пь, не считая всякой мелюзги. И все это в одном птичнике.
Как раз в ту лютую зиму в мой дом однажды постучались. Открыв наружную дверь, я увидел типичного xиппи. Давно не бритый, с длиннейшими баками, волосы грязные, нечесаные, одет в заношенное тряпье и, похоже, за все свои девятнадцать лет ни разу не умывался. Он держал под мышками двух лысух.
– Слышь, приятель,– обратился он ко мне.– Помог бы ты этим беднягам, видишь, кровью истекают!
Крайне удивленный, я взял птиц, осмотрел их и убедился, что они подранены из ружья, правда, раны не опасные, быстро заживут, но птицы совсем тощие и слабые. Я укоризненно посмотрел на хиппи.
– Что, поохотился?
– Да нет,– ответил он,– это не я, какой-то французик. Он при мне подстрелил этих бедняг, да не насмерть, ну, я и подобрал их. Потом отнял ружье и хорошенько его взгрел. Не скоро его опять на охоту потянет...
– Ладно, не беспокойся,– сказал я,– постараемся что-нибудь сделать. Ты молодец, что принес их. У нас уже сорок штук есть.
– Это уж твоя забота, приятель.– весело произнес он.– Большое спасибо, бывай!
И он побрел прочь по глубокому снегу. Провожая его взглядом, я думал о том, как неверно судить о людях по внешности. Ну кто бы подумал, что под столь неопрятной оболочкой бьется золотое сердце!
А какая угроза нависла над нами, когда затонул танкер "Торри-Кэньон" и газеты забили тревогу, обращая внимание публики на опасности, которыми чревато загрязнение моря, в частности для морских птиц! Мы с волнением ловили все новости о перемещении разлившейся нефти. И вот, к нашему ужасу, ветер и течение погнали ее на Нормандские острова. Я отлично понимал, что нефть способна погубить все колонии бакланов и тупиков на островах, а также что нам, чего доброго, придется оказывать помощь сотням, если не тысячам морских птиц, освобождая их от нефтяного плена. Между тем в зоопарке при всем желании можно было разместить от силы сорок – пятьдесят птиц. Надо было что-то предпринимать, притом срочно. Я позвонил в местную организацию, которая выступает против жестокого обращения с животными, и поделился своими опасениями. Выяснилось, что эта организация тоже может взять на себя не больше сорока – пятидесяти птиц. Да, такими силами не справишься с надвигающейся катастрофой... Тогда я позвонил Сэрэнн Колторп и попросил ее приехать ко мне – попробуем вместе разработать какой-нибудь план. Она приехала и – что твой генерал! – в два счета мобилизовала всех обитателей острова.
Мы повесили в конторе большую карту острова Джерси. Разноцветные булавки обозначали пляжи и бухты, которые предстоит регулярно обследовать поисковым отрядам, а также пункты сбора птиц и места, где мы сможем их содержать. Царило всеобщее воодушевление. Обязанности патрулей выполняли скауты и взрослые, располагавшие свободным временем. Несколько владельцев грузовых и легковых машин составили транспортную бригаду; для размещения птиц мы взяли на заметку множество сараев и амбаров. Директор одного отеля любезно разрешил нам занять плавательный бассейн – обнеси его сеткой, и будет пруд для сотни-другой птиц.
Исполненные решимости, мы принялись ждать, когда разлившаяся нефть дойдет до острова. Однако судьба распорядилась иначе. Ветер и течение переменились, и, хотя нефть краешком задела кое-какие из Нормандских островов, нанеся известный ущерб, основная масса ее проплыла мимо нас к берегам Франции. Через наши руки прошло всего пять-шесть птиц, так что все хлопоты оказались напрасными, но мы хоть были готовы отразить беду. А французов нефть явно застигла врасплох, и там погибли тысячи морских птиц.
В один чудесный весенний день, когда у меня было особенно благодушное настроение, я решил разыскать Шепа. Если Шеп не отзывался по внутреннему телефону, которым оснащен наш зоопарк, всякий знал, что искать его надо у лебяжьего садка на заливном лугу, который мы так и называли: "Поле Шепа". Представьте себе участок земли, отлого понижающийся к югу и похожий очертаниями на серп с протекающим вдоль лезвия ручьем. Шеп перегородил этот ручей, так что получилось несколько маленьких прудиков. Здесь он разводил своих птиц: на прудах – гусей и уток, на берегу – фазанов. Фазаны – главная страсть Шепа, и в том году он особенно преуспел в их разведении.
Наслаждаясь лучами весеннего солнца, я спустился на луг. Меня встретила обычная какофония: гусиное "га-гага", утиное "кря-кря-кря", нежный писк фазанят в загонах, сопровождаемый гордым кудахтаньем их приемных матерей – кур разных пород. А вот и Шеп со своими неразлучными друзьями – овчаркой и крохотным шнауцером. Весело насвистывая, он нагнулся над клеткой, в которой маленькие пушистые комочки суетились у ног квохчущей бентамки.
– Доброе утро! – крикнул я, подойдя поближе. Шеп оглянулся.
– Доброе утро, мистер Д. Идите-ка сюда, поглядите.
Я подошел и уставился на ожившие пуховки, снующие вокруг приемной мамаши.
– Это какие же? – спросил я.
Большинство фазанят на первый взгляд кажутся совсем одинаковыми, и я еще не научился различать виды,
– Эллиотовы,– гордо сообщил Шеп.– Ночью вылупились. Я хотел подождать, когда они обсохнут, потом прийти и сказать вам.
– Здорово! – Я искренне обрадовался, ведь фазаны Эллиота занесены в список угрожаемых видов и, возможно, в диком состоянии уже не водятся.
– Восемь яиц – восемь фазанят,– сказал Шеп.– Сам не ожидал, что так получится.
– И, по-моему, все здоровы.
– Вообще-то один кажется несколько хилым, но, я думаю, все будет в порядке.
–А я к тебе с новостью. Ты очень хорошо поработал в этом году, и вот я решил, что куплю любую пару фазанов по твоему вкусу, какая только появится в продаже. Понял? Не зоопарк купит и не трест, а лично я, чтобы отметить твои достижения.
– Нет, правда? – воскликнул Шеп.– Огромное спасибо, мистер Д!
Кто мог знать, к чему приведет мое опрометчивое обещание...
По утрам, разбирая почту, мы неизменно находим списки предлагаемых к продаже животных, рассылаемые торговцами в разных концах света. Списки кладут мне на стол, и я просматриваю их – вдруг появится что-нибудь особенно редкостное и интересное для треста. В тот день, о котором пойдет речь, я, как обычно, ознакомился со списками и, не заметив ничего примечательного, вернул их в канцелярию, чтобы все сотрудники могли с ними ознакомиться. Неожиданно раздался стук в дверь, я крикнул "Войдите!" и увидел лицо Шепа.
– Можно к вам на минутку, мистер Д?
Бледный, взволнованный, совсем на себя не похож...
– Входи,– ответил я.– Что там случилось?
Шеп вошел и затворил дверь; в руке у него был список.
– Вы видели этот каталог? – глухо спросил он.
– Название?
– "Ябира".
– Видел, а что? Что в нем такого?
– Вы не заметили? Белоухие фазаны.
– Ты уверен?
– Конечно, уверен. Посмотрите... вот.
Он положил каталог на мой стол. В самом деле: "Ожидаются вскоре – белоухие фазаны". Но цена не указана. Нехороший признак: обычно цену не пишут, когда речь идет об очень дорогих экземплярах. А в данном случае можно было и не сомневаться. Во-первых, белоухий – один из самых крупных и красивых ушастых фазанов, Во-вторых, в диком состоянии белоухих практически не осталось. А в неволе, насколько известно, во всем мире содержится лишь семь этих птиц, причем большинство – в Америке. Я вздохнул. Мне было очевидно, что трест обязан приобрести белоухих фазанов. И я помнил свое вчерашнее обещание Шепу.
– Что ж,– покорно произнес я,– звони им скорей, ведь другие зоопарки набросятся на них, как коршуны. Только учти, Шеп, что цена должна быть приемлема, мои ресурсы ограниченны.
– Конечно, конечно,– ответил он.– Я понимаю.
Шеп подошел к телефону; вскоре его соединили с Голландией.
– Мистер ван ден Бринк? – спросил он срывающимся голосом.– Я звоню по поводу белоухих фазанов из вашего каталога.
Последовала долгая пауза, Шеп слушал объяснение ван ден Бринка.
– Понятно,– сказал он наконец,– понятно.
Прикрыв ладонью трубку, он обратил на меня умоляющий взгляд.
– Он еще не получил их, но они уже в пути. И он просит по двести пятьдесят фунтов за птицу.
Мне стало нехорошо, но слово есть слово.
– Ладно, скажи ему, что мы берем одну пару.
– Мистер ван ден Бринк,– молвил Шеп дрожащим голосом,– мы берем одну пару. Пожалуйста, запишите ее за нами. Да-да, Джерсийский зоопарк... Вы нас известите? Предупредите, когда будете отправлять?.. Ясно, они прибудут через Париж... Это нас вполне устраивает. Огромное спасибо. Всего доброго.
Он положил трубку на аппарат и взволнованно заходил по кабинету.
– Ну, что еще? – спросил я.– Я же сказал, берем пару. Почему такое мрачное лицо?
– Понимаете... В общем, мне кажется, одной пары мало,– выпалил Шеп.
– Ну, знаешь, дружище. Как-никак я выложил на твоих фазанов пятьсот фунтов! Еще одна пара мне просто не по карману.
– Да нет же! – воскликнул Шеп.– Я вовсе не про вас говорю, я про себя. Вы разрешите мне купить вторую пару? Куда вернее, если у нас будут два петуха и две курочки.
– Но, Шеп,– возразил я,– это же пятьсот фунтов стерлингов! У тебя наберется столько денег?
– Да, да,– нетерпеливо ответил он.– У меня... у меня есть деньги. Только... только вы разрешите мне их купить?
– Ну, конечно, покупай, если тебе не жалко своих денег. Ведь это изрядная сумма.
– Слишком рискованно держать одну пару,– сказал Шеп.– Вдруг петух погибнет или курочка? Значит, можно?
– Можно, можно. Только звони сразу.
И вот уже снова на проводе Голландия.
– Мистер ван ден Бринк? Я насчет ваших белоухих фазанов... Мы решили взять две пары вместо одной... Да, две пары... Большое спасибо. Всего доброго.
Шеп положил трубку и обратил ко мне ликующее лицо.
– Ну, с двумя-то парами что-нибудь да выйдет,– сказал он.
Но покупка птиц была только началом. Требовалось еще оборудовать для них два птичника на чистом грунте, то есть на участке, где раньше птиц не держали и можно было не опасаться, что почва чем-нибудь заражена. Выполнив эту задачу, мы принялись нетерпеливо ждать белоухих. Неделя проходила за неделей, мы регулярно звонили мистеру ван ден Бринку, а он всячески извинялся и объяснял, что птицы следуют в Париж из Пекина через Москву и ГДР. Путешествие непростое, но он постарается, чтобы нигде не было задержек.