вующий вечер. Ияри прислушивался к рассказу о долгом и опасном путешествии в царство злого колдуна. Герои сказки бродили по сказочной стране, именуемой Средиземьем. Им предстояло выполнить опасную и важную миссию — спасти весь мир. А добрый волшебник — их помощник — уже был заточён в высокой башне, из которой, казалось, нет исхода. В книге рассказывалось о важной миссии, которую носители кольца добровольно и бескорыстно возложили на себя.
— А в чём наша миссия? — Мальчик неожиданно открыл глаза.
Он очень любил задавать трудные вопросы.
— Наша миссия в том, чтобы любить друг друга, — быстро ответила Мама и продолжила чтение.
Она неизменно терпеливо отвечала на каждый вопрос Мальчика.
— А по телевизору говорили, что наша миссия в сохранении мира, — не унимался Мальчик.
— И это тоже, — устало подтвердила женщина. — Но сейчас идёт война и разжигателей её никак не образумить.
— Я слышал! Говорили, что Алеппо полностью разрушен, — сказал Мальчик. — Почему этих людей не образумили раньше? Зачем позволили разрушить древний город? И как правильно говорить: Алеппо или Халеб?
— Алеппо, — тихо сказала Мама.
— Халеб, — проговорил Ияри.
Но они не расслышали его голоса, потому что Мама приступила к чтению главы, в которой добрый волшебник, тоскуя в плену на вершине одинокой башни, дождался, наконец, своего спасителя — огромного орла.
А Мальчику не давали покоя его трудные вопросы. Он снова и снова перебивал свою Маму:
— Но почему они просто не подпишут с Мордором мирное соглашение? Почему Мордор находится на востоке, когда на самом деле он на западе? Почему не устроить военные учения, чтобы орки увидели, как сильны силы их противников и не образумились? Почему нельзя просто перекрыть границы и не пускать орков в Гондор и Рохан? Почему нельзя посадить в тюрьму предателей и сменить слабых правителей на сильных? Если люди потеряли разум, то…
Мальчик остановился, устав от собственных вопросов.
— Бывает так, что люди теряют разум, — женщина зевнула.
— Орки не люди. А Средиземье погибнет так же, как погиб Алеппо!
— Не один Халеб погибнет, прежде чем вы образумитесь, — тихо проговорил Ияри.
Пёс тут же приподнял свои забавные уши и с одобрением уставился на него.
— Кто это сказал? — всполошился Мальчик.
— Кто-то на дворе, — отозвалась Мама. — Наверное, София и Надюша вернулись. А нам пора спать.
— Ууу!!! — Мальчик тоже хотел спать, а упрямился просто по привычке.
— Пойдём! Завтра будем читать «Властелина колец» на болгарском языке.
Покидая комнату, она мельком, но испытующе посмотрела на Ияри. А тот, подобно Псу, предпочел притвориться спящим.
А утром она очень обрадовалась, застав Ияри в ванной.
— Как же так! Ты встал с постели, сынок! — Мама суетилась вокруг него, то открывая, то закрывая дверь ванной комнаты.
Она подала чистое полотенце. Она предложила зубную щетку и не ушла, пока не удостоверилась в том, что Ияри умеет пользоваться ею.
— Смотри, мама, — сказала она явившейся на шум Ханум. — Он чистит зубы! — Вижу.
— Я же говорила, он из приличной семьи!
И без того красивое лицо Мамы от радости помолодело. Ияри тоже обрадовался. Пока всё происходило согласно предсказаниям Царя Царей.
На шум сбежалась вся семья: сестра Ханум, не менее капризная, но гораздо более высокомерная, чем сама Ханум, женщина, принесла Ияри на плечиках чистую рубашку. Брат Мамы тут же предложил Ияри покататься на скутере, а Мальчик принёс один из своих многочисленных гаджетов.
— Здесь софт англоязычный, — потупив глаза проговорил он. — Я всё равно не разбираюсь. Может быть, тебе подойдёт?
Дисплей планшета светился. Пока Мальчик показал Ияри мультфильм, в котором лошадь, медведь и колючая крыса гуляли в тумане, все домочадцы, включая Старика, смотрели на Ияри с радостной надеждой. Ждали: вот-вот он заговорит. Но Ияри так и не заговорил. Он только кивал и улыбался, а с разговорами решил повременить.
— Ничего! Совсем скоро он расскажет нам кто таков и откуда, — сказала высокомерная сестра Ханум. — Хорошенькую плюху нам Спас подкинул! Что ж, хочешь любить мужчину — люби и его сувениры!
И она выразительно посмотрела на Маму.
— Блага, — вмешался Старик. — Не думаешь же ты всерьёз, что мальчишка сын Спаса? Ведь София рассказала нам, как было дело!
— Ах, эта София всё время что-то рассказывает!
И сестра Ханум удалилась, гордо вскинув голову. Даже оттенок волос у неё горделивый — пепельно-белый, но не такой, как бывает у пожилых людей, не такой, как у Ханум. Ияри уже мог мыслить вполне ясно и догадался, что сестра Ханум красит волосы. Сестра Ханум, всё ещё красивая женщина, и почему-то считает Маму своей соперницей. Но почему? Этого Ияри пока не мог уяснить.
— Может быть, ты погуляешь с собакой? — Ханум тут же решила приставить Ияри к какому-нибудь делу.
— Нет! — резко возразила Мама.
— Но почему? Свежий морской воздух…
— Он может выйти только с папой, − Мама перестала улыбаться, строго глянула на Ханум и та сразу покорилась.
Пёс впервые почуял их, когда сбежав от сестёр Яворовых, шакалил на помойке рыбного ресторана неподалёку от порта. Запахи нехороших намерений, с оттенками запёкшейся крови и охотничьего смрада — так пахнет темно-серая субстанция, которой начинены заряды ружей. На родине Люльку доводилось видеть охотников и их собак. Здесь, в Несебре, ему встречались только рыбаки и туристы. А эти люди, чужие всему здешнему, пахли, как охотники. На что или на кого они приехали охотиться?
Люлёк хорошо запомнил тот день и час, когда учуял чужой запах. Люди из другого мира появились на острове с толпой туристов в самом конце лета. Они бродили по узким улочкам в длинных штанах, вовсе не закатывая рукавов своих рубах. Более того, на закате они надевали плотные куртки, потому что мёрзли. Они мёрзли в страшную жару, когда Люлёк таскался, еле волоча лапы по затенённой стороне улиц, вывалив наружу язык. Чужаки почти не ели мяса и вовсе отвергали свинину, в то время как прочие туристы поглощали всё подряд, запивая пищу солодовыми и виноградными напитками. Но эти двое не хотели пробовать вина и освежаться пивом. Они не фотографировали домики Несебра. Они не купались в море. Они не покупали расписанные сложным орнаментом тарелки. А главное, их всё время тянуло в северную часть острова на улицу Крайбережна. Но не базилика и не кафе «Кристалл» с его богатой помойкой интересовали их. Оба околачивались в районе КПП между заведениями «Familia fish & grill» и «Андромеда». Люлёк недолюбливал эту часть острова. Хозяин «Familia fish & grill» был слишком чистоплотен — помойка на задворках его дома очищалась дважды в сутки. А супруга хозяина «Андромеды» люто ненавидела собак. Но странные пришельцы почему-то полюбили пить кофе именно в этой части острова. Они брали пластиковые стаканы с соломинками навынос, усаживались на набережной под чахлыми пальмами и тупо пялились на море. При этом младший из двоих — сутуловатый, высокий мужик с невероятно длинными руками и ногами — кофе вообще не пил. Он или отдавал свой напиток старшему товарищу — седоватому, толстому субъекту в расшитой цветными шелками шапочке — или выбрасывал полный стакан в одну из обследуемых Люльком урн.
Они говорили на чужом языке только оставшись наедине, когда другие туристы не могли их слышать. Что за язык! Странное смешение гортанных и поющих звуков, смысл которых псу никак не удавалось уразуметь. Он устраивался под соседней скамьёй, притворялся дремлющим, прислушивался, но всё бестолку. Чужаки пели и крякали на своём странном языке, изредка и только завидев своих товарищей-туристов, переходили на едва знакомый Люльку язык англичан. Не надеясь на поживу, не испытывая к чужакам симпатии, Люлёк, тем не менее, не покидал свой пост под скамейкой. Чувство надвигающейся опасности, беды, подстерегающей родную стаю, удерживало его крепче любого поводка. Пёс приоткрыл глаза. Он видел ноги чужаков. Видел КПП и неширокую улицу. По правую сторону набережная, пляж и линия прибоя. По левую — ряд домов. Шкура пса дыбилась. Глотка издавала утробные хрипы. А тут ещё этот кот. Вредная тварь явилась невесть откуда, чтобы прогуляться по солнышку. Рыбьими потрохами возжелал поживиться, не иначе.
— Шшш, − сказал.
— Ррр, − ответил пёс.
Люлёк и кот были почти одной масти, но шерсть каждого отличалось структурой. Шерсть пса — гладкая и плотная, светлого, палевого оттенка, жестковатая на ощупь. Шерсть кота — шелковистая, пышная, оттенка низкопробного золота. Кот, передвигаясь степенно и бесшумно, протиснулся под скамью. Игривый закатный луч последовал за ним, придав шерсти обоих красноватые оттенки. Кот вольготно разлегся рядом с псом. Теперь его янтарные очи были совсем рядом. Пышные усы его, омерзительно топорщась, соприкасались с усами Люлька. Пёс окаменел от такой неописуемой наглости. Мало того, что мерзкое животное расположилось в непосредственной близости. Оно ещё и пофыркивало, всем своим видом демонстрируя брезгливую пренебрежительность.
— Ррр, — сказал пёс.
— Мрр, — примирительно отозвался кот.
— Я есть ишачье дерьмо и не верю в существование приличных людей, — сказал кто-то неподалёку.
Люлёк приподнял уши и прислушался. Близость омерзительного животного странным образом перестала волновать его. Чужаки обсуждали планы на ближайшее время. Судя по всему, прямо сейчас они собирались отправиться в противоположный конец улицы Крайбережной. Один из них назвал номер дома. Упоминалась и синяя дверь с огромной подковой над косяком и ручкой в виде собачьей головы. Обсуждалась и высота дворовой ограды, и крепость замка на воротах. Глотка пса против его воли исторгала урчание, протяжное и грозное. Шерсть на его загривке поднялась. Пёс уже приготовился вцепиться в отвратительную лодыжку ближайшего из чужаков, когда легкая кошачья лапка прикоснулась к его боку и острые когти чувствительно вонзились в шкуру.