Расстроенный Кот повернул назад и зашагал, подгоняемый ветром. Съежившегося Палки-Вместо-Ног он нашел у подножия холма, там, где его оставил. При его приближении Палки резко вздрогнул.
— Как там Короткие Руки?
— Жив, — ответил Кот. Его пробирала дрожь: в ночи холодало. — Пошли, Палки. Теперь по ночам у нас будет на одного врага больше.
На равнины опустилась осень, где-то близко ощущалась долгая морозная зима, когда питаются в основном тем, что удается стянуть из лагеря взрослых или выклянчить у девушек, имеющих право посещать как поселение детей, так и жилища взрослых. Охота зимой становилась делом сложным — в лучшем случае можно было убить одного-двух кролов или неуловимую дикую кошку, но этого запаса едва хватало на одного едока. Зимой жизнь детей всегда тяжела, а в этом году Кот особенно беспокоился о Палки: тот не сумел отъесться за лето, и нелепая худоба его выглядела еще более кричащей, чем раньше. Когда они вернулись в лагерь после случая с Короткими Руками, Палки был совершенно измотан и весь следующий день спал под навесом как убитый.
Кот размышлял. После ухода Коротких Рук осталось всего два юноши, четыре маленьких девочки и две девушки, достаточно взрослые для того, чтобы быть табу и свободно бывать в мире детей и в мире взрослых. Группа была очень маленькой, он таких раньше не видел. Она была меньше, чем даже в тот холодный день, когда мать вытолкала его из хижины и отдала двум девушкам, готовым повести его в другую, в новую и дикую жизнь. Двумя годами позже те девушки стали взрослыми; одна умерла при родах (умер, к счастью, и младенец — уродливый многорукий монстр), другая, сейчас уже женщина, еще жила — больная, бесплодная, жалкая, и все равно она была полноправным членом взрослой группы.
Многие другие тоже умерли. Только те юноши, что смогли убить буйва, стали членами племени. Девочки постепенно достигали брачного возраста, их разбирали мужчины. Кто-то умер собственной смертью, кто-то просто исчез, никто не знал, куда… Никто, исключая разве что Похитителя Детей…
Кто-то тихо подошел к Коту. Он поднял глаза: одна из старших девушек, Волосы-Как-Облако. Кот отошел в сторону и присел на гладкий, искривленный корень зололиста, но Облако снова подошла и села рядом.
— Кажется, Палки сильно болен, — прошептала она. — Он такой горячий — не дотронуться.
— Ему нужен лекарь.
— Лекарь идет. С севера пришел человек, торгующий солью, он сказал, что лекарь сейчас в соседней деревне.
— Взрослый лекарь?
Облако раздраженно взглянула на него.
— Это женщина. Она не откажет ребенку в помощи.
Кот протянул руку, чтобы сорвать стебель зололиста. Корни у этого растения огромные, как у большого дерева, а ствол меньше двухлетнего ребенка; тонкие, прямые стебли со множеством листьев растут прямо из перекрученных корней. Когда приближаются холодные месяцы, растение высасывает из листьев всю влагу, запасая себе впрок питание. И листья превращаются в белые хлопья, разлетающиеся в дым при первом прикосновении.
— Облако, — сказал Кот, не повышая голоса, — ты в самом деле веришь в Похитителя Детей?
Облако повернулась к нему и крепко сжала колени. Бесцветные волосы окаймляли ее задумчивое лицо, уже утратившее детскую миловидность; светло-голубые, почти прозрачные глаза смотрели печально.
- Я не знаю. Многое из того, что мы слышали, — слухи, сказки. Но кто-то же забирает детей… Так мало детей становится взрослыми…
Она посмотрела вниз, на подножие холма. Там извивалась мелкая речка, еще дальше, вверх по течению, далекие дымы указывали на лачужный городок взрослых.
— Даже взрослых с каждым годом все меньше и меньше.
— А младенцы? В лагере же есть несколько младенцев…
Облако покачала головой.
— Младенцев тоже немного. А сами взрослые все время умирают. Там больше пустых, чем занятых хижин. Я помню, когда-то все в поселке было по-другому.
Кот поморщился. Его лицо было смуглым и скуластым, оно раньше времени постарело от забот и волнений.
— Я не помню людей в лагере. Помню только: мать выталкивает меня из хижины. Вот и все… — Он вздохнул. — Короткие Руки ушел от нас. Он убьет меня, если сможет.
— Прости…
Кот пожал плечами.
— Сердце Коротких Рук слишком старо для тела. Он хочет быть взрослым, но он никак не может убить своего буйва. Теперь он один. Если он попытается заколоть меня, мне придется с ним драться. Но он один, а Похититель Детей, если он действительно существует…
— Не надо, — сказала Облако, и Кот понял, что ей страшно.
Он вымучил для нее улыбку:
— Не бойся. Ты уже почти большая. Еще несколько месяцев, и Похититель не захочет смотреть на тебя.
Облако покраснела и поплотнее запахнула на груди свою накидку. Она хорошо знала, что телом она уже взрослая.
— Это тебе, Быстрый Кот, нечего бояться, — сказала она. — Даже если Похититель сунет тебя в свою глубокую черную сумку, ты и там его достанешь!
Кот рассмеялся. Под навесом, недалеко от пещеры, метался и стонал в тревожном сне Палки. Кот и Облако взглянули друг на друга, потом Кот в задумчивости посмотрел на север.
— Облако, — сказал он тихо. — Сколько дней до того поселка?
Она коснулась его руки.
— Слишком много, Кот, чтобы идти одному.
— Взрослые могли бы забрать девочек к себе в лагерь.
— Если только никого не останется, чтобы охранять их… Это слишком далеко, Кот. Даже если ты пойдешь, Палки все равно умрет.
Кот тяжело вздохнул.
— Солнце и луны! — прошептал он. — Хоть бы она пришла побыстрее.
Лекарь появилась через, четыре дня. Она приехала верхом на кастрированном и прирученном буйве, совсем небольшом. Забравшись на дозорный утес, возвышавшийся возле рощи япловых деревьев, совсем недалеко от селения взрослых, Кот с любопытством наблюдал за лекарем. Раньше он никогда не видел буйвов, обученных служить людям, и поначалу бурое неповоротливое животное заинтересовало его гораздо больше, чем лекарь. Но затем он обратил внимание и на нее: обыкновенная женщина, высокая и тощая, волосы кое-как обстрижены. Она сняла со спины буйва два больших мешка и пригнулась, входя в хижину вождя. Кот знал, что дня на два она останется в лагере, но сумеет ли он встретиться с ней за это время? Или придется ловить ее в последний момент, когда она уже будет садиться на своего буйва?
В любом случае ему следовало быть начеку. Он намеревался отправиться вслед за лекарем, встретиться с ним наедине, а потом как-нибудь уговорить лекаря осмотреть Палки, найти лекарство для его тонких ног, раздуть искорку жизни в его слабой груди.
Ну что же, будь что будет! Кот отошел от края утеса, прочь от пьянящего запаха зреющих яплов, спустился вниз и направился назад к навесу. Он не забыл о Коротких Руках, тот, казалось, стал теперь частью его сознания, но нигде не было видно следов его недруга.
Тонкая струйка голубого дыма поднималась в прохладном утреннем воздухе. Облако и еще одна девушка — Один-Зеленый-Глаз — стащили из лагеря взрослых какие-то объедки и теперь варили их на огне в глиняном горшке — так, они видели, делают взрослые женщины. Палки-Вместо-Ног сидел у костра, подбрасывая в огонь хворост и сухие ветки, он кашлял, когда дым несло в его сторону. Четыре младших девочки скоблили шкуру убитого буйва, или, скорее, делали вид, что скоблят: их визг и смех говорили Коту о том, что они не столько работают, сколько играют.
Он сел рядом с Палки.
— Сегодня лучше?
Палки кивнул, глядя в огонь.
— Все в порядке. Только мне не надо так много бегать. Не беспокойся.
Кот потрепал мальчика по белокурым волосам.
— Ты что, думаешь, я именно о тебе забочусь? Я думаю о детях, только и всего. Зимой нам с тобой вместе придется добывать пищу — кролов и прыгунчиков, не буйвов, конечно. У тебя для этого должны быть хоть какие-то силы. Так что давай, выздоравливай.
Палки искоса посмотрел на Кота. Его светлые волосы были вымазаны в саже, следы слез, словно трещины, резко выделялись на грязных щеках.
— Мне приснился Похититель, — пробормотал Палки.
— Брось ты эти сны, — фыркнул Кот. — Пусть тебе лучше снятся быки, а ты бросай в них копья. Копье сильнее сна.
Палки смутился, но ничего не ответил.
Волосы-Как-Облако брызнула горячей водой на плечо Кота.
— Ты растрещался, как прыгунчик, — нетерпеливо проворчала она. — Если ты хочешь, чтобы мы накормили этих детей, то принеси нам воды.
Кот, усмехнувшись, поднялся на ноги.
— Вот видишь, Палки. Я хорошо понимаю: ты не встаешь, чтобы избавиться от вечных женских приказов.
Палки слабо улыбнулся. Кот забросил за плечи бурдюк для воды.
— Ладно, будет вода. Будут вам и яплы на закуску, — весело сказал он. — Я скоро.
— Смотри, не попадись, — предостерегла его Один-Зеленый-Глаз; чистая, безглазая половина ее лица смотрела недобро.
— Постараюсь.
Спустившись к реке, Кот притопил бурдюк в холодной воде, а сам направился к лагерю взрослых. Яплы в это время года всегда хороши: сочные, красные, сладкие; взрослые ревностно охраняют их. Кот гордился тем, что умел воровать яплы.
— Яплы, — бормотал он себе под нос. — Яплы, яплы, яплы, яплыяплыяплы. — Он тихо засмеялся. Когда-то давно мать рассказывала ему про яплы… Что это было? Ах, да. «Яплы, сын, они с Земли. Много-много лет назад, намного больше, чем можно себе представить, люди пришли с Земли, а с ними яплы и кошки, и буйвы, и кролы, и…» Он забыл, что там было дальше. Хотя знал не так уж мало. Конечно, многие вещи не пришли с Земли: щетинолисты, например, хлопушники, зололисты, лунные охотники, прыгунчики, да и мало ли чего еще. Но его народ и яплы, они родом с Земли, и порой Коту очень хотелось узнать, что же такое эта Земля и где она находится.
Но сейчас у него не было времени думать об этом. Впереди лежал лагерь взрослых; он заметил одинокого стража, стоявшего недалеко от реки, опершись на копье. Как правило, подступы к роще хорошо охранялись до тех пор, пока поселяне не оберут фрукты с деревьев, но когда в деревню приходил лекарь, охрана оказывалась ослабленной. На это Кот и надеялся, — у многих взрослых неприятности со здоровьем: открытые язвы, странные боли, слабое зрение и слух, — а лекари приходили редко.