Из какого-то невидимого гардероба появились новые одеяния, и из обычного, ничем не примечательного брауни Флоримель превратился в невысокого красавца-принца, такого же шикарного отпрыска королевской семьи, каких можно во множестве увидеть, путешествуя по странам, где правят короли и королевы с большими и преуспевающими семьями. На нем появились укороченные штаны, камзол и плащ с капюшоном, а также шляпа, щегольски увенчавшая его проказливые кудри.
Преисполненный благодарности за эту великую и неожиданно свалившуюся на него честь, он поблагодарил короля, как смог, понимая, что словами такие чувства не выразить. Но он все же поклялся, что отныне будет хранить верность своему великодушному приемному отцу, и во всем ему подчиняться.
– Пройдет совсем немного времени, сын мой, прежде чем ты займешь этот трон, – весьма печально сообщил ему король Станислаус. – Еще несколько быстротечных сотен лет – тысячи две, или около того, – и я покину этот мир. А когда я уйду, то оставлю тебе все свои владения и любовь детей, а это бесценное наследие, которое ты должен нежно ценить и никогда не терять.
Затем брауни присягнули на верность своему принцу, и Флоримель улыбнулся в ответ на их улыбающиеся лица. Все были счастливы.
Слегка прихрамывая, к нему подошел полицейский дух Бобби (покровитель всех полицейских участков) и предложил ему свою дубинку, но Флоримель добродушно отказался. Затем подошел моряк Сэйлор-Джек с подзорной трубой, но Флоримель со смехом отказался и от нее.
Каждый из брауни чистосердечно выразил желание подарить ему самое дорогое, что них имелось, и это тронуло Флоримеля до глубины души. Самое большое, что он согласился принять, было орлиное перо, выпавшее у птицы. Мосье Дюдэ подобрал его и воткнул в шляпу принца.
Вскоре все занялись обычными делами, и король Станислаус, заметив, что полицейский хромает, спросил:
– Офицер, что случилось?
– Вчера ночью я упал с дворцовой стены, ваше величество, когда прибивал плакат.
– И напротив чего ты упал?
– Против собственной воли. Фея-охранница приняла меня за врага и выстрелила в меня зарядом дроби.
– Ты подал протест?
– Нет, я выковыривал дробь.
Неподалеку всезнающий франт Мосье Дюдэ преподавал восхищенным слушателям основы этикета.
– Нехорошо есть горох с помощью ножа, – вещал он. – Горошины следует накалывать вилкой.
А брауни-моряк Сэйлор-Джек рычал на брауни-немца Герра Кобольда:
– Стоп, салага! Часовой – это не часы.
К королю, размахивая томагавком, подбежал брауни-индеец по имени Парящий-Сокол и сообщил удивительные сведения разведки:
– Верблюд проглотил все дверные ручки, и теперь они в его желудках.
– В каком из желудков?
– Не знаю, ваше величество.
– В таком случае сходи и посмотри, какой из них самый пупырчатый.
Флоримель невольно восхитился проницательностью короля в решении как великих, так и малых проблем, и даже подумал, что вряд ли он сможет когда-нибудь править столь же мудро.
Поразительно, под каким контролем держал маленький монарх своих подданных, а если между ними иногда возникали споры, одного его слова хватало, чтобы покончить со всеми разногласиями.
Так они бродили и бродили всей компанией, прячась с глаз, когда на них могли попасть первые лучи утреннего солнца, и снова двигаясь дальше при свете ночных звезд.
Они разыграли много невинных проделок и сделали немало добрых дел, в чем Флоримель принимал искреннее участие. Он стал любить своих новых знакомцев-брауни всё больше и больше, а они отвечали ему тем же.
Поначалу его сильно удивляло одно обстоятельство, но, поразмыслив, он пришел к выводу, что ничего удивительного здесь нет. Дело в том, что вся живность, как лесная, так и полевая и летающая, дружила с духами-брауни и любила их.
Когда эти добродушные маленькие гоблины оказывались рядом, все живое выражало восторг бесчисленными способами, ибо все знали, что брауни им помогут и никогда не причинят вреда.
Даже дикие животные, еще совсем недавно жаждавшие крови Флоримеля, оказались послушными и кроткими, и ни они, ни брауни совершенно друг друга не боялись. Звери урчали и катались от удовольствия, когда брауни игриво подергивали их за хвосты.
Между ними царила полная гармония, и трудолюбивые животные продолжали заниматься порученным делом – собирать кости, – даже не обращая внимания, есть ли поблизости брауни.
Так они и бродили, с легкостью в сердце и не ведая забот. Местность становилась всё менее дикой и гористой, и вскоре показались изумрудные поля и зеленые рощицы, а повсюду цвели цветы. Свежий прохладный воздух был чуть солоноватым, напоминая о близости моря.
Но вот однажды, когда они укрылись на день в густом подлеске, а сидящие вокруг птицы изливали радость в чудесном пении, воздух неожиданно пронзил вопль, встревоживший всех.
– Скорее туда! – воскликнул Флоримель, вскакивая. – Кому-то грозит опасность!
Однако король Станислаус попытался его удержать:
– Поберегись, Флоримель! Это может быть лишь приманка, чтобы заманить нас в ловушку!
– Отпустите меня! – потребовал Флоримель, вырываясь.
Он вырвался из рук короля, желавшего ему только добра, и помчался во весь опор туда, откуда доносились ужасающие звуки. Брауни переглянулись, не на шутку испугавшись. Навстречу какой опасности столь безрассудно бросился их любимый принц Флоримель? И увидят ли они его снова?
Но неожиданно им на глаза попался плакат. На нём так и было написано:
Что означало:
Брауни идут в Фейландию.
О, возрадуйтесь!
Это головы-образцы.
Глава 8Королева Титания в большой опасности
Принц Флоримель с проворством оленя помчался туда, откуда доносились отчаянные крики о помощи.
Еще на бегу он увидел впереди охваченных ужасом фей и купидонов, показывающих на кусты радужных роз, внутри которых несчастную королеву стискивал щупальцами ужасный дух Осьминоггер.
Чудище всё усиливало хватку, мощную, как тиски, а Титания, не выдержав боли от его мерзких объятий, быстро теряла сознание.
Флоримель подбежал ближе и ахнул, поразившись увиденному.
Когда он оценил это страшное зрелище, то понял, что нельзя терять ни секунды. Он мгновенно выхватил стрелу из колчана и зарядил ее в лук. Затем прицелился в человека-осьминога и из всех сил натянул тетиву.
Лук снова его не подвел, и быстрая стрела буквально разрезала человека-осьминога пополам. Его оболочка мгновенно развалилась, а из нее вылетело некое облачное существо в длинном красном плаще, легком и прозрачном, как марля. Это и был тот самый пресловутый Красный Дух, который по своей злой воле мог наполнять любую телесную оболочку и творить любые гнусности, какое только могли прийти в его голову.
Это необычное и поразительное зрелище изумило Флоримеля, но его немедленного внимания требовали другие, более важные и срочные дела.
Почти лишившись сил, Титания пошатнулась и едва не потеряла сознание, но Флоримель подскочил на помощь и подхватил ее. Он заверил ее, что бояться уже нечего, и королева постепенно стала приходить в себя.
– О, благородный принц, – прошептала она голосом, от которого у Флоримеля по всему телу пробежала дрожь, – ты спас мне жизнь, и отныне я твоя!
Флоримель опустился перед ней на колено и поцеловал кончики розовых пальчиков протянутой ему руки.
Взглянув в лицо королевы, он подумал, что никогда в жизни не видел такой красавицы. А сердечко Титании при виде принца в столь блистательном одеянии забилось чаще, и она поняла, что никогда в жизни не видела такого красавца.
Тут подоспели очень встревоженные феи и брауни: ведь когда Флоримель помчался на крики, маленький народец последовал за ним по пятам, чтобы помочь, если понадобится. Хотя волшебные способности днем временно покидали брауни, их никто не назвал бы трусами, способными бросить товарища в опасности.
Многих феечек после того, что им довелось увидеть, охватил такой страх и ужас, что на добросердечных брауни свалилась интересная и прямо скажем нелёгкая задача: сопроводить фей в безопасное место, где о них должным образом позаботятся. В этом деле им охотно помогал даже брауни-китаец Пей Жуйдунь.
Группа любопытных брауни с большим интересом осмотрела несколько щупалец сбежавшего человека-осьминога, а подданные королевы Титании в это время окружили Флоримеля и так пылко стали его благодарить, чем привели беднягу в немалое смущение.
– Ну, что я вам говорила? – воскликнула Фиалка.
– Ну, что я вам говорила? – поддакнула малютка Нарцисс, когда все очень робко осматривали лежащие на земле половинки телесной оболочки Осьминоггера зеленой пятнистой кожи сбежавшего чудища. – Это и есть то самое ужасное существо, которое мы увидели в часах.
– Что ж, теперь это неважно, – заметила королева Титания и облегченно вздохнула. – Этот монстр нас больше уже не потревожит.
Несмотря на слова королевы, Флоримель не был настолько уверен, что все неприятности остались позади, ибо он видел, как из оболочки человека-осьминога вылетел похожий на дым Красный Дух. И он опасался, что это странное и злобное существо рыщет где-то поблизости, дожидаясь подходящего момента, чтобы подбросить им новую гнусность. Однако он промолчал, не желая тревожить королеву Титанию.
Вскоре брауни и феи смешались, радостные и счастливые. А Флоримель и Титания отошли в сторонку и смотрели только друг на друга.
– Кажется, я догадываюсь, чем все это закончится, – сказал брауни-полицейский Бобби моряку Сэйлор-Джеку, и в его голосе прозвучало ощутимое недовольство.
– Стоп, салага! – резко упрекнул его моряк. – Выкладывай, что ты там себе вообразил.
– А то, что наш Флоримель, похоже, влюбился в эту королеву и того и гляди женится на ней.
– И как же? Флоримель ведь один из нас! Это же натуральный брауни, а брауни никогда не женятся.