— Свечу.
Драйм поставил одну свечу перед ним и погасил остальные. Магистр сел, положил руки на стол ладонями вниз. Подался вперед, сверля взглядом шар. Пухлое лицо его свела гримаса напряжения. Прошло мгновение, другое… Словно порыв ветра задул свечу, и шар начал тускло светиться. От шара свет сообщился рукам Магистра. Какое-то время Артур с Драймом только и видели что две ставшие красноватыми ладони, парившие над шаром. Постепенно свечение угасло. Магистр с глубоким вздохом откинулся в кресле. Драйм, ни слова не говоря, плеснул ему вина. Вновь высек огонь.
Короткими толстыми пальцами Магистр потирал виски.
— Нелегкая задача, ваша светлость… Обычно я прибегаю к услугам магического зеркала… Однако посылать за ним было бы слишком долго… Я видел Маргарет, — бросил он отрывисто.
Артур сложил руки на груди.
— Да?
— Ее задушили.
Брови Артура поползли вверх — молва твердила о яде.
— Неужели? — процедил он, не скрывая недоверия.
— Да. Задушили. Зеленым шарфом. Я отчетливо видел узор на ткани. Гирлянду из сирени и роз.
Артур так резко отодвинул кубок, что вино выплеснулось на стол. Несколько мгновений они с Магистром пристально смотрели друг другу в глаза. Артур первым отвел взгляд.
— Хорошо, — произнес он после паузы. — Я готов принять вашу службу. Только в чем она будет заключаться?
— Время покажет, — торжественно провозгласил Магистр. — Настанет время, и вы придете ко мне за помощью. Я сделаю для вас то, что не смогут другие.
Магистр поклонился, набросил на голову капюшон и направился к дверям. Драйм вышел его проводить. Едва успел вернуться, как Артур нетерпеливо спросил:
— Что скажешь?
Драйм неопределенно повел плечом, но Артур, не дожидаясь ответа, заговорил сам:
— Откуда он мог узнать о зеленом шарфе?
— О чем?
— О шарфе, которым задушили Маргарет.
— Придумал.
Артур ударил кулаком по столу:
— В том-то и дело, что нет. Я ждал каких-нибудь откровений, вроде: «Вижу, как поднимается бархатная портьера и чья-то рука, унизанная перстнями, всыпает яд в украшенный сапфирами кубок…» Но он упомянул только одну деталь — зеленый шарф.
— Вы уверены, что шарф существовал на самом деле?
Артур повернулся к нему:
— Я видел, как Аннабел его вышивала. Готовила подарок сестре. Долго не могла решить, какие нитки выбрать для сирени — белые или лиловые. Взяла за образец этот гобелен.
Драйм озадаченно глядел на побратима.
— Маргарет до отъезда этот шарф не надевала ни разу. Пребывала в таком унынии, что не желала наряжаться. В Каралдоре же, как говорят, она появлялась только в черных или темно-синих одеждах. Кто мог увидеть и запомнить рисунок на шарфе?
— Убийца, — ответил Драйм. — Или тот, кто первым увидел труп.
Наступила тишина.
— Верно, — вымолвил наконец Артур. — Но ни тот, ни другой не стали бы болтать. Тем более удивительна осведомленность Магистра. Все твердят: Маргарет была отравлена. А он заявил — задушена. — Артура передернуло. — Ужасная смерть. Бедная Маргарет.
— Что ж, думаете, Магистр и впрямь колдун? — не выдержал Драйм.
Артур покачал головой:
— Я не столь легковерен. Потому меня и интересует его осведомленность… Признаюсь, ему удалось меня удивить.
Артур говорил улыбаясь, однако Драйм видел, что побратим встревожен куда серьезнее, нежели хочет показать. Драйм понимал: Артура взволновало не только упоминание о пресловутом шарфе, но и твердое обещание для него самого мантии Великого Лорда.
— По-моему, Магистр — шарлатан, — буркнул Драйм.
— Не все ли равно, маг или шарлатан, если сумеет быть полезен? Сила в нем, бесспорно, чувствуется.
Драйм упрямо покачал головой:
— Магистр рассчитывает, что это вы будете ему полезны.
Артур засмеялся.
— Пусть рассчитывает.
— Он может быть опасен.
— Я тоже.
— Гнали бы вы его подальше, — упорствовал Драйм. — Не знаешь, чего ждать. Что за человек?
— Лицом и манерами наш маг невыносимо смахивает на лавочника.
Тяжко болен король. Силы оставляют его. Отнимаются руки и ноги. Меркнет свет в глазах. Но не от слабости стонет король. Слышится ему топот тысяч коней. Всадники в блестящих доспехах, с развевающимися на шлемах перьями скачут без устали день и ночь, приближаясь к границам его страны. Грозно звенят доспехи, сотрясают землю удары копыт, гремит боевой клич. Реет над войском знамя каралдорского короля.
Как остановить эту силу? Как уберечь королевство и дочь Аннабел? Кому оставить власть, на кого возложить тяжкое бремя? Мечется король в жару, сминает тонкие простыни, не находит ответа.
— Аннабел!
Принцесса подняла голову. Она сидела в кресле, опираясь ногами на низенькую скамеечку. Эту скамеечку почти скрывал шлейф длинного бирюзового одеяния, ставшего в последние дни для принцессы чересчур просторным. Ее пальцы, державшие иглу, казались прозрачными. Принцесса вышивала, выбрав узором вместо обычных гирлянд цветов болотные травы; в просветах между травой алела вода, переступали с кочки на кочку длинноногие цапли.
— Аннабел! Я должен назвать Великого Лорда, пока еще в силах это сделать.
Принцесса отложила вышивку, зябко обхватила руками плечи. Она не могла согреться, хотя на дворе стоял жаркий день и непрерывно топился очаг в королевской опочивальне. Причудливые тени играли на дубовых панелях, заставляли оживать резные фигуры: львы, поднявшиеся на задние лапы, казалось, готовились ударить, драконы свивали чешуйчатые хвосты. Мерцали, отражая огонь очага, узкие высокие зеркала. Десятки розовых свечей озаряли комнату. Из подвешенной к потолку серебряной курильницы поднимался ароматный дымок.
Благовония привозили из Каралдора, и сейчас, в дни мира, ими были полны все лавки в городе.
— Аннабел, — король приподнялся, облокотился на парчовую подушку, — нужен человек, способный справиться и с войском, и с лордами Королевского Совета, и с Каралдором. И тебе он должен быть приятен.
Аннабел промолчала, но, видимо, в глазах ее появилось особенное выражение, ибо король молвил:
— Я уговорил Маргарет выйти замуж, несмотря на то что брак с каралдорцем был противен и сердцу ее, и рассудку. Я настоял. И этим навлек беду на всех нас. Маргарет умерла не своей смертью, и теперь повелитель Каралдора претендует на руку единственной наследницы престола. Я хотел мира с Каралдором, но только содействовал войне. Нелегкое наследство я оставляю тебе, ибо земля, на которой совершилось зло, долго хранит память о том. Зло притягивает зло. Я, как могу, хочу облегчить твою ношу. Кого из лордов Совета желала бы ты видеть по правую руку от себя?
Аннабел снова взялась за иглу.
— Какой совет подадите мне вы, отец? На ком остановить выбор?
Король заговорил о мудрости лорда Гаральда, о доблести лорда Бертрама, упомянул о несомненных талантах лорда Дана и лорда Мэя и печально закончил:
— Увы, ни один из них не воплощает в себе всех достоинств.
Аннабел, не отрывая взгляда от шитья, промолвила:
— Вы не назвали еще одного человека.
— Кого же?
— Лорда Артура.
Отец пристально посмотрел на дочь.
— Я полагал, вы давно охладели друг к другу. Оказывается, нет?
Принцесса покачала головой. Она вспомнила, как Артур, которому едва исполнилось одиннадцать лет, вытирал кровь с рассеченной губы. От него пятились сыновья придворных: один прижимал ладонь к заплывшему глазу, другой пытался унять кровь из разбитого носа. Рядом с Артуром стоял Драйм — его страшные ожоги только начали подживать. Артур положил руку на плечо брата:
— Никто и никогда не посмеет обидеть тебя, пока я жив.
…Аннабел откинула назад прядь волос, упавшую на глаза. Артур сдержал слово. Никто не смел задеть Драйма. Нынче Артур обещал заступничество и ей. Она этому рада: сейчас без верных друзей не обойтись.
— В горький час он поддержал меня, — ответила принцесса. — Полагаю, что бы ни случилось, Артур останется надежным другом.
— Он слишком молод.
— Вы не вспоминали о годах Артура, когда вводили его в Королевский Совет.
— Что ж, мне ни разу не довелось пожалеть о милостях, оказанных лорду Артуру. Он показал себя храбрецом на поле боя и разумным советником в мирные дни.
Король замолчал, задумавшись, и за время этого молчания принцесса трижды воткнула иголку себе в палец. Наконец с глубоким вздохом человека, сделавшего окончательный выбор, король сказал:
— Если ты хочешь видеть Артура Великим Лордом… Быть по сему.
Провел языком по пересохшим губам. Принцесса отложила шитье, поднялась, подала отцу серебряный кубок.
Король отпил глоток, другой. Промолвил негромко:
— Аннабел! Покажи, запомнила ли ты потайную дверь.
Принцесса поставила кубок на низенький столик у кровати, пересекла комнату и, безошибочно выбрав резного льва, нажала. Часть стены пришла в движение, открылся черный проем. Потянуло холодом, пламя свечей затрепетало.
— Хорошо, — проговорил король. — Чтобы запереть дверь…
— Нужно повернуть вот эту лилию, — указала Аннабел, — тогда снаружи нельзя будет открыть.
— Отыскать вход в лесу сумеешь?
— Да.
— Если каралдорцы возьмут город в осаду, этот ход спасет тебе жизнь, как спас Маргарите Решительной, убегавшей от своего сына… Или королю Редрику… Запертый в собственных покоях, он бежал подземным ходом, лесом пробрался в Тург, поднял дружину и в один час расправился с мятежниками. Также и Хромой Иаков…
Аннабел невольно улыбнулась. Хромой Иаков был воплощенным неудачником. Бежать из замка он сумел, но в полумиле от города намертво увяз в грязи.
— Аннабел! Ты не должна доверять тайну подземного хода никому: ни Великому Лорду, ни Главе Совета. Лишь своему супругу — королю.
— Кланяйтесь ниже, лорд Гаральд, — насмешливо зашептал лорд Бертрам. — Возможно, нынче мы приветствуем будущего государя.
— Не торопитесь, милорд. До сих пор принцесса Аннабел не почтила лорда Артура вниманием. Надеюсь, проявит стойкость и впредь.