а. Город имел свою мечеть и казия…
В конце 14 века выходцы с Востока живут в цитадели, а латиняне при случае обосновываются в посадах. Увеличение числа латинян и усиление позиций католической церкви в Восточном Крыму привели к созданию в 1318 году кафинской епископии (ее первым епископом стал францисканец Иероним), чей диоцез простирался от Варны до Волги. К 1287 году в Кафе сложилась каноническая организация францисканского ордена; в 14 веке начали свою деятельность церкви Св. Франциска и Св. Доменика при орденских монастырях (всего в городе в середине 15 века было семнадцать католических храмов, а в соседнем Солхате функционировал францисканский монастырь)[15].
Согласно сегодняшним археологическим и историческим исследованиям, в Золотой Орде насчитывалось до 100 торговых и ремесленных городов, причем старая и новая столицы — Сарай-Бату и Сарай-Берке «в 13-14 вв. разрослись до крупнейших городов Восточной Европы. Сарай-Берке с 200 000 жителями был одним из крупнейших городов тогдашнего мира»[16], утверждает немецкий ученый Клаус Хеллер. Процветание этого города подтверждалось уже первыми научными раскопками, проведенными с 1843 по 1851 год полковником А. В. Терещенко, который в своем отчете писал:
На четырехугольном пространстве, имеющем окружность десять сажен и усаженном мелким кирпичом в ширину на пятнадцать с половиной сажен, находили во множестве: битую цветную и стеклянную посуду, чаши, чернильницы, куски кож, кожу, скроенную для сапог и башмаков, холст, шелковую материю, одежду — все это перегоревшее; ножи, ятаганы, шпажные клинки, топоры, заступы, сковороды, тазы, употребляемые при обрядном омовении, кочерги, трут, огнива, ножички, чугунные котлы, медные чаши, медные кубки, медные подсвечники, костяные прутики, употребляемые при вязании, обломки от ножниц, мониста, пережженную бумагу, ножики, березовую кору, перегоревшие цыновки, плетенные из травы «куга», гвозди, крючья, петли дверные, замки вставные и висячие, куски перегоревшего печеного хлеба, рожь, пшеницу, орехи, грецкие и обыкновенные лесные, чернильные орешки, жолуди, миндаль, изюм, чернослив, сливы, винные ягоды, сладкие рожки, персики, фисташки, гвоздику, перец, бобы, сарацинское пшено и частью кофе… В трех каменных подвалах на этом месте лежали кучей: куски кристалла, краски — синяя желтая, голубая, зеленая, красная и белая; кольцо от хомутов и уздечки, удила, цепи железные, подковы, железные втулки от колес, смола, листы меди, оселки, точильные бруски, грифельные дощечки, камни для растирания красок, глиняные кегли и шары, медная проволока, мотыги, сера, квасцы, селитра, просо. По разнородности найденных на одном месте предметов можно полагать, что тут был базар, внутри которого могло находиться каменное складочное место для товаров, какое бывает почти во всяком азиатском городе.
Возникает естественный вопрос: куда же делось все это городское великолепие — куда делись архитектурные памятники, да и сами города Золотой Орды? Где дворцы ханов и вельмож, где соборные мечети и минареты, где, наконец, изразцовые общественные бани, канцелярии, прочие здания гражданского назначения, о которых так много пишут очевидцы и историки? Один ответ на это дает А. Якубовский:
Чтобы в развалинах древнего города можно было найти такое огромное количество предметов, необходима была какая-то катастрофа, после которой жители покинули бы свои жилища, свое имущество, да и самый город. Известно, что такая катастрофа и произошла с Сарай-Берке, когда в 1395 г. Тимур (Тамерлан) после разгрома золотоордынского войска разрушил прекрасную столицу почти до основания.
Другой причиной заброшенности золотоордынских городов была эпидемия чумы, пришедшая в Золотую Орду в 40-х годах XIV века[17]. Если о воздействии Черной смерти на цивилизацию, культуру и экономику Европы написаны тома и тома научных сочинений, то в отношении Золотой Орды это бедствие часто просто замалчивается, хотя опустошение, произведенное чумой, самым трагическим образом сказалось на торговой и ремесленной культуре ордынской городской цивилизации. В результате чумы и последовавшей за эпидемией политической нестабильности в Орде города приходили в полнейший упадок; нашествие Тамерлана довершило разгром, и уже в XV веке волжские путешественники видели только печальные остатки прежнего великолепия главных городов Золотой Орды.
Но и эти остатки не были пощажены ни временем, ни людьми. Золотоордынские городища были окончательно погублены варварскими раскопками, но и до этого ордынский кирпич послужил строительным материалом для нынешних волжских городов — Астрахани, Саратова, Самары, Ульяновска, Волгограда и других. Археолог В. Г. Рудаков пишет:
Монументальные постройки золотоордынских городищ, во множестве разбросанные по всему Нижнему Поволжью, оставались нетронутыми до конца 16-го века. Но в 1588 году царем Федором Иоанновичем было велено «ломать мизгити и полаты в Золотой Орде и тем делати город» Астрахань. В это время были разрушены почти все наземные сооружения ордынских городищ, расположенных в нижнем течении Ахтубы и в дельте Волги, в том числе руины города, получившего позднее в научной литературе наименование — «Селитренное городище». Прочный, прекрасного обжига золотоордынский кирпич, именуемый в народе «мамайским», свозился для строительства астраханского кремля, собора и других сооружений… Для «городового дела» с городища вывозилась даже известь. Разрушение построек города продолжалось и в следующем столетии. Например, в 1631 году для строительства второй астраханской крепости — Белого города — воеводами были «велено кирпич брать на Ахтубе, и ханскую мечеть и дом ханский ломать, чтобы было на построение довольно как белого камня, так и железа от Ахтубы»… Жители… в поисках кладов и с целью добычи кирпича для постройки своих домов и хозяйственных сооружений продолжали разрушать городище. В конце 18 — начале 19 века добыча кирпича из развалин для строительства и продажи «носила характер вполне организованный: этот кирпич целыми судами направлялся в Астрахань» (Н. П. Загоскин. 1884)[18].
Что же удивительного, что от золотоордынских городов остались одни рвы, в которых продолжают свою работу археологи? Удивительно иное — что в татарстанском заповеднике Великие Болгары вопреки всему сохранились не только руины замечательных памятников булгарского зодчества золотоордынской эпохи, но и целые сооружения: Малый минарет, Черная палата, Ханская усыпальница, остов и стены Великой соборной мечети… Там, над торжественным покоем волжской стремнины, глядя на противоположный горный, поросший лесом берег Волги, особенно проникаешься тем кровным историческим сознанием, что торговая, ремесленная, даже государственная культура Золотой Орды не исчезла без следа в истории многонациональной России, но продолжает оставаться основой старинной кладки знаменитых волжских городов, в скрытой пентатонике и энергетике фортепианных концертов Сергея Рахманинова и, конечно, в декоративном, изобразительном и поэтическом искусстве, причем не только тюркских народов России, но и самого русского народа. Как пишут современные историки искусства:
С середины 14 века художественные достижения ордынского серебра получают резонанс в Москве, о чем свидетельствует «цитатный» характер заимствований в орнаментике золотого оклада иконы «Богоматери Млекопитательницы» Новодевичьего монастыря. Здесь на полях оклада узор составлен из многократно оттиснутого слова «Аллах», выполненного почерком «насх»… Золотоордынские заимствования другого рода можно видеть в орнаментальных маргиналиях панагий Желтикова и Кирилло-Белозерского монастырей… Нет оснований сомневаться, что волнами «восточных заимствований» русские мастера обязаны не «ордынскому транзиту», а живым контактом с ремеслом городов Поволжья («сарайская» линия) и Крыма («сурожская» линия)[19].
Наследие Золотой Орды прослеживается далее не только в русской культуре и языке, не только в принципах русского военного строительства, но и в деле государственного управления:
В Посольском Приказе в Москве долгое время существовала специальная «Татарская канцелярия», где продолжительное время сохранялось влияние золотоордынской делопроизводственной традиции и тюрко-татарского письменного языка. Характерно, что при составлении текстов самих русских грамот также использовались калькированные переводы терминов и формул золотоордынского происхождения[20].
О влияниях культуры Золотой Орды на культуру России можно написать не одну книгу: известно, что даже историческая «шапка Мономаха» — ордынского происхождения. Из языка Золотой Орды, знакомого русским еще с половецких времен[21], в русский язык перешло множество слов и терминов: дорога, атаман, казак, курень, колчан, есаул, булат, улан, ковыль, сапог, епанча, телега, хоругвь, богатырь, сабля, жемчуг, базар, магазин, товар, таможня, алтын, безмен, амбар, аршин, кирпич, фитиль, ковер, тюфяк, диван, утюг, карандаш, кафтан, сарафан, халат, доха, армяк, башлык и другие. Многие старинные образцы вооружений и предметов обихода в московской Оружейной палате и петербургском Эрмитаже несут на себе чекан Золотой Орды, вплоть до имени «Аллах», выгравированном на русских шлемах и доспехах. Наследие Золотой Орды проявляется и в государственном управлении — от государственной переписи до единообразного и систематического налогообложения.
Однако самым важным уроком Золотой Орды, повлекшим за собой расцвет русской культуры, представляется все же ее всеобъемлющая веротерпимость, поскольку главным хранилищем русской духовности и культуры в XIII-XIV веках были все же не княжеские палаты и крестьянские хижины, а православные монастыри, полностью избавленные Ордой не только от налогов, но от любого вмешательства со стороны. Именно защита православных монастырей и священнослужителей от всех внешних невзгод и создала условия для расцвета русской православной иконописной, декоративной, ли