кровати, укрывшись с головой простыней, кто-то лежал Мне показалось, что лежавший человек укрылся буквально только что. Рядом с укрытым телом сидел высокий мужчина в плавках и в распахнутом шелковом в китайский узорах халате. На вид лет тридцати.
При нашем появлении - моем и следовавшего за мной телохранителя мужик в халате взял пачку сигарет со столика, выудил сигарету, прикурил и окинул меня заинтересованным взглядом. Меня все происходившее уже стало раздражать. Не дожидаясь приглашения, я сел напротив хозяина, для чего мне пришлось подвинуть ногой одно из кресел, и стал в свою очередь разглядывать его. Пришлось сразу признать, что мужик был хорош: могучий торс и длинные ноги, карие глаза, темные, слегка вьющиеся волосы. Загорелая кожа была чиста и без изъянов. С точки зрения женщин тело передо мной было абсолютно безупречно. Но меня же занимало то, что творилось в его голове.
- Кто ты такой, и что тебе здесь надо? - спросил наконец этот плейбой. Он ухмыльнулся и добавил. - И давай быстрее колись, мое время дорого стоит.
- Мои документы у тебя. Кто я ты уже знаешь. Мне нужна Марина Тарасова. Я приехал за ней по поручению её родственников, - объяснил я и лениво полез рукой в карман.
- Сигареты, сигареты, - бросил я дернувшемуся было телохранителю у двери, и голый плейбой ухмыльнулся.
- А ты наглец, мне это даже нравится. Меня все зовут Клин.
- Я - Быков Герман Геннадьевич, имею юридическую фирму и выполняю индивидуальные заказы. Повторяю, мне нужна Марина Тарасова. Больше меня ничего не интересует. Я хотел бы увидеть её и побыстрее уехать отсюда.
- Ишь ты! Ты что, думаешь я всех сучек здесь знаю в лицо? - он захохотал и обратился к парню у двери. - У входа всех останавливаю и фотографирую. А потом досье клепаю.
Толстяк у стены снисходительно улыбнулся, видимо, представляя подобную ситуацию и тоже находя её крайне забавной.
- Слушай, ты, - сказал Клин, наклоняясь вперед, - Забирай свои ксивы и катись из моего дома. Что мое - мое, а ты ко мне не лезь. По-хорошему предлагаю. Я сегодня добрый.
- Значит, признаешься?
- В чем признаюсь? - удивился он.
- Признаешься, что Марина Тарасова у тебя дома?
- Ну какая тебе, "мусор", разница: признаешь, не признаешь - заладил, - с ленивым презрением сказал Клин.
- Я не "мусор".
- Ну "легавый". И те бегают, и ты бегаешь, вынюхиваешь.
Казалось, он развлекался, беседуя со мной. Чувствовалось, что все им давно решено, обдумано, взвешено, судьба моя ему ясна, и он просто так на свой лад веселится.
- Могу я полюбопытствовать, - вежливо спросил я, указывая на лежащее на диване тело под простыней, - не это ли разыскиваемая девица Марина Тарасова?
- Ты меня, мужик, восхищаешь! Какая же она девица, если лежит здесь со мной? - он засмеялся, невольно поигрывая мышцами. Телохранитель у стены тоже хихикнул. Я молчал, потому как начинал думать, что женщина укрытая простыней, действительно Марина. - Ну что, может она остаться девицей, если с ней такой мужик?
Клин, веселясь, перегнулся назад и шлепнул рукой по телу под простыней.
- Ты ещё девица или уже баба?
Из под простыни донеслось какое-то мычание, что вызвало новый взрыв смеха и у хозяина, и у слуги.
- Ты мне позволишь посмотреть? - повторил я.
Клин вновь расхохотался.
- А если не позволю? Что ты тогда будешь делать? Наряд вызовешь? Или сам попытаешься?
- Придется самому, - спокойно сказал я.
Он отогнал дым сигареты.
- Хотел бы я посмотреть на это. Впрочем, не советую, - он кивнул в сторону охранника у стены и тот сделал предупредительный шаг вперед.
- Послушай, Клин, зачем нам ссориться? Мне нужно только убедиться, что здесь нет разыскиваемой Марины Тарасовой. Я посмотрю и уйду. Продолжу поиск в другом месте.
- А ведь ты не отстанешь, - покачал головой Клин. - Знаю я вашу породу. Будешь до конца тыкаться во все дырки. До собственного конца, многозначительно добавил он. - Хорошо, у меня сегодня неплохое настроение. Можешь брать свои бумаги и катиться отсюда. Может, даже мы ещё встретимся в другой обстановке, может, даже мне понадобятся твои услуги, мусор.
- Я не мусор, - сказал я и поднялся. - Значит, мы расстанемся по-доброму. Как хорошие знакомые. Очень хорошо. Тогда я посмотрю, кто там лежит.
Клин нахмурился.
Какой ты настырный. Ну просто хочешь испортить мне настроение. Разве я не ясно сказал: можешь уматывать отсюда.
- Не ершись, Клин. Я просто посмотрю и уйду.
Я уже был уверен, что под простыней лежит Марина и соображал, как выбраться отсюда вместе с ней в целости и сохранности. Хорошо еще, что Клин находился на достаточно близком расстоянии. Я был уверен, что бугай у дверей не осмелится стрелять, чтобы не задеть хозяина.
Я поднялся и сделал шаг вперед.
- Так я посмотрю, - упрямо сказал я.
- Жаль, что ты на меня не работаешь, - сказал Клин, с сожалением покачав головой, - такой материал пропадает.
Я сделал ещё один шаг, больше приблизившись к мужчине, чем к женщине.
- Посмотрю и сразу уйду, - заговаривал я ему зубы, как индийский факир мелодией свою змею. - Посмотрю и уйду.
Я был уже готов сграбастать Клина, чтобы использовать его в качестве живого щита. Но пока не трогал. Медленно наклонившись, я отогнул край простыни. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, - я ошибся. Это была другая женщина. Мне бросилась в глаза большая цветная татуировка на её левой лопатке - красная роза, словно профессиональное клеймо, - сразу приковавшая внимание. Самой женщине было лет двадцать, может чуть больше. Женщина повернула в мою сторону жгуче черный влажный глаз и подмигнула. Я был настолько уверен, что нашел Марину, что при виде другой женщины невольно расслабился. На мгновение, не больше. Но Клину хватило этого мгновения.
Я краем глаза уловил движение сбоку, хотел выпрямиться, но тут что-то страшно тяжелое, страшно твердое обрушилось мне на голову, и прежде чем потерять сознание, я успел заметить, как медленно потекли вниз стены, потолок, светильники, люстра...
ГЛАВА 4
ЗНАКОМСТВО С ПОКИНУТЫМ МУЖЕМ
Не то, чтобы я потерял сознание. Удар оказался не настолько силен, чтобы вышибить из меня дух, но четкость восприятия нарушил. Я понимал, что меня волокут по лестнице вниз, причем, мягкие ступени скоро стали очень жесткими, даже не деревянными, а бетонными - пару раз очень больно ударился голенью. Потом меня бросили на что-то мягкое, вонючее, какое-то тряпье и оставили в покое.
Окончательно я очнулся только через несколько минут и несколько секунд не мог ничего сообразить. Мне было трудно дышать. Последнее было уже реальностью, я действительно дышал с трудом; вместе с пыльным воздухом в ноздри лезла какая-то пакля, лохмотья, - я лежал, уткнувшись лицом в полуистлевшую подстилку, от миазмов которой едва не задохнулся.
Очнувшись окончательно, я резко привстал и огляделся.
Свет - неясный, тусклый - шел откуда-то через небольшую отдушину в потолке, - все остальное поглощал непроницаемый мрак. Но ясно, хоть и несколько приглушенно, слышна была музыкальная какофония наверху. Скорее всего, находился я в подвале, куда бросили приходить в себя мое бесчувственное тело.
А затылок здорово побаливал. Я прикоснулся к голову и скривился. И невольно застонал, нащупав здоровенную шишку.
Внезапно явственно услышал чей-то вздох. Кто-то ещё кроме меня находился здесь. Мне показалось, какое-то животное типа коровы. Может, действительно. На всякий случай я спросил:
- Кто здесь?
А услышав ответ, невольно ухмыльнулся. Это была не корова, это был ещё один человек.
- Я, - коротко ответил мне голос.
- Что вы здесь делаете?
- Вероятно, тоже, что и вы, нахожусь здесь в заточении.
- Вы что, тоже пленник?
- Как видите. К тому же прикован к стене. Вас хоть они не приковали.
Расставив руки, чтобы не наткнуться ненароком на какую-нибудь реальную корову или что-нибудь ещё похуже, я побрел в сторону голоса.
Да, мужик оказался и в самом деле прикован. Из бетоной стены подвала выходил кусок прута, заканчивающийся кольцом. От кольца шла цепь, другим концом крепивгаяся к обручу, замкнутому вокруг его талии. Сам обруч не был заклепан, как сделали бы в старые добротные времена, а просто замыкался крепеньким замком. Некоторое время я ощупывалвал эти средневековые путы, на редкость прочно сотворенные, и чувствовал, как поднимается во мне волна страшного гнева.
Я был зол прежде всего на себя, зол, что так глупо попался, не заметив удара, и тем позволил упечь себя в это вонючее подземелье.
Зол я ещё был и потому, что обстоятельства вновь заставили меня окунуться в старые ощущения - словно бы и не было спокойных лет, когда я изо всех сил пытался забыть ту свою первую чеченскую войну, и кошмар плена, и такие вот подвалы, и кровь, и трупы, и себя, в первые дни растерянного лейтенанта спецназа, также глупо попавшего тогда в лапы довольных воинов джихада, как сейчас к отмороженным бандитам.
Я с усилием отогнал старое - ни к чему.
- Как вы сюда попали? - спросил я, одновременно ощупывая кольцо, вмурованное в бетон. Кончик прута, к которому было приварено кольцо, торчал из стены. Мне показалось, что именно здесь находится слабое звено железных пут; с остальным - и цепью, и обручем - что-либо сделать было довольно затруднительно.
- За женой приехал, да вот попался, - сказал мой товарищ по несчастью, и я замер от неожиданности.
- Как зовут вашу жену?
- Марина. А вам что?..
- Марина Тарасова?
Мой собеседник молчал, и я его понимал. Я представил, как вернувшись домой, мужик нашел вместо любимой жены записку, где та сообщила, что поехала оттянуться к старым знакомым. Не выдержала, вероятно, скуки ожидания, вспомнила старое, покурила, ширнулась - и закрутилось. Бедный муж кинулся следом, жены не нашел, но сам попал как кур во щи.
- Меня нанял ваш дядя, Лев Сергеевич, чтобы я привез вашу жену домой. Я директор юридической фирмы. Вся моя фирма - это я в одном лице. Выполняю разного рода услуги. В том числе такие вот. Приходится крутиться, чтобы хоть как-то держаться на плаву. Меня зовут Герман Геннадьевич. Можно просто Герман. Вас, насколько я знаю, Андрей Леонидович.