в петровских садах. Не случайно любимым садоводом Петра был голландец Ян Розен[196]. Как и в итальянских, в голландских садах дом хозяина мог находиться сбоку от оси сада – оси, на которой с обеих сторон располагались террасы и «кабинеты». Так это мы и видим, например, в Летнем саду.
Затем в голландском садоводстве было принято густо обсаживать дом или дворец деревьями. Так, в Голландском (Старом) саду Екатерининского парка деревья плотно примыкали к садовому фасаду Екатерининского дворца. Эти деревья в основном пережили Великую Отечественную войну и были вырублены лишь в 60-е гг. нашего века в порядке «переустройства» Голландского сада под маленький Версаль. Они пока что сохраняются еще у Монплезира в Петергофе. Для голландских садов в целях их разнообразия характерна была также асимметрия «кабинетов», окружавших продольную соединительную аллею, как это мы и видели до недавнего времени в Голландском (Старом) саду Царского Села. Отчетливый пример – полная асимметрия двух прудов в Голландском саду – левого и правого. Были в Голландском саду фруктовые участки и участки дикого леса – Дикий сад. То же можно сказать и относительно Летнего сада в Петербурге, а также Петергофского, Ораниенбаумского и Екатерингофского.
Наконец, как продолжение, с одной стороны, московских традиций, а с другой стороны – непосредственно голландских можно указать и на такую особенность, как обилие различных мест уединения: беседок, гротов, боскетов, трельяжей, огибных аллей и пр. Это традиция очень давняя, и здесь особенно необходимо отметить разнообразие значения и назначений садовых эрмитажей.
Голландский характер Летнего сада в Петербурге ясно осознавался еще в начале XIX в. П. Свиньин писал о Летнем саде: «Сад сей разведен в голландском вкусе, что должно заключить из прямых линий, пересекаемых тупыми и острыми углами. Большие аллеи обсажены высокими липами и кленом, а прочие акациею. Во внутренности их поделаны небольшие лабиринты, зеленые лужайки, лесочки и цветники»[197].
Голландский характер Летнего сада осознавался и при Петре I. По-видимому, Летний сад сохранял более или менее тот характер, который имела находившаяся на его месте при шведах мыза. В скандинавских странах был распространен в конце XVII в., как уже указывалось, именно голландский вариант барокко.
Неизвестный автор, скрывшийся за инициалами (H. G.), в книге, изданной в Лейпциге в 1713 г., пишет: «Вплоть у этой речки (Фонтанки. – Д. Л.) – Царская резиденция (имеется в виду Летний дворец в Летнем саду. – Д. Л.), то есть небольшой домик в саду, голландского фасада».
Он же отмечает в саду птичник и небольшой зверинец, «в котором находятся цапли, журавли, широконоски и тому подобная птица», а кроме того, оранжерею. «Садовниками были в мое время при саде – немец, а в оранжерее – голландец… возле обширный огород, за которым присматривает швед, очень хорошо его устроивший и содержащий»[198].
Я. Штелин рассказывает о саде при Летнем дворце: «Шведский садовник Шредер, отделывая прекрасный сад при Летнем дворце, между прочим, сделал две куртины, или небольшие парки, окруженные высокими шпалерами, с местами для сидения. Государь часто приходил смотреть его работу и, увидевши сии парки, тотчас вздумал сделать в сем увеселительном месте что-нибудь поучительное. Он приказал позвать садовника и сказал ему: „Я очень доволен твоею работою и изрядными украшениями. Однако не прогневайся, что я прикажу тебе боковые куртины переделать. Я желал бы, чтобы люди, которые будут гулять здесь, в саду, находили в нем что-нибудь поучительное. Как же бы нам это сделать?“ – „Я не знаю, как это иначе сделать, – отвечал садовник, – разве ваше величество прикажете разложить по местам книги, прикрывши их от дождя, чтобы гуляющие, садясь, могли их читать“. Государь смеялся сему предложению и сказал: „Ты почти угадал; однако читать книги в публичном саду неловко. Моя выдумка лучше. Я думаю поместить здесь изображения Езоповых басен“»[199].
Петр рассмеялся, но садовник-швед не шутил: сад сам по себе был книгой, и чтение в саду было почти обязательным занятием начиная со Средних веков. Книги клались на скамейки перед приходом гостей со времени Ренессанса. Петр предложил нечто более простое и удобное: скульптурные группы басен Эзопа. Но предложение Петра не было принципиально отличным от предложения садовника: скульптурные группы тоже следовало «читать» в поучение себе.
Вот что пишет Я. Штелин дальше: сад «состоял из четырех куртин со шпалерами, как в лабиринте, у которых в каждом углу сделан был фонтан, представляющий какую-нибудь Езопову басню, в небольшом бассейне, обложенном мохом и окаменелыми раковинами, которые доставляемы были из озера Ильменя. Все изображенные животные сделаны были по большей части в натуральной величине из свинцу и позолочены; из каждого бил фонтан по его положению. Таких фонтанов сделано было более шестидесяти; при входе же поставлена свинцовая вызолоченная статуя горбатого Езопа в натуральной величине. Государь, думая, что весьма немногие из прогуливающихся в саду будут знать содержание сих изображений, а еще менее разуметь их значение, приказал подле каждого фонтана поставить столб с белой жестью, на который четким русским письмом написана была каждая баснь с толкованием. Сие место было после любимым государевым местом в новом саду, и он часто прохаживал там один по целому часу»[200].
С. Н. Шубинский пишет, что Летний сад, занимавший весьма большую территорию, «разведен в 1711 году по плану, нарисованному самим государем»[201].
Тот же С. Н. Шубинский отмечает, что в саду были клетки для птиц, голубятни, бродили «редкие породы пернатых», были устроены оранжерея, огромный птичник, на воде плавали гуси и утки. Что же касается до изображений басен Эзопа, то С. Н. Шубинский отмечает, между прочим, что «император любил собирать здесь гуляющих и сам объяснял им смысл изображенных басен»[202].
Насколько существенным элементом нового европейского образования Петр считал басни Эзопа, показывает тот факт, что среди переводов сочинений, сделанных при Петре, прежде всего был издан Эзоп: «Притчи Эзоповы…» в переводе Ильи Копиевского. Книга вышла на русском и латинском языках в 1700 г. в Амстердаме[203].
Но вернемся к голландскому характеру петровского Летнего сада.
В конце XVIII в. И. Г. Георги также отмечает, что Летний сад разбит был Петром в «голландском вкусе»: «Сей сад заведен в старинном или голландском вкусе, имеет прямые аллеи, пересекаемые прямыми, острыми и тупыми углами, также высокие липа и клен, коих промежутки составляют то самородный, то насажденный лесок и кустарник. Иной четвероугольник заключает в себе небольшой лабиринт, другой дорожки, обсаженные сибирским гороховником, зеленицею, цветами»[204].
На гравюре Зубова 1717 г. в Летнем саду видны «люстгаузы», «малые люстгаузы» или беседки, гроты и т. п.
По документам видно, что в Летнем саду были решетчатые гульбища, голубятни, фонтаны, «кашкады» и т. д., т. е. сад «жил» – жил своим собственным «садовым бытом».
Впоследствии понятие «голландский сад» приобрело значение небольшого сада вблизи дома с обилием цветов. Приблизительно то же значение оно стало иметь и в английском языке («Dutch Garden»). «Голландские сады» входили в систему романтических садов – садов русских усадеб XIX в. и т. д. – как их органическая часть на переходе от архитектуры дома к пейзажному усадебному парку.
Такой «голландский сад» был впоследствии и в пейзажном Павловске. П. Шторх пишет о «Садике императрицы Марии Федоровны»: «Маленький этот сад, прилегающий ко дворцу, устроен на голландский манер. Он пересекается двумя аллеями, разделяющими его на четыре части. Множество душистых цветов наполняют его приятнейшим благоуханием»[205]. В этом «голландском саду» стояли «некогда кресла с балдахином»[206]. С. Н. Вильчковский пишет в своей книге «Царское Село»: «Отсюда (от середины Большого дворца) начинается средняя аллея, упирающаяся в Эрмитаж. По сторонам ее, до Рыбного канала, во времена Петра и Елисаветы расстилался правильный голландский сад, при императрице Екатерине II переделанный на английский лад. Этот сад имеет два уступа от дворца до канала и делится широкой, так называемой „Генеральской“ аллеей пополам. На ближайшем уступе, кроме стриженых аллей, существовали в первой половине XVIII века вычурные беседки, галереи, боскеты, трельяжи»[207].
Известная гравюра М. Махаева, изображающая Старый сад при Елизавете Петровне, искажает перспективу, показывает слишком большие пространства там, где сад на самом деле не так велик, и устраняет из обозрения части сада со старыми деревьями[208], которые закрывали вид на дворец – главный объект его изображения.
К. П. Беггров. Вид дворца Петра I в Летнем саду в Санкт-Петербурге. Литография по рисунку В. С. Садовникова. 1830-е
Уже в первом Екатерининском дворце, построенн