— За ночь наши портные успеют сшить достойный наряд для тебя и Агнес.
— Но!
Одного взгляда было достаточно, чтоб дочь опустила голову, надув губы. Впервые отец ей отказал.
Спустя час Эмиль уже был у границы Темного леса в сопровождении одного только мага, раскрывшего для него портал.
Навстречу принцу вышли стражи. Сплошь знакомые лица. Давно он не видел их и не хотел бы вспоминать о них никогда.
— Рады приветствовать вас, Эмильенэль.
— Передайте это приглашение чете Короля, — белый лист затрепыхался в руке, будто птица, норовящая выбраться на свободу.
— Король готов принять своего сына во дворце.
— Я не готов навестить его там, — неслыханная дерзость отреагировать подобным образом на приглашение. Стражи не нашли достойного ответа. И через секунду Эмиль уже вышел по другую сторону портала, в окрестностях замка.
Сотня распоряжений, бестолковая суета, гарнизон, поднятый будто по тревоге, чтобы поправлять ножницами выбившиеся из газона травинки. Десяток пересаженных клумб, сложное меню из тысячи блюд, накрахмаленные скатерти, отутюженные портьеры, выбитые орками ковры, расстеленные к самому берегу моря.
Роскошное платье невиданной красоты, которое скрыло точеную фигурку юной невесты под плотной парчей, расшитой крупными жемчугами. Странно, что дочь так легко согласилась, — думалось эльфу, — Уважает отца. Приятно.
Чуть менее пышное, но куда более дорогое платье супруги. От блеска самоцветов, украсивших подол, при одном только взгляде начинали слезиться глаза. Бриллинаан, сапфиры, вкрапления изумрудов. Эмиль не поскупился.
— Зачем так? Эльфийский наряд отличается скромностью.
— Сосуд должен быть украшен в соответствии с его содержимым. Пусть все знают, насколько ты мне дорога.
К ночи явился Людовик с подарками. Дарственная на золотоносные рудники, крупный рубин, ограненный в форме бутона.
— Пусть твоя дочь наденет этот камень. Он принесет счастье.
— Останься на ночь, дорогой друг. Тебе приготовили лучшие комнаты.
— Мой сын…
— Порой стоит отдохнуть от детей. Завтра великий день. И вот ещё что… В Темном лесу никогда не бывало драконов. Может быть, ты примешь свою звериную ипостась ненадолго, чтобы изумить моих гостей роскошью своей чешуи?
— Ты помог обрести мне счастье встречи с Надеждой. Все что угодно. Могу и море поджечь.
— Этого не оценит Эрлик. Здесь неподалеку стоит у причала его бригантина.
— Тогда пляж. Песок затвердеет крупными кругляшками стекла. Море отполирует их, и со временем они засияют.
— Договорились. Предлагаю отужинать.
— Без нас?! — оба мужчины обернулись на голос. Марцелла с мужем как раз выходили из портала в замок.
— Все вместе, — улыбнулся Эмиль.
— Сыновей удалось образумить. Они сейчас колдуют на пирсе, помогают украсить замок снаружи и сад. Мы уже согласовали костюмы и все остальное.
— Джинсы?
— Конечно же, нет, Эмиль. Сигизмунд наденет лёгкий парадный доспех, Микаэль тоже, Сережа выбрал сюртук. Дочери сшили бальное платье. Она в нем удивительно хороша, баловница. Чёрное, почти точно такое же, как наденет Марцелла.
— Отлично. И никто из твоих сыновей возражал? — Эмиль пропустил лукавую улыбку и шаловливый взгляд мелькнувшие на мгновение на лице Марцеллы.
— Мои дети меня пока уважают и слушаются беспрекословно.
— Да, дорогой, — закашлялась темная ведьма, — Мирта и Эльза тоже предупреждены и оденутся как надо.
— Замечательно, — вскинул голову эльф, вознося молитву всем богам, о которых смог вспомнить.
— Кстати, как долго здесь пробудут гости из Темного леса? Час или больше?
— Пока неизвестно. Думаю, часа три.
— Долго. Н-да. Ну, ничего, мы подождем, да Эрлик?
— Конечно, любимая. Итак, скромный ужин, пока дети заняты трудами на наше общее благо?
— Кстати, Людовик, как там Наденька?
— Ей очень понравилось в моем замке. Она много гуляет, улыбается, попросила завести пони.
— Удивительно, как быстро она привыкла.
— Любовь творит чудеса! Правда, я не совсем улавливаю суть некоторых обрядов, и ей совершенно не нравятся те украшения, что изготавливают в моих мастерских. Но, думаю, это я смогу обсудить с вашим супругом, Темнейшая. Кому как не Эрлику знать, как приручить земную женщину, если он смог найти путь к вашему сердцу. Кстати, с чего началось ваше близкое знакомство, если не секрет?
— Лучше не спрашивайте. Эрлик, кажется, до сих пор считает, что я на него напала, ударила туфелькой и собиралась пытать.
— Любимая птичка, ты заблуждаешься!
— О! Значит я был прав, это обычай. Ну что ж, теперь многое становится ясней.
Глава 34
Надя
Пытаться отдышаться, сидя верхом на драконе, да ещё и посреди собственной же квартиры, — занятие бесперспективное. И как я сразу этого не поняла? Опыта, должно быть, жизненного не хватило. Впервые влетаю домой через окно.
— Девонька, садись за стол, пирогом будем угощаться.
— Ага, сейчас.
— Испужалась, поди?
— Не, я стрессоустойчивая. Просто немного устала.
— Садись-садись. И крылья свои подбери, чтоб не проткнуть их о стекла.
Стрессоустойчивость, похоже, потерялась где-то по дороге. Так мне теперь кажется.
Крылья! То есть вот этот переливающийся целлофан, скорее, тюль — мои крылья? Вот это вот все, что растеклось на полкомнаты? И что мне с ними теперь делать? Я как спать буду? Кровать, очевидно, от стенки придется отодвигать. Одно крыло сброшу с левого края, второе с правого.
— Хи-хи.
— Не знаешь, как подобрать? Ох, горемычная, ведь и вправду, кому тебя учить было. Сейчас помогу, погоди.
— Госпожа Надежда, а с кем вы разговариваете? Я никого не вижу. И не чую, похоже.
— С домовихой.
— Ой! — испуганно дернулась подо мной огромная туша, я чуть на пол не съехала.
— Лег и лежи. Мария Федоровна очень добрая женщина. Пирог нам испекла, вон на столе стоит.
— Она домовой дух! Они во сне душат! Они вещи прячут!
— Ох, бестолковый. Наденька, передай змеенышу, что душим мы не всех и только тогда, когда есть дело. Опять же, до конца никого ещё ни разу не придушили.
— То есть, как — душите? — спросила я, когда домовиха подошла ко мне уже близко-близко.
— Во сне. Надо же как-то общаться с хозяевами. Не все нас могут увидеть. Так, бывает, узнаешь, что грядет, захочешь предупредить, а никак. И что тогда делать? Вот и приходится маленько напужать. У страха ж глаза велики, да и слух тонкий, — Мария Федоровна подхватила с пола два раскинутых полотна, — и вправду, это мои крылья! Спине сразу стало очень щекотно в том месте, где они, очевидно, прикрепляются, — Вот, а теперь потихоньку вставай на ножки. Я приложу, а ты сама попытайся их распрямить. Ох и тонкие же они вышли, как бы пыльцу не стряхнуть. Так о чем это я?
— О крыльях?
— О страхе. Ну, так вот, напугаешь, бывало, какого барина, ну или там кухарку, неважно. Она как дернется, закаменеет вся, по сторонам начнет озираться. Малехо-то и увидит. Кто поумней, половчей, да слова нужные в этой жизни знают, те спросят, к добру или к худу. Ну, тут уж и подсказать-то не грех. Человек хоть узнает грядущее, будет ждать, готовиться.
Я встала на ноги, крылья дернулись и метнулись к высоченному потолку. Кое-как поместилась. Интересно, этот дом, что, изначально для фей и строился? Чтоб крыльями лепнину не сбили?
— Стоишь, держишься на ногах?
— Ага.
— Давай сюда руку и, тихонечко переступай через мальчика, тоже он крылья-то пораскинул во все стороны, наш испугыш. Ты ему скажи, чтоб не боялся меня, вредить пасынку хозяйки — последнее дело!
— Пасынку?
— Ну а кому же ещё? Со дня на день у тебя свадьба, привыкай уже. Хочешь, пасынком его зови, хочешь, сыном.
— Джошуа, Мария Федоровна тебя не обидит. Ты не мог бы устроиться как-то компактней. Крылья там к себе подтянуть, например? Только осторожнее, стряхни с них стекла и не порежься, — выдала я ценную мысль.
— Порежется он, скажешь тоже. Драконову шкуру и ножом, говорят, не пробить. Я, правда, не проверяла. Меня-то с собой заберёшь? Или здесь горевать оставишь?
— Куда заберу?
— Ясно. Эх, — качнула головой Мария Федоровна.
— Подождите, никакой свадьбы не будет. Я здесь остаюсь. У меня работа, да и вообще. Нет уж. Никаких мужей. Хватит с меня.
— Окстись, горемычная, на тебе знак истинной пары дракона! Думаешь, он от тебя отступиться сможет? Никогда! Да и ты без него почахнешь, как цветок без воды.
— Он чудовище!
— С кем не бывает. Дракон, а что ты хотела? Плюшевого зайчика? Ну, крылья, так и у тебя тоже. Огнем, скажешь, чтоб не пулял при тебе. Чешую на поделки можно пустить. Кашпо там сплести или пол застелить, когда линять станет. Все польза в хозяйстве. Только сверла надо покрепче взять. У Федора Игнатьевича были, так можно спросить. Вдруг, да и одолжит на время.
— Какие сверла? Вы что, не понимаете, он чуть сына своего не угробил. С лестницы ребенка спустил. На единорога верхом засунул! Ладно, я!
— Дурочка. Садись за стол. Чаевничать станем, я тебе все расскажу. Только руки помой и этому хоть морду оботри полотенчиком. Я сейчас за тазиком слазаю на антресоль, да у соседей шмат мяса возьму в долг.
— Тут что, в доме вас ещё кто-то способен увидеть?
— Нет, конечно. В этом-то и вся соль. Иначе как бы я говядину взяла в аренду? Потом только вернуть надо будет такой же кусок. Ну, ты девка у меня справная, купишь.
Мария Федоровна просочилась сквозь стену. Бывает. Нет, ну не через дверь же ей, право слово, ходить. Уф. Так где там моя стрессоустойчивость? Все, потерялась с концами или ещё вернётся? Жесть!
Несмело подошла к трюмо. Я теперь бабочка. Крупная такая. Экзотический сорт, то есть вид. Крылья черно-серые, с жемчужным отливом взметаются под потолок и двигаются, будто бы сами по себе. Они сияют, переливаются, роняют прихотливые тени по сторонам и удивительным блеском наполняют всю комнату. Я и сама себе кажусь необыкновенной, очень красивой, невероятной. Попробовала прикасаться рукой к тонкой материи крыльев. Мельчайшая пыльца сразу осела на рукаве платья. Само крыло под ней бархатистое, разделенное на фрагменты мелких ячеек.