1
Дениз Леншантен закончила свою смену в закусочной «Коал Ривер» вечером в начале девятого. Она все еще убирала со столов, когда я подошел и представился. Ранее мы разговаривали по телефону, и она согласилась на встречу, но теперь мой приход, казалось, застал ее врасплох. Это была стройная привлекательная женщина лет двадцати с небольшим, одетая в не льстящую униформу официантки поросячьего розового цвета, с аквамариновой лентой в немытых светло-русых волосах. Держа в руках поднос, заставленный жирными тарелками и недоеденными кусочками пеканового пирога, она выдавила из себя усталую улыбку и предложила мне подождать ее на другой стороне улицы в пабе под названием «Шахта». Я выскользнул на улицу – с тех пор как зашло солнце, воздух стал холоднее на добрых пятнадцать градусов – и поспешил по дорожке, отделявшей залитую неоновым светом закусочную от паба. Окруженный огромной парковкой, заставленной квадроциклами и пикапами, паб «Шахта» был похож на бар, к которому прилагались вышибалы с дубинками.
Я вошел внутрь – парень в темно-синем бушлате, васильковой рубашке на пуговицах от «Ван Хаузен» и с кожаной сумкой через плечо, которая в этой обстановке могла бы вызвать насмешки из-за того, что напоминает большую женскую сумку. Я ждал, что музыкальный автомат с визгом остановится и все повернутся в мою сторону. Но никто не обратил на меня никакого внимания, пока я пробирался через полутемный зал к табурету в дальнем конце барной стойки.
Я огляделся и заметил, что здесь нет ни бильярдных столов, ни караоке-автоматов, ни тесной маленькой сцены для живой музыки по выходным. Это было место для серьезных пьяниц – людей, которые приходили сюда не для того, чтобы хорошо провести время или просто спустить зарплату, а для профессиональных алкоголиков, которые выбрали единственную приемлемую форму самоубийства – допиться до преждевременной смерти. Большинство мужчин здесь сидели поодиночке, сгорбившись над барной стойкой или за столиками, прячась за конусами света, исходящего от молочно-белых ламп, вмонтированных в потолок и похожих на замутненный катарактой хрусталик. Мужчины, одетые как охотники, чьи густые бороды придавали им видимость анонимности. Впервые я осознал тщетность попыток выследить убийцу в этих горах. Казалось, что в «Шахте» собрались самые разыскиваемые преступники Америки.
Я заказал «Будвайзер» у татуированной женщины средних лет, работавшей на баре, затем порылся в своей сумке и достал файл Холли Ренфроу. Когда барменша принесла мне пиво и увидела, что я читаю статью об убитой девочке-подростке, я пробормотал какую-то жалкую отговорку, одновременно запихивая бумаги обратно в сумку.
– У каждого свои тараканы, – перебила меня барменша. – Хотите что-нибудь съесть?
– Я жду кое-кого.
Не сказав ни слова, барменша удалилась, чтобы продолжить, вероятно, более увлекательную беседу с седовласым лесорубом, сидевшим через несколько табуретов от меня.
2
Сорок пять минут спустя, после второй кружки пива и тарелки куриных крылышек, я уверился в том, что Дениз Леншантен решила отказаться от нашей встречи. Как раз в тот момент, когда я собирался попросить счет, в паб вошла Леншан-тен. Она зашла домой и переоделась, чем и объяснялась ее задержка. Вместе с ней в паб ворвался порыв холодного воздуха. На ней был топ цвета электрик на бретельках, черная кожаная мотоциклетная куртка и угольно-черные джинсы, облегавшие ее ноги, словно краска для тела. На мгновение она растерялась, затем улыбнулась, заметив меня, сидящего за стойкой бара. Она направилась ко мне, зажав под мышкой объемную сумочку, украшенную серебряными пуговицами и бахромой. Ленту для волос она тоже сняла, и теперь ее золотистые волосы рассыпались по плечам.
– Вы не против, если мы пересядем за столик? – спросила она, подойдя к барной стойке.
– Конечно.
Я последовал за ней к свободному столику. Прежде чем сесть, она повесила сумочку на спинку стула. Я сел напротив; с моего места была видна барная стойка и входная дверь за ней. Мужчины в этом заведении не скрывали своего восхищения Дениз Леншантен; они не только повернули головы при ее появлении, но и по крайней мере один парень за стойкой полностью развернулся на своем табурете, чтобы смотреть ей в затылок. Я неодобрительно посмотрел на него, но он, казалось, не обратил внимания на мой безмолвный упрек.
– Я вас не узнал, – сказал я, чувствуя необходимость сказать что-то; ее преображение из унылой официантки в девушку с обложки требовало хоть какого-то комментария.
– Простите, что вам пришлось ждать так долго, но я не могла появиться здесь, одетая, как пакет с сахарной ватой. – Она сунула в рот сигарету.
– Здесь разве можно курить?
– А эти штуки, по-вашему, для красоты? – спросила она, взяв в руку черную пластиковую пепельницу, стоявшую в центре стола.
К столику подошла татуированная барменша с кувшином пива и двумя бокалами.
– Набила что-нибудь новенькое? – спросила Дениз у женщины.
Барменша закатала одну штанину своих нейлоновых брюк и продемонстрировала тату чуть выше лодыжки, на которой Гамби пристроился сзади к Поки[9].
Дениз рассмеялась:
– Класс! О черт! Мне нравится.
Женщина перевела взгляд на меня, словно ожидала более обстоятельной критики.
– И эта Поки – то еще животное, – сказал я.
Выражение лица, которое я получил в ответ, могло быть ухмылкой, гримасой или признаком боли в седалищном нерве. Она опустила штанину и направилась на свое место за стойкой.
Дениз Леншантен наполнила оба бокала и поставила один напротив меня.
– Спасибо, – сказал я. – Хотя сомневаюсь, что помогу вам с этим кувшином. Я быстро хмелею и уже выпил пару пинт.
Она протянула руку и схватила меня за запястье, прежде чем я успел поднять свой бокал со стола.
– Эй, – сказала она, серьезная, как сердечный приступ. – После вашего звонка я постоянно думаю о вашей жене. Полный мрак.
Я почувствовал, как на моем лице отразилась признательность, но ничего не сказал.
– Да забудьте уже о вежливости, – продолжила она, не выпуская моего запястья. Ее ногти, накрашенные глянцевым серебряным лаком, напоминали головки болтов. – Что с ней стряслось? Несчастный случай?
– Не совсем. – Я рассказал ей о стрельбе в торговом центре, хотя и не планировал. Но стоило мне начать, и я не мог остановиться. Кроме того, почти весь тот день я чувствовал, что ты находишься рядом со мной, Эллисон, как бы безумно это ни звучало. Словно за столиком сидело три, а не два человека.
– Офигеть. Я слышала в новостях о той стрельбе, – сказала она, качая головой, – но не знала, что среди жертв была ваша жена. Черт, подобное происходит так часто, что просто перестаешь обращать внимание. Согласны?
– К сожалению, да.
Она отпустила мое запястье и откинулась на спинку стула. Потом поднесла бокал к губам и вы-пила половину несколькими жадными глотками. Когда она поставила его обратно на стол, на ободке остался полумесяц красной помады.
– Этот парень не сводит с вас глаз, – сказал я. – Чувак у барной стойки.
Она оглянулась через плечо, увидела парня и помахала ему рукой. Оцепенев, парень поднял руку и помахал в ответ. На его бородатом лице ни разу не промелькнула улыбка.
– Вы знаете, кто это? – спросил я.
– Без понятия, – ответила она, повернувшись к столику, и снова наполнила свой бокал до краев. – Впрочем, я раньше здесь работала. Может, он постоянный клиент. Черт, они все постоянные клиенты. Люди думают, что в барах можно заработать больше, чем в ресторанах, но посмотрите вокруг. Эти ребята не щедры на чаевые, понимаете? Здесь быстро привыкаешь, что на тебя пялятся. Меня это не напрягает, – она пожала плечами. – Зато, когда я здесь работала, мне не нужно было наряжаться сахарной ватой.
– Я хочу поговорить с вами о том, что произошло прошлой осенью, – сказал я.
– Вы имеете в виду того жуткого типа в машине, о котором я рассказала вашей жене?
– Да. Парня, о котором вы рассказали полиции после убийства Холли Ренфроу.
– Точно, – ее лицо напряглось. – Чертовы животные, правда? Этот парень с пистолетом заходит в торговый центр и разрушает вашу жизнь ко всем чертям. Простите, я опять подумала о вашей жене. Просто бесит. Может, закажем шотов?
– Нет, мне хватит пива.
– Всего одну порцию, – уверила она, и прежде, чем я мог возразить, встала со стула и зацокала каблучками к барной стойке. Парень на табурете, который не сводил с нее глаз с момента ее появления, повернулся таким образом, чтобы теперь смотреть прямо на ее задницу.
Я ничего не мог поделать, Эллисон.
Дениз Леншантен направилась обратно к нашему столику, пританцовывая, несмотря на отсутствие музыки. В каждой руке у нее было по рюмке с содержимым янтарного цвета. Она поставила передо мной порцию подозрительной жидкости.
– Что это?
– Тормозная жидкость.
– Что?
– Да я придуриваюсь. Всего лишь текила, – сказала она и подняла свою рюмку. – Давайте выпьем за вашу жену. За Андреа.
– Эллисон.
– Черт! Эллисон! Простите, я такая дура.
– Все в порядке.
– А вот и нет. Я полная идиотка.
– Ничего страшного.
– За Эллисон!
Я взял рюмку и чокнулся с ней. Выпивка выплеснулась на мое запястье и намочила манжет рубашки. От запаха заслезились глаза.
– За Эллисон.
Мы залпом выпили свои шоты. Текила горящей стрелой пролетела по моему пищеводу и взорвалась в желудке, словно атомная бомба.
К моему потрясению, Дениз наклонилась ко мне и поцеловала в макушку. Я уловил дурманящий и цветочный аромат ее духов, прежде чем она рухнула на свой стул.
– Тот парень заговорил с вами прошлой осенью, – напомнил я.
– Да, точно, – сказала она и закивала. – Пипец какой мутный.
– Расскажите, что произошло, – попросил я.
Было около полуночи. Она только закончила смену в закусочной, села в свою машину и поехала домой по лесистой дороге вдоль склона холма. Днем вид был чудесный (по ее словам), но по ночам было жутковато. Не успела она проехать и мили, как ее машина, старенький «Форд», доставшийся ей от родителей, начал постукивать «тук-тук-тук». Она съехала на обочину, обошла автомобиль и увидела, что заднее колесо сдулось. Она хотела позвонить отцу или своему парню, чтобы кто-то из них приехал за ней, но потом решила не беспокоить их в такой поздний час. В багажнике лежали запаска и домкрат, и у нее был опыт замены колес.
Не успела она открыть багажник, как услышала звук приближающегося автомобиля. Оглянулась через плечо и увидела, как пара фар прорезала путь к ней в темноте. У машины был громкий восьмицилиндровый двигатель (отец-автомеханик научил ее немного разбираться в автомобилях), и она тащилась по дороге, нарушая ночную тишину. Водитель замедлил ход и остановился рядом с ее машиной.
– Сначала я решила, что это коп, – сказала она, – потому что у него на двери была такая штуковина с прожектором, светила прямо в глаза.
– Это была полицейская машина?
– Если и полицейская, то без опознавательных знаков. Как у детективов в кино. Ну то есть без мигалки и не раскрашена, как патрульная машина. Обыкновенный седан. Четырехдверный. Коричневый или серый, в темноте было не различить. Но водитель не был копом.
– Откуда вы знаете?
– Я его спросила, – сказала она. – Сначала он не ответил, но потом сказал, что полицейский. Но к тому моменту я поняла, что он гонит. Он назвал себя «полисменом». Копы называют себя «полисменами» только когда с чертовыми пятилетками разговаривают, ведь так?
– Пожалуй, вы правы, – согласился я.
– И то, как он это говорил, нагнало на меня жути. Типа, он растягивал это слово, понимаете? По-лиииис-мен. Вот так.
– Да, – сказал я. – Жутко.
Она сделала большой глоток пива.
– Продолжайте, – попросил я.
3
Машина остановилась на дороге параллельно ее собственной, оставив за собой облако выхлопных газов. Свет невозможно яркого прожектора, прикрепленного к водительской двери, ослепил ее.
– Ты похожа на привидение, – сказал водитель, его голос был едва различим из-за шума двигателя, но это был низкий мужской голос. – Напугала меня. Стоишь здесь совсем одна на обочине дороги.
Он направил прожектор ей в лицо, что не позволяло ей разглядеть какие-либо детали – ни автомобиль, ни самого водителя. Когда она отошла в сторону, водитель повернул прожектор и снова ослепил ее.
– Колесо спустило, – сказала она, прикрыв рукой глаза от света.
Мужчина ничего не ответил. Она слышала лишь звук двигателя его автомобиля на холостом ходу.
– Вы коп? – спросила она.
– Я всегда рад помочь, – сказал он.
Она поняла, что это не ответ на ее вопрос, и инстинкт самосохранения подсказывал ей держаться от незнакомца подальше.
– Я могу помочь, – сказал он, и она уловила нотку нетерпения в его голосе.
Но ей не была нужна его помощь.
– Все в порядке. В багажнике есть запаска и домкрат. Если…
– Покружись, – сказал мужчина.
Она подумала, что неправильно расслышала. Или что из-за растущего напряжения неправильно поняла его совет о том, как сменить колесо.
– Простите?
– Как балерина, – сказал он. – Покружись.
Все еще прикрывая лицо рукой, она отступила назад и ударилась бедром о боковую панель своего автомобиля. Водитель снова повернул прожектор так, чтобы она ничего не видела, кроме него.
– Не буду, – сказала она.
Водитель ничего не сказал. Она не могла видеть его из-за света прожектора, но слышала, как он ворочается внутри машины. Внезапно в ее го-лове пронеслись миллионы разных ужасных мыслей. Прямо здесь, в багажнике, лежала монтировка – сможет ли она использовать ее как оружие, если возникнет такая необходимость? Она взяла ее, и вес холодного железа в руке показался ей нематериальным.
– Может, выключите прожектор? Я так совсем ослепну.
– Здесь тебе не место, – сказал мужчина, проигнорировав ее просьбу. Он странно, нараспев, произносил слова. – Пойдем со мной.
– Что? – почти прохрипела она. Ее горло сжалось, она с трудом могла говорить, дышать.
– Брось машину, – сказал мужчина. – Пойдем со мной.
– Не думаю.
– Так будет безопаснее. Я полисмен. По-лиииис-мен.
– Нет. Я так не думаю.
– Тебе не следует менять колесо здесь, посреди ночи. Тебя может сбить машина.
– Ага, ну, я так не думаю, – это единственная фраза, которую она могла из себя выдавить. Она заставила себя притвориться, что ей не страшно. Нельзя показывать свой страх рычащему псу. – Спасибо, но нет, спасибо.
Когда ей показалось, что она услышала, как открывается дверца машины, она быстро обошла свой автомобиль со стороны пассажирского сиденья, по поросшей травой обочине. Теперь ее машина была между ними, и она почувствовала себя в чуть большей безопасности. В ней поднялся страх, пронзительный, как сирена, и монтировка, которую она держала в руке, вдруг показалась ей невыносимо тяжелой. Но вместо того, чтобы запаниковать, она поднесла мобильный телефон к уху и притворилась, что ей только что позвонили.
– Да, папа, привет, – сказала она в телефон, достаточно громко, чтобы услышал незнакомец. – Да, я стою чуть дальше по дороге. Поезжай прямо, и скоро меня увидишь. Один мужчина остановился, чтобы мне помочь.
К этому моменту она отошла достаточно далеко от яркого света прожектора, чтобы к ней вернулось зрение. Отсюда – она была уже рядом с передней частью своего автомобиля и продолжала пятиться, не сводя глаз с фар машины незнакомца, – она увидела, что водитель вышел из своей машины и стоит на дороге между двумя автомобилями. Она слышала, как открылась дверца, но не видела, как он выходил. Его внезапное появление на дороге привело ее в ужас.
– Папа, я прямо за поворотом, – сказала она в телефон, все еще притворяясь, что говорит с отцом. – Хорошо. Видишь свет фар? Чудесно, – она замолчала, все ее тело покалывало от напряжения. Она сильнее сжала монтировку. – Подожди, сейчас спрошу, – сказала она в телефон и обратилась к незнакомцу, темной фигуре посреди дороги, медленно поглощаемой дымом из выхлопной трубы: – Эй, мистер, мой папа хочет знать, как вас зовут.
Мужчина ничего не ответил. Она смотрела на него – на эту фигуру, – и сердце ее бешено колотилось. Несмотря на прохладу поздней осенней ночи, от нее валил жар, на щеках выступили капельки пота. Пот заливал глаза, и она быстрым движением вытерла лицо.
– Как вас зовут, мистер? – снова спросила она. – Мой папа скоро приедет. Он хочет с вами познакомиться.
4
Дениз Леншантен замолчала и налила себе еще пива. Мой бокал она тоже наполнила.
– Боже, вы умеете нагнать саспенса, – сказал я. – И что случилось потом?
– Ничего. Он вернулся в свою машину и уехал.
– Вы его спугнули.
– Я сама испугалась до чертиков. Потом я по-настоящему позвонила папе, разбудила его. Он сразу приехал, поменял мне колесо и проводил меня до дома. Я рассказала ему о том парне, о том, что он мне сказал, о том, каким он был жутким. Но мы ничего не сделали. Тогда не сделали. Только после того, как я услышала об этой девчонке из Ферниса, Холли как-ее-там, и о том, что полиция просит всех, у кого есть хоть какая-то информация бла-бла-бла, я подумала, черт, что, если тот мутный сукин сын убил ту девушку в Фернисе? Холли, верно? Ведь это произошло той же ночью, да? И я обратилась в полицию.
– Вы поступили умно, когда притворились, что говорите по телефону. Это, возможно, спасло вам жизнь.
– Не говорите так. От этого у меня мурашки.
– Но так оно и есть. Вы находчивая девушка.
– Слушайте, – сказала она, снова наклонившись ко мне над столом. – Когда работаешь в подобных местах, быстро учишься за себя постоять, понимаете?
– Что произошло, когда вы обратились в полицию в Фернисе?
– Я дала показания. Они спросили, смогу ли я узнать того парня, но я ответила, что было слишком темно и я не видела его лица. Я даже не могла подробно описать его машину. Единственное, она сильно воняла.
– В каком смысле?
– Ее выхлопные газы. Они клубились на дороге и воняли, словно машина горела. Я знаю, когда в машине горит масло, но эта штука была готова взорваться.
Я кивнул, не понимая, что это значит.
– В любом случае, в январе нашли убийцу девочки. Вы это знали? Оказалось, ее убил какой-то местный педофил. А потом убил себя, – она поднесла палец к виску и нажала на воображаемый спусковой крючок. – Вышиб себе мозги.
– Его звали Дэс Хилльярд. И он не застрелился, а умер от передозировки наркотиков.
– Да? Ого. Ну… но кто мертв – тот мертв, так?
Я вспомнил о том, как свет в нашей гардеробной зажигался сам по себе, и о том, как на лобовом стекле «Субару» проявился отпечаток твоей ладони. О фигуре, которая материализовалась в дверях нашего домашнего офиса. Но в конце концов я сказал:
– Да, кто мертв – тот мертв.
– Сказали, что это был другой парень. Парень, которого я встретила ночью на дороге, не мог быть убийцей той девочки. В полиции Ферниса сказали, что у того Хилльярда не было машины, которую я описала. У него был пикап. Значит, ваша жена ошибалась. Эллисон. Эллисон, – она постучала пальцем по виску, словно пыталась вбить себе в мозг твое имя.
– В чем именно ошибалась? – спросил я.
– Ваша жена думала, что это был один и тот же человек. Но это было до того, как копы узнали, что убийца – Хилльярд. Когда ваша жена приезжала сюда, у копов не было никаких подозреваемых. Никто ничего не знал.
– Вы правы. Думаю, моя жена считала, что тот парень, которого вы встретили ночью на дороге, и убийца Холли Ренфроу – один и тот же человек. И я с ней согласен. Только это был не Дэс Хилльярд.
Если мои слова ее и удивили, она не подала вида.
– Сколько раз моя жена была здесь? – спросил я.
– Мы встретились только один раз, но до этого говорили по телефону. Я рассказала, что со мной произошло, и она захотела встретиться.
– Она сказала почему?
– Думаю, хотела узнать подробности.
– А она сказала, почему она считает, что мужчина, встретившийся вам на дороге, и убийца девушки в Фернисе – один и тот же человек? Почему она решила, что между ними есть связь?
– Дело касалось не только девушки из Ферниса, – сказала она. – Ваша жена считала, что тот парень убил еще кучу девушек.
– Она вам это сказала?
– Ага. Страху на меня нагнала. Типа тот парень, затормозивший рядом со мной на дороге, – чертов маньяк. Нет уж, спасибо.
Она вытянула руку вперед, как регулировщик, останавливающий движение.
– Что еще она вам рассказала?
– Не знаю. Не помню. Простите, – устало улыбнулась она, но потом ее глаза расширились, как у человека, который вспомнил, что забыл выключить духовку дома. – Погодите. Еще был школьный фотоальбом.
– Какой фотоальбом?
Я видел, как воспоминания возвращаются к ней, словно колесики и шестеренки в ее мозгу пришли в движение.
– Черт. Черт, теперь я вспомнила.
– Что именно, Дениз? – спросил я.
– У вашей жены был школьный альбом какой-то девушки. Она спросила, не узнаю ли я кого-нибудь на фото. Типа могу ли я опознать преступника, как сериалах про копов.
– Погодите. Я… Я не совсем понимаю. Моя жена хотела, чтобы вы опознали парня, который встретился вам на дороге, на фото в чьем-то альбоме? В школьном альбоме?
– В точку. Но я ей сказала, что не рассмотрела того парня. Я даже на фотографии смотреть на стала.
– Я не понимаю, – сказал я. – Чей это был фотоальбом?
– Эм… – сказала она, прищурившись, как буд-то я внезапно превратился в пылающий ад. – Не знаю. Она сказала, что тот парень ходил в школу с одной из убитых им девочек. У нее был школьный фотоальбом, и она хотела, чтобы я взглянула на фотки. Может, это был школьный альбом Холли?
– Да вы издеваетесь.
– Ну а что? Психи тоже должны где-то учиться, ясно? Черт, да в моей школе их был миллион, – расхохоталась она.
– Получается, у моей жены был подозреваемый, – сказал я.
– Ну да, об этом-то я и говорю.
– Не может быть.
– Я просто рассказала, что было, – она повернулась на стуле и начала копаться в своей сумке.
– Дениз, вы уверены, что это был фотоальбом Холли?
– Я не знаю.
– Просто если Холли училась с ним, то он слишком молод, чтобы убить остальных девушек. Только если… – Только если он был не учеником, подумал я, но не сказал вслух. – Вы не помните, как называлась та школа?
– Понятия не имею. Как называется школа в Фернисе? – Она достала тюбик ярко-красной помады и нанесла ее на губы.
– Я не знаю, как называется школа в Фернисе. Вы видели сам альбом?
– Да. Но не помню, какое название было на нем написано.
– Может, вы помните, как он выглядел?
– Да. На обложке был зеленый олень.
– Зеленый олень, – повторил я.
– Точно. Знакомая эмблема?
Мне захотелось стукнуться головой о стол.
– Нет, – ответил я. – Никогда о ней не слышал. Дениз, может, она сказала что-нибудь еще? Что-нибудь о том парне или почему она подозревала его?
– Нет, простите. – Она допила пиво и вылила остатки пива из кувшина в свой бокал. – Больше ничего не сказала.
5
Когда мы с Дениз вышли из «Шахты», мой желудок был полон пива, но я чувствовал себя кристально трезвым.
– Это моя, – сказала Дениз, остановившись возле видавшего виды универсала на гравийной парковке «Шахты». – А ваша где?
Я кивнул в сторону закусочной через дорогу, возле которой был припаркован «Субэ».
– Которая?
– «Субару», – показал я на машину.
– Ладно. Просто хотела убедиться.
– Убедиться в чем?
Она едва заметно пожала одним плечом.
– Когда вы позвонили мне и попросили о встрече, я подумала, что, может, вы и есть тот парень. Понимаете? И потом мое воображение слетело с катушек. Типа вдруг ваша жена начала догадываться, что вы убили всех этих девушек, и решила провести расследование, и теперь она мертва, а вы здесь, следуете по ее пятам, может, по той же причине, по которой здесь была ваша жена, – чтобы узнать, опознаю ли я вас. Вас и вашу машину с полицейским прожектором на двери.
– Я не тот парень, – заверил я ее.
Она подняла палец, как бы подчеркивая свою правоту. Ее лицо было совсем близко от моего, и я почувствовал запах алкоголя и сигарет в ее дыхании.
– Может, вы просто этого не знаете. Может, у вас раздвоение личности, как в кино. Да я дурачусь, разве не видно?
– Ну и воображение у вас.
– Зато вы оставили за собой бумажный след, расплатившись кредиткой, – сказала она, сложив руки на груди и прислонившись к своему универсалу. – Копы сразу на вас выйдут, если я исчезну. Спорим, Джанет с удовольствием вас сдаст. Вы ей не особо понравились.
– Барменша с классной татухой?
Дениз рассмеялась.
Я посмотрел через дорогу, где закусочная светилась, словно ядерный реактор.
– Вы там работали в ночь встречи с тем парнем?
– Ага. Прикольное местечко, да?
– На этих парковках есть камеры?
– Здесь? Конечно нет.
– Никто не говорил вам, что видел кого-то возле вашей машины той ночью? И этот кто-то спустил колесо?
– Боже, вы думаете, это тот парень сделал?
– Не знаю, – я внимательно на нее посмотрел. – Вы не слишком пьяны, чтобы садиться за руль? Я могу вызвать вам «Убер».
Она рассмеялась:
– Здесь нет никаких «Уберов», мужик.
Одним плавным движением она протянула руку и просунула палец в петлю на поясе моих брюк.
– Эй, – я взял ее за руку и потряс, чтобы она разжала хватку, но это только усугубило ситуацию. Она притянула меня к себе. – Не думаю, что это хорошая идея, Дениз.
Она улыбнулась и пристально на меня посмотрела. Снова дернула за петлю на моем поясе. Кончик ее носа почти столкнулся с моим.
– Слушайте, – сказал я и сильнее потянул ее за руку. – Дениз, не надо.
– Все в порядке. Я не пьяна.
– Просто… – я запнулся. – Не нужно этого делать. Я не могу. Эллисон…
– Эллисон, – повторила она и опустила руку. – Ясно. Что ж. Пофиг.
Впервые я заметил, что она чем-то похожа на других жертв убийцы – блондинка, стройная, хорошенькая, с изящными чертами лица, которые казались почти детскими. Будь она на несколько лет моложе, она бы легко вписалась в череду черно-белых газетных фотографий, проносившихся у меня перед глазами. Ретроспектива мертвых девушек.
– Берегите себя, – сказал я ей, – и спокойной ночи.
– Глядите в оба, – сказала она и послала мне воздушный поцелуй.
Я поспешил через улицу туда, где под нездоровым сиянием неоновых огней, исходящих от вывески на крыше закусочной, стоял «Субэ». Я забрался в машину, бросил сумку на пассажирское сиденье и завел двигатель. На проигрывателе зазвучала песня «Manic Monday»[10]. Я убавил громкость и наблюдал за тем, как Дениз Леншантен в одиночестве курит на парковке у «Шахты».
Она была похожа на чью-то жертву.
6
Когда я вернулся в Фернис, было уже далеко за полночь. Пока я ехал по Главной улице, усталость и алкоголь все больше и больше клонили меня в сон. Мои мысли блуждали, и я постоянно клевал носом. Я вспомнил, что ранее в тот день проезжал мимо мотеля на противоположном берегу реки, и когда я приблизился к реке, то мне послышалось, как она зовет меня по имени.
Я выехал на каменный мост и сбросил скорость. Шеф Лаверинг был прав в одном – на мосту не было ни одного фонаря, и казалось, что машину вот-вот унесет в открытый космос. Сплошная облачность, закрывавшая небо весь день, не давала пробиться лунному свету. Единственным источником света были тусклые фары «Субэ», совершенно бесполезные в такой густой и непроглядной темноте.
Я остановил машину в центре моста и заглушил двигатель. Окно со стороны водителя было приоткрыто, и я почувствовал запах дыма из печной трубы, который разносился в холодном ночном воздухе. Я припарковался примерно на том же месте, где Лаверинг оставил свою патрульную машину в тот день, когда привез меня сюда, чтобы показать место за излучиной реки, где было найдено тело Холли Ренфроу.
– Кто же забрал тебя, Холли? – сказал я во тьму. – Что за монстра ты повстречала на своем пути?
Вглядываясь в темноту, я почувствовал, как безликий хищник, бесшумный и смертоносный, словно ядовитый газ, подкрадывается ко мне по каменному мосту. Мысленно я снова слушал рассказ Дениз Леншантен. О человеке, который прятался за сферой ослепительного белого света и говорил: Брось машину. Пойдем со мной.
Пойдем со мной.
Я выключил фары и сидел в темноте. Мое дыхание было прерывистым. Тем не менее я смог себя заставить сосчитать вслух от десяти до одного. Медленно, мучительно, как будто каждое число было ударом сердца.
– Десять… девять… восемь… семь…
Тьма на дальнем конце моста казалась плотной, как стена.
– …шесть… пять… четыре…
Я снова услышал твой голос у себя в голове: Призраки тут ни при чем. Это игра, в которой все зависит от силы восприятия.
– …три… два… – мое сердце бешено колотилось. – …один.
Я включил фары, и вот она, призрачная Холли, приближалась ко мне по мосту, пойманная в ловушку света фар, еле заметная фигурка, без отличительных черт, за исключением ее молодости и красоты, жевала жевательную резинку, вела рукой по бетонным перилам, лицо светилось в голубоватом свете экрана сотового телефона, платиновые волосы были откинуты на одну сторону и покоились на плече…
Я неотрывно смотрел на нее, и мое сердце сжалось в груди. Она сделала еще несколько шагов в моем направлении, затем остановилась. Посмотрела на меня, будто почувствовав мое присутствие, словно мы вдвоем преодолели какую-то непостижимую пропасть между пространством, временем и смертью. Ее пристальный взгляд остановился на мне, и даже с такого расстояния я заметил проблеск тревоги в ее глазах. Страх перед грядущим. Ощущение, что…
Ничего. Там ничего не было. Я моргнул и увидел только стену абсолютной темноты, поглотившую дальний конец моста. В тот момент я понял две вещи: что мой перенапряженный мозг обманул сам себя, заставив увидеть призрака, и что, возможно, это настоящий призрак и был. Совокупность всего, что мы в них ищем. Наше страстное желание, которое делает их настоящими. И если это правда, то где же ты, Эллисон?
Где ты?
Воздух вырвался из моих легких. Несмотря на холодную ночь, шея покрылась испариной, а ладони казались вымазанными клеем.
Чувствуя себя так, словно что-то мрачное и опасное просочилось сквозь поры моей плоти, я включил зажигание и умчался прочь.