Похищение Европы — страница 39 из 62

— Не надо! Остановись! — Арьян скопировал её жест. — Пойдём, посмотришь мою «нору». Посмотрим вместе телевизор. Пива и вина я не пью. А насчёт остального… Для меня что ты, что твой Джером… Ха-ха-ха!

* * *

Арьян нажал на кнопку пульта. Экран ожил. Беловолосая женщина с неподвижным лицом безупречно артикулировала на вполне понятном языке. Английский или итальянский? Арьян путался в языках европейских народов. Затхлый, сытый мирок. Идеально гладкие дороги, ухоженные городишки, разряженные в пух и прах старухи и волочащиеся следом за ними старики. На лицах идеально отработанные фарфоровые улыбки. Если ты упадешь или нечаянно обольешься колой они посмеются над тобой. Если ты захочешь кого-то убить — они не станут сопротивляться. Они дисциплинированны. Они позвонят в полицию. Вот и эта женщина, похожая на оживший восковой манекен, идеально поставленным голосом на итальянском языке зачитывает новости. Что-то нехорошее произошло в одном из германских городишек. На лице её время от времени мелькает фальшивая скорбь.

— Совершено нападение на дом военнослужащего. В ноябре прошлого года Генрих Шульц завербовался в одной из подразделений…

Арьян задумчиво смотрел на экран телевизора. Картинки быстро сменяли одна другую. Вот тихая улочка, затенённая кронами широколиственных дерев. В горах и долинах родного Нанганхара такие деревья не растут. Но в Европе полно всяких деревьев. Арьян не стал утруждать себя запоминанием их названий. На тихой улочке городка — кажется, это действительно Германия, а может быть, и Швеция, Аллах их разберёт! — нет ни одной припаркованной машины. Совсем не то, что в Риме или Лондоне. Тут на тротуарах не протолкнуться — всё заставлено скутерами и малолитражками. Вот на экране возникло скорбное лицо седого старика. Борода у немца седая, как у Арьяна, но немец намного старше. Северные люди начинают седеть позже южных. Лица их долго остаются гладкими, зато на светлой их коже заметней старческие пятна. Под глазами у старика набрякли тяжелые, все в красных прожилках, мешки. Глаза его слезятся то ли от горя, то ли от хвори. Он сбивчиво рассказывает о сыне, который будто бы отправился служить волонтёром в миссию «Красного креста» и сгинул где-то под Алеппо. Старик говорил на немецком языке, а переводчик синхронно и добросовестно переводил его речь на итальянский.

— Его телефон не отвечал на звонки, — говорил старик. — Мы звонили день и ночь. Старуха чуть с ума не сошла… А потом он вдруг позвонил сам.

Старик шумно высморкался. Нарядная корреспондентка не успела унести в сторону трубу микрофона и весь мир услышал фырканье и сопение старого немца.

— Что сказал ваш сын?

— Не знаю! Он бормотал что-то на английском языке. Я не понял ни слова. Проклятые островитяне! Кто поймёт их язык?

— Ваш сын хорошо говорил на английском языке? — спросила корреспондентка.

— Куда там! Нет!

Стало очевидно — старик плачет. Последние его слова были переведены криво, но Арьян понял их смысл по-своему, правильно:

— В армии Затычки все говорят только на английском и все кое-как — так говаривал мой сын.

Мысли путались. Скучный голос телеведущей, звон и жужжание, доносившиеся с кухни, — всё усыпляло его. На экране мелькали разорённые комнаты, оплавленные занавески. Среди прочего и широкое супружеское ложе, залитое чем-то красным и пожилая, полная женщина на нём. Белые её волосы тоже перепачканы красным. За кадром сбивчивая речь пострадавшего немца. Он перечисляет свои утраты, в том числе и почти новый автомобиль марки «Форд». Арьян и уснул бы, пожалуй, если б не мелькнувшее на экране знакомое лицо. Узкое, костистое, глаза большие, выразительные. В волосах ни одной серебряной нити. Мать всегда говорила, что Шерали Хан больше других её внуков походит на деда.

— Шерали Хан!!! — завопил Арьян. — Ты?!! Ооо!!!

Он вскочил с места, принялся нажимать кнопки на пульте. Картинки стали сменять одна другую ещё быстрее. Беловолосая дикторша, старый немец и хорошенькая корреспондентка немецкого ТВ совсем пропали, зато появилась бритая наголо девочка-мальчик — прибежала из кухни на его крик.

— Что случилось? — спросила она.

— Я видел там племянника! — Арьян ткнул волосатым пальцем в экран телевизора. — Шерали Хана показали по одному из новостных каналов. Он в Германии.

Девочка-мальчик быстро вытерла руки бумажным полотенцем. Она умела добывать информацию. Прошло не более получаса и в интернет-архиве одного из новостных каналов они нашли требуемую телепередачу.

— Вашего племянника ищет германская полиция, — проговорила девочка-мальчик, просмотрев передачу до конца.

— Он хороший, — заверил её Арьян.

А девочка-мальчик рассматривала стоп-кадр с фотороботом Шерали Хана. Рассматривала взглядом внимательным, оценивающим, как у кобры. Кончик языка её при этом скользил по губам, придавая ещё большее сходство со змеёй.

— Bell’uomo[38], — сказала она после паузы и добавила уже на английском языке:

— Жалко, что попусту пропадёт ещё одна жизнь. Вы уверены, это действительно ваш племянник? Пожалуй, он похож на поэта. Глаза любующегося на луну волка. Вот-вот завоет… Ууу!

Она растянула губы в улыбке. Улыбаясь, девочка-мальчик никогда не показывала зубов, отчего улыбка её казалась искусственной. А вот теперь она украдкой глянула на Арьяна. Хочет узнать, не разозлился ли. Такая всё замечает, для любой, самой ничтожной информации в её бритой голове отведена своя полочка. Она всё слышит, всё обдумывает и всегда достигает своих целей. Срок их знакомству — всего пара недель, а она уж сумела проникнуть в его нору. Нашла же повод! Слава Аллаху, ни одна из его жён не владеет никакими иными языками, кроме арабского! Хвала Всевышнему, ни одна из них и не мечтает о занятиях коммерцией. Нет, девочка-мальчик конечно не пригодна для семейной жизни, для рождения детей и прочих житейских нужд правоверного мусульманина. Не годится она и для увеселительных затей — слишком уж умна. Вон как быстро управилась с поисками нужной телепередачи, с какой проницательностью рассматривала полицейский фоторобот. Наверняка крепко запомнила лицо Шерали Хана. Она явно заинтересована. Может быть, её удастся использовать, как инструмент спасения племянника? А парня действительно надо спасать, иначе ему не миновать тюрьмы.

— Волк, голодный и дикий бегает по мирным пастбищам европейских асфальтированных деревень! — воскликнула Патриция. — Ты имеешь связь с ним?

Последний вопрос, заданный робким, срывающимся голоском, на самом деле являлся истинной целью её прихода. Вот почему она так стремилась пролезть в его «нору»!

— Что тебе нужно от него? Он просто солдат, — осторожно ответил Арьян.

— Нет, не он! — она явно волновалась. — Он был в Алеппо… Сейчас все антикварные лавки и в Риме, и Лондоне наводнены военной добычей…

— Награбленным.

— Мы спасаем музейные ценности!

— А я спасаю свою родню.

— Джером поможет вашему родственнику. Как вы поддерживаете связь?

— Не скажу!

— Вы не верите мне?

— Не скажу!

Он схватил Патрицию в охапку и поволок к двери.

— Проклятые американцы! Считают, что скупили весь мир. А кого не купили — на того бросят бомбы…

— Я хочу помочь вашему родственнику…

Девочка-мальчик решила не сопротивляться и зажмурила глаза. Конечно, она надеялась, что прикосновения к её телу изменят настрой Арьяна. Он живёт один в Риме уже несколько недель — так она рассуждает. А она очень красива, у неё длинные ноги — так она рассуждает. А ещё она умна, может трепаться на нескольких языках — так она рассуждает. Арьян крепче сжал жилистое тельце. Какая же гадость! Ничего, кроме мускулов и костей. Пожалуй, она довольно сильна и ловка, и могла бы попытаться вырваться. Зачем же она прижимается лицом к его шее? Зачем зажмурила глаза? Надеется пробудить в нём вожделение? Арьян ярился. Волнение мешало справиться с дверным замком. Наконец, дверь на лестничную площадку распахнулась. Последнее усилие и его руки свободны. Всё!

Арьян отправился в ванную. Он намылил руки до самых локтей, словно собирался обрить густую шерсть, покрывавшую его предплечья. Он рассматривал свою улыбку в запотевшем зеркальце. Он гордился собой.

* * *

Патриция открыла глаза уже на лестничной площадке. Где-то неподалеку, за тонкой перегородкой громко гулил грудной ребёнок. Этажом выше переговаривались две домохозяйки. Патриция никак не могла сосредоточиться, чтобы адекватно воспринять разговор итальянок. — Проклятые арабы! Приводят женщин!..

— Ты не справедлива, Паола. Этот не приводит. Приличный. Говорят, работает у какого-то богача с Виа дель Корсо…

Где-то этажами выше открылись двери лифта. Загудел электромотор. Патриция кинулась вниз по лестнице, обгоняя движущуюся кабину. В сумке вибрировал мобильник. Механический голос повторял однообразно «Джером, Джером, Джером». Джером домогается в минуту, когда её отвергли и выкинули за дверь. Она прыгала на обочине, обжигая ступни о горячий асфальт. Ни одной машины ни в попутном направлении, ни навстречу. А мобильник всё гудел «Джером. Джером. Джером». Похоже, Джером всерьёз вознамерился дозвониться до неё. Она выхватила телефон из сумочки.

— Алло!

— А я уж начал думать, что вы сексом занимаетесь, — проворковал Джером. — Хотел напроситься, но…

— Его племянник в Германии! Он убил там несколько человек! — выпалила Патриция.

Она наконец заметила медленно движущийся автомобиль — ржавый и гнутый фургон «Фиат».

— Эй! Сюда!

Она прыгала, размахивала руками и добилась своего — водитель фургона заметил её и притормозил.

— Мне на Виа дель Корсо! Довезите!

— Perché così urlare? Io non sono sordo! Sì, e non hai i soldi?[39] — усатый водитель с сомнением уставился на её босые ноги.

— Деньги есть! — она взмахнула сумочкой. — Сколько вы хотите? Пять евро?