Но так как молодиться нам грешно,
И локоны седеют все равно,
И, как бы ни был облик твой хорош,
Презрев мужчин, девицею помрешь,
Не лучше ли, чем просто горевать,
В хорошем настроенье пребывать?
В спокойствии, поверьте, нет вреда;
Не нужно духом падать никогда.
Пусть красота влюбленный взор манит,
Заслуга душу нежную пленит».
Но, правотой своею дорожа,
Ответила Фалестрис: «Вы ханжа!»
«К оружию, — кричит она, — вперед!»
Фалестрис дам воинственных ведет.
Разгорячились и вошли во вкус,
И слышно, как трещит китовый ус.
Басят герои в хоре героинь,
Небесная внимает воплям синь,
Бойцам особый род оружья дан;
Они, как боги, не боятся ран.
Так, если прав божественный Гомер
И для бессмертных смертные — пример,
Паллада, Марс, Латона и Гермес
Сражались, возмутив покой небес;
Юпитер громы в ярости метал,
Нептун волнами грозно грохотал;
Земля тряслась, и рушились дворцы;
Средь бела дня вставали мертвецы.
На канделябре Умбриель сидел,
На битву с наслаждением глядел.
Другие духи наблюдали бой,
Участвуя в сражении порой.
Фалестрис — для противника гроза,
Неутомимо сеют смерть глаза,
Становится в сражении лихом
Метафорою смерть или стихом.
«О нимфа! Смерть — счастливый мой удел»,
Рек мистер Франт и мимо кресла сел.
Сэр Хлыщ, который в вечность отходил,
«Сии глаза — убийцы», — подтвердил.
На берегу Меандра средь цветов[20]
Так лебедь с песней умереть готов.
Сэр Плюм, в разгаре битвы раздражен,
Сразив Клариссу, Хлоей был сражен,
Но Хлоя улыбается над ним,
И воскрешенный рыцарь невредим.
Юпитер золотые взял весы;
На них он бросил женские власы
И здравый смысл мужской, но тяжелей
Был женский локон, как ни сожалей.
Белиндой атакован был барон,
Но не страшил воителя урон;
Его влекла единственная страсть:
У ней в объятьях смертью храбрых пасть.
Отвагою мужской вооружен,
Щепоткою девичьей лорд сражен,
Девица, увернувшись кое-как,
Барону в ноздри бросила табак;
Гном едкой пылью в грешника стрелял
И раздраженье жгучее вселял;
Потоки слез обильней вешних вод,
И носу отвечает эхом свод.
Белинда похитителю грозит,
Заколкою вот-вот его пронзит;
Девицын прадед, щеголь и гордец,
Носил на шее в виде трех колец
То, что застежкой в блеске золотом
На вдовьем платье сделалось потом,
Для бабушки свистулькой позже став,
Одною из младенческих забав,
Чтобы в заколке дамской заблистать,
Которую дала Белинде мать.
Барон вскричал: «Мой враг, не верь судьбе!
Поверь, грозит паденье и тебе.
Нет, не страшит меня смертельный бой,
Страшит разлука вечная с тобой;
И заживо, пожалуй, лучше мне
Гореть, но в купидоновом огне».
Кричит Белинда: «Локон возврати!»
Белинде вторит целый мир почти;
Кричал Отелло в яростной тоске
Не громче о потерянном платке.[21]
Но часто в ожидании наград,
Дерзая, добиваются утрат.
Добыча принесла герою вред,
Сам локон сгинул: нет его как нет.
Так небеса решили: видно, впредь
Им недостойны смертные владеть.
Подумали, согласно данным книг,
Что лунной сферы локон сей достиг,
Где скопище потерянных предметов:
Коллекция нарушенных обетов,
Неверные любовники в ларцах,
Нет недостатка в любящих сердцах,
Посулы знатных и улыбки шлюх,
Притворная слеза и ложный слух,
Загон для мухи, упряжь для блохи,
Тома благочестивой чепухи.
Но верьте Музе, локон воспарил,
Чтобы поэт об этом говорил,
Как Юлий Прокул мог сказать один,
Что возвратился в небеса Квирин;[22]
Звезда явила в небе яркий свет,
Тянулся волосок за нею вслед;
И Береники волосы не так
Светло сияли, разгоняя мрак;[23]
Возликовали сильфы, уяснив,
Что там летит среди небесных нив.
Гуляя в парке, будет высший свет
Музыкой посылать звезде привет.
Вздыхатель, размечтавшись на пруду,
Сочтет Венерой новую звезду.
Глазами Галилея Партридж наш[24]
Обследует заоблачный пейзаж,
Найдет звезду, взглянув на небосклон,
И нам предскажет, что падет Бурбон.
О локоне ты, нимфа, не грусти!
Он среди звезд сияющих в чести.
Утраченный, он выше остальных:
Завиднейший удел в глазах земных.
Сразишь ты миллионы светом глаз,
Но и тебя постигнет смертный час.
Два эти солнца тоже догорят,
И в прах падут все локоны подряд,
А этот цел, он Музою воспет,
И вписана Белинда в звездный свет.
Комментарии
Первоначальный вариант «Похищения локона» в двух песнях был написан, по-видимому, в июле 1711 г. менее чем за две недели и в мае 1712 г. опубликован издателем Линтотом в «Альманахе поэм и переводов». Вторая редакция поэмы, существенно переработанной и расширенной до пяти песен, вышла в свет отдельным иллюстрированным изданием в марте 1714 г. Именно в этом пятипесенном варианте появились «машинерия» — сильфы, гном и все связанные с ними события, описания туалета Белинды, прогулки по Темзе и игры в ло.
Для издания в составе первого тома своих произведений (1717) Поуп еще раз просмотрел текст и дополнил его в начале пятой песни речью Клариссы. Темой для поэмы послужило происшествие, случившееся летом 1711 г., — ссора лорда Питре с мисс Арабеллой Фермор, о чем рассказал Поупу его друг Джон Кэрил, приходившийся лорду Питре троюродным братом. Лорд Питре, ухаживавший за мисс Фермор, ухитрился отрезать у нее локон, и разгневанная красавица отказала ему от дома. Этот светский анекдот Поуп, по совету Кэрила и с намерением помирить молодых людей, положил в основу шутливой ироикомической поэмы. Примирение не состоялось, но состоялось произведение, исполненное юмора и неудержимой фантазии, в котором невероятные события перемежаются с живыми описаниями быта и нравов аристократического Лондона — произведение, которое поистине вписано в «звездный свет» английской поэзии XVIII в. Неполный перевод поэмы на русский язык сделала в 30-х годах нашего столетия Т. Щепкина-Куперник.