— Per cinque euro a Lazio sono d’accordo, anche se mi parli nella lingua americana[40], — распахивая перед ней пассажирскую дверь, водитель заулыбался и стал так похож на Арьяна, что Патриция мигом опомнилась.
— Простите, — проговорила она. — Я действительно американка, но итальянским языком владею так же хорошо, как и вы.
— Волосы и туфли потеряла, — водитель снова улыбнулся. — Хвала Иисусу, теперь мы говорим на одном языке.
Только усевшись на тёплое сидение рядом с водителем, Патриция вспомнила о мобильном телефоне. Она взглянула на дисплей. Джером всё ещё был на связи.
— Алло!
— Надо как-то выманить его из Германии, — голос Джерома возбуждённо звенел. — Пусть наш подопечный съездит за ним. Это самый простой вариант.
— Он только что выкинул меня за дверь. Босую! В его норе остались мои босоножки. На одной сломан каблук и теперь я…
— Это мелочи! Подумай о стоимости Семени Вавилона! Ты скупишь все босоножки на Виа дель Корсо и на Риджент стрит! Самые лучшие бренды! Ну же! Поворачивайся! Придумай что-нибудь! Ты же умная!
Арьян позвонил ей в семь часов утра, на следующий день. В динамике мобильного телефона его голос казался ещё более сиплым, чем на самом деле, и Патриция спросонья не сразу и признала его. — Мне нужны деньги, — просто сказал он.
— О! Это к господину Джерому! По каким дням у него выплаты? Я не знаю! — Мне нужны деньги, — повторил он. — Вы хотите что-то сверх причитающегося вам гонорара? — Послушай! Ведь ты же человек…
— Я жду вас через час. Мне надо ехать за город, в сторону Формелло. Срочное задание господина Джерома. — Хорошо. Патриция несколько секунд слушала короткие гудки. Внезапное смирение Арьяна ненадолго обескуражило её.
Всю дорогу до Формелло и обратно он был чрезвычайно покладист. Для поездки оделся подобающе — в синий двубортный костюм из материи с шелковым блеском. Ни разу не обратился к ней фамильярно. Ждал, когда она сама заговорит о деле. А она отложила разговор на обратную дорогу, но начал его сам Арьян, когда «Мерседес» уже вкатился на окраинную улицу Рима. — Вы предлагали помощь, — глухо молвил он. — Я не отказываюсь, — холодно ответила она. — Вы дадите денег?
— Деньги бесполезны, если вы не станете следовать инструкциям. У господина Джерома обширные связи, но законодательство Евросоюза накладывает определённые ограничения… — Я готов выслушать инструкции.
— Я пришлю письмо на электронную почту. Деньги перечислю через мобильный банк на карту.
— У меня есть свой Твиттер, — нехотя отозвался Арьян. — Больше ничего нет. Ненавижу чаты, сайты, клипы и мобильные устройства — все эти выдумки вашего затхлого мирка. Люди выдумали и выучили слишком много слов, а значения половины из них не понимают. Ваши люди, — он ткнул в Патрицию пальцем. — Изобрели множество машин, но мало кто понимает, как они работают. Вы, европейцы, и американцы тоже, так называемый цивилизованный мир, на самом деле — народ пользователей. Цивилизованный мир пользует весь остальной.
Патриция отрицательно покачала головой.
— Мейл, электронный ящик, — она прищелкнула пальцами для убедительности. Сейчас она сделала вид, что вовсе не слышала длинной обличительной речи Арьяна. — Я отправлю туда информацию. На Твиттер не стоит. Информация конфиденциальная. Речь идёт о деньгах.
Она многозначительно приподняла тщательно прорисованные брови.
— Гаджеты! Изобретение Неназываемого! Так он утягивает человека в свой выдуманный мир. Посмотри вокруг! Людей нет! Есть только их гаджеты! Тьфу! Конечно, у меня есть этот… тьфу! … мейл. Ты чем-то похожа на моего племянника. Помнишь его? Помнишь! Так вот он тоже всегда пишет на мейл. И тоже считает Твиттер ненадёжным.
— У вас есть компьютер?
— Он неисправен. Я тащил его из Лондона и по дороге он сломался.
— Железо или софт?
— Что? — Арьян обернулся и воззрился на неё с присущей ему одному ядовитой иронией.
«Мерседес» остановился на красный сигнал светофора. Они как нарочно находились сейчас именно в том спальном районе Рима, где он снимал квартиру. Патриция прикинула. От этого светофора до его дома не более пятнадцати минут езды. Надо поднажать и тогда…
— Я умею налаживать компьютеры, — сдержанно проговорила она.
— Опять напрашивается ко мне домой, — пробормотал он.
— Ваш племянник закончит дни в Германской тюрьме. Или, хуже того, его передадут руководителям САА…
— Заткнись!
— …как военного преступника и тогда…
Патриция не забывала следить за дорогой. Препираясь с ней, Арьян, тем не менее, вел «Мерседес» не на Виа дель Корсо, а в направлении собственного дома.
— Жалко. Такой красивый. Выжил в Алеппо, а теперь…
Арьян слишком резко надавил на педаль. Тормоза взвизгнули. Патриция ударилась грудью в спинку водительского сидения.
— Выходи, женщина! — взревел он и Патриция выскочила наружу.
Она смиренно наблюдала, как он паркуется. Наконец, когда стену дома и правые двери «Мерседеса» разделяли считанные сантиметры, он остался доволен своей работой и выгрузил своё тяжелое тело на горячий асфальт.
— Проклятые города! Ад на земле! — ворчал он, поднимаясь по широкой лестнице в бельэтаж. — Зачем этому городу столько машин, если их негде парковать?
— В машинах ездят люди, — смиренно отвечала Патриция.
— Люди? — вставляя ключ в замочную скважину, он окатил её придирчивым, неодобрительным взглядом. — Людям нужен чистый воздух и открытое небо. В таких условиях люди жить не могут! Тут живут только крысы, и я — одна из них. Добро пожаловать в мою «нору».
За соседней дверью расплакался грудной ребёнок. Женщина с высоким, юным голосом принялась баюкать его. Арьян пропустил Патрицию вперёд, в душный полумрак своего жилья. Патриция хотела скинуть босоножки, но передумала. Арьян ухмылялся в бороду, рассматривая её ноги.
— Я знаю, зачем ты пришла, — он раздвинул бороду улыбкой. — Но сначала я буду отдыхать. Поняла?
— Да.
— А потом — посмотрим. Так?
— Конечно!
— Джером не платит мне за то, чтобы я спал с тобой.
Патриция вздохнула. Стоит ли обижаться на животное? Арьян ведь говорил, сколько у него жён. Нет, не так. Он упоминал третью, но ведь их может быть и четыре. Кажется, именно столько жен позволительно иметь правоверному мусульманину. Но ей-то ничьей женой не быть. Она сделает свое дело и удалится.
— Кофе и чай всё ещё там! — Арьян махнул рукой в сторону кухни, а сам отправился в комнату. — Больше ничего нет. Вернее, в холодильнике есть старая пицца. Ты её вчера видела. Она не плесневеет, ха-ха-ха!
Патриция смотрела, как колышется темнота от его печального смеха.
— В вашем стерильном аду даже плесень не живёт. Задыхается плесень! Ха-ха-ха!
Наконец, темнота замолчала. Патриция слышала, как в темноте застонали под его телом диванные пружины.
— Можно я зажгу свет? — спросила она.
Ответа не последовало. Она долго шарила по стене рукой в поисках выключателя. Когда под потолком вспыхнула одинокая, слабенькая лампочка, она увидела спящего Арьяна. Его жилище было обставлено в минималистическом ключе: оббитый потёртой кожей диван, офисный стол и древний компьютер на нём, огромный шкаф-купе, пара стульев, ещё один стол, низенький со стеклянной заплёванной столешницей, на стене — панель огромного телевизора. Всё. Под подошвами босоножек скрипела крупнодисперсная, уличная пыль. На кухню идти не хотелось, и Патриция направилась к компьютеру.
Процессор древнего гаджета громко загудел. Зелёные и оранжевые глазки светодиодов заморгали, как рождественская гирлянда. В глубине старинного монитора заволновалась сероватая муть. Арьян заворочался на своём диване.
— Ненавижу гаджеты. В них воплотилась вся мощь неназываемого, — пробормотал он, но не проснулся.
Компьютер грузился долго. Не посетить ли всё же кухню? Стараясь не скрипеть пылью и не хлопать дверцами шкафов, она отыскала капсулы для кофемашины. В холодильнике действительно нашлась зачерствевшая вегетарианская пицца. Сливок, равно как и какой-либо иной еды, там не обнаружилось.
Патриция успела выпить пару чашек кофе и несчётное количество раз помянуть скаредность седобородого пуштуна, пока не загрузилась операционная система Windows. Стараясь не шуметь, Патриция отыскала в сумке флешку. Она волновалась, разыскивая на железном теле системного блока нужный разъём. Вопреки её опасениям, всё получилось — древний компьютер «опознал» флешку.
Манипулирование с диалоговыми окнами закончилось успешным проникновением в почтовый ящик arian.com.
Патриция сначала посмотрела на даты. Переписка Арьяна не впечатляла ни интенсивностью, ни разнообразием, что значительно облегчило задачу Патриции. Последние несколько писем пришли с одного и того же адреса. Первое было отправлено со стационарного компьютера. Второе — с мобильного устройства — телефона или планшета. Патриция открыла первое письмо и принялась читать текст.
«Сегодня ровно пятнадцать лет с момента, когда я в последний раз был дома. За это время произошло много знаковых событий и перемен. Между мною и домом кипит война. Я, как и многие другие, теперь не могу вернуться обратно, однако ни о чем не жалею. Дом стал очень расплывчатым понятием, и где бы ты не находился, в окопах, большом современном мегаполисе или угрюмой ночлежке, чувство, что хочется куда-то вернуться, более не одолевает, пришло особое чувство свободы, которое помогает гораздо легче двигаться вперед и проще принимать в свою жизнь что-то новое.
Аллах не без причины лишает людей рассудка. Вот и здесь, в Сирии, всё свершилось как обычно. Большая и богатая страна превратилась в черную зону абсурда, беззакония и террора. Возразить на это могут лишь те, кто является основной движущей силой этого хаоса. Слабые эти существа с головой окунулись в безумие войны. Их сознание спит вечным сном. Их рассудок бездействует. Воюющая масса, движимая желанием заполнить пустоту и личную нереализованность, снова и снова погружается в гнусный психоз обоюдного убийства. Это дает им возможность почувствовать себя значимыми. Из всей семьи ты больше всех любил меня, дядя. Та