У меня отвисла челюсть. Интересно, он с самого начала задумал этот шантаж? Мама ведь не вчера прошляпила машину – значит ее кавалера подкупили еще когда план принудить меня к шпионажу был в зародыше…
– Мне нужен всего один файл, – смягчился Шубин. – Из папки, замаскированной под «Фотографии 2016 года». Записывай номер – их там несколько…
***
Весь вечер я боролась с диким желанием позвонить Мещерскому и все рассказать. Но номера его личного телефона я не знала, и единственным вариантом, после того, как распрощалась с его водителем, было и в самом деле приехать в ресторан. А как приехать – когда следят и за мной, и за ним?
Все рассказать ведь сработает только в одном случае – если Шубин ничего не узнает. Иначе будут «последствия».
А как сделать так, чтобы он ничего не узнал?
А вот как!
Я резко остановилась – на самом пороге моей квартиры – осененная поистине гениальной идеей.
Если я проберусь в кабинет Мещерского, делая вид, что выполняю задание Шубина, то, скорее всего, смогу найти там личный номер моего нового босса – должны же у него быть визитки в кабинете? А может в офисном телефоне сохранен номер его мобильника?
В любом случае это – хоть какой-то вариант действий.
Конечно, Мещерский будет зол, прождавши меня целый час в ресторане – в здание-то пропустят только к восьми, а встреча у нас назначена с ним на семь. Но это уже мелочи. Главное, чтоб выслушал.
Дома никого не было, и я наскоро приняла душ. Потом переоделась в новое платье.
Да, я решила подстраховаться – ведь неизвестно, чем для меня закончится сегодняшний вечер, возможно, что и реальным шпионажем. А под правильным макияжем, с укладкой и в нарядном, коктейльном платье меня не узнает даже родная мама. В буквальном смысле – такое уже происходило на моем выпускном.
Моя легенда, если заметят – девочка по вызову, явилась к кому-то из задержавшегося на рабочем месте руководства. Возможно, к самому Мещерскому. Грациозная, хорошо одетая блондинка в возрасте примерно двадцати четырех – я не буду иметь никакого отношения к блеклой и незапоминающейся курьерше Соне Демидовой.
И пусть потом ищут, если все вскроется. Той, в кого я на сегодняшний вечер превращусь, не будет существовать в природе.
Сев перед зеркалом в своей комнате, я вытащила почти забытую косметичку и принялась наводить марафет.
Сначала тональник – с ним всегда самая большая проблема. Цвет мне подходит самый светлый – но чуть больше положишь, чем необходимо… и здравствуйте, я – гейша, приятно познакомиться. Только губки сердечком и осталось дорисовать. Поэтому тональник я накладываю всегда ооочень осторожно, по чуть-чуть, втирая в кожу круговыми движениями, причем самой дорогой косметической губкой из существующих на рынке.
Справившись в этот раз без лишних переделываний, я накрасила веки бронзово-фиолетовыми тенями, идеально подходящими под мою комплекцию. Тронула ресницы тушью, отчего глаза сразу же призывно засияли… Они у меня серые, но с голубыми вкраплениями, которые незаметны в обычном, «не накрашенном» состоянии. Но стоит подвести и оттенить – бац! И они почти голубые!
Залакировала лицо бронзером, скулы – воздушными, лиловыми румянами. Последний штрих – блеск для губ – решила добавить позже, когда буду на такси подъезжать к зданию фирмы.
Уложив волосы феном, я встала перед зеркалом и в изумлении уставилась на незнакомую мне, длинноногую красавицу в изящном, с разрезом до бедра, шелковом, черном платье.
Да уж… если бы я действительно в таком виде приехала в ресторан, Мещерский, которому я приглянулась в футболке и джинсах, окончательно потерял бы голову.
Я даже заскулила, так захотелось плюнуть на все и рвануть в этот самый ресторан. И не только для того, чтобы броситься в ноги и попросить защиты. Боже, как бы он смотрел на меня, как бы прощупывал каждый сантиметр моего тела под тонким, струящимся шелком! А может, и не только смотрел бы…
– Вот дура-то… – прошептала я, оглядывая себя в зеркало. Ведь как ломалась, как переживала! Ах какое горе, в ресторан ее, недотрогу, ведут! А сейчас и рада бы в ресторан, да вместо томного вечера – ночь опасностей, лжи и воровства. Получите и распишитесь, мадмуазель Демидова.
Такси за мной прислали ровно в семь - как раз к тому времени, когда я королевой должна был вплыть в роскошный зал ресторана "Олива".
Ехать недолго, минут двадцать, но по вечернему времени дороги могли встать, а опаздывать было ни в коем случае нельзя. К восьми вечера подкупленный Шубиным охранник должен был выйти на перекур и впустить меня в здание с черного хода, заранее отключив наружную камеру – все же в стратегических местах, таких как лестницы, входы и сейфы, камерами охрана «Меридиана» не пренебрегала.
Ехали молча – таксист шарил по мне взглядом в зеркало заднего вида, но его заинтересованность была мне только на руку. Пусть запомнит, что вез писаную красавицу, немного распутную на вид. Хотя, о чем это я? – смешок сорвался с моих губ. Запомнит он. Мещерский вон даже сфотографировал мою физиономию, чтоб не забыть… А тут какой-таксист…
Перед тем, как вылезти, я обильно побрызгалась духами, которые захватила с собой – пусть охранник запомнит хоть запах. В реальной-то жизни духами я вообще не пользуюсь, так что примета эта будет ложная.
Обезопасившись – как умела – на тот случай, если все же не смогу достучаться до Мещерского и придется действовать по указке Шубина, я отпустила такси, прошла пару сотен метров, остававшихся до здания и тихонько, замирая сердцем, постучала в железную дверь.
Глава 7
Открыли мне сразу же, а вот внутрь пустили спустя добрых четверть часа – подкупленный охранник явно не ожидал увидеть гламурную, расфуфыренную красотку и звонил Шубину, выясняя, как именно я должна выглядеть.
Нервно поглядывая на наручные часики, я считала секунды и представляла, что в данную минуту делает вконец озлобленный и взбешенный Мещерский, вот уже час как дожидающийся меня в ресторане – все еще ждет? Плюнул на все и ушел?
В конце концов мне пришлось самой взять у охранника мобильник и сказать Шубину пару слов, чтобы узнал меня и дал добро пустить.
Этот говнюк в форме тут же куда-то слинял, указав дорогу к лестнице и передав мне два ключа – от кабинета и от ящика письменного стола Мещерского. На шестой этаж, цокая каблуками по бетонным ступенькам, я дошла в гордом одиночестве.
На выходе в рабочее помещение остановилась, опасливо оглядываясь.
Здесь я еще не была – просторный коридор с картинами, подсвеченными в полутьме, по обеим сторонам – тяжелые, дубовые двери с табличками. Присмотревшись, я заметила, что рядом с каждой из табличек пришпилена смешная карикатура – на владельца каждого из офисов. Этот момент мне ужасно понравился, и еще больше расхотелось вредить фирме, в которую меня по воле случая занесло. Начальство, понимающее юмор – это замечательно и даже как-то трогательно.
Со слов Шубина, кабинет генерального должен был располагаться в самом конце коридора, справа от меня. Сняв на всякий случай туфли – чтобы не выдать себя какому-нибудь припозднившемуся сотруднику, или еще того хуже – начальству, я поспешила в нужную сторону.
Двойная дубовая дверь со стеклянными вставками сразу же привлекла к себе внимание. Я подошла, прислушалась. Вроде тихо. Рядом с именной дощечкой такая же смешная карикатура, как и всех – огромная голова на тонкой шее, взъерошенная, клочками борода и торчащие во все стороны волосы.
На всякий случай постучала – мало ли, вдруг есть кто.
Через секунду, повозившись с новым, грубо отточенным ключом, я уже стояла в святая святых «Меридиана», плотно закрывая и запирая за собой дверь.
Вот он – кабинет моего нового начальника.
С любопытством огляделась – строгая мебель темных тонов, под ногами пружинит толстый, персидский ковер. Огромный письменный стол – идеально чистый и почти пустой. А за ним вид. Боже, какой вид! Москва-река и полгорода как на ладони – переливающееся огоньками поле в темноте.
Оторопело я уставилась в огромное, от пола до потолка, окно – такое прозрачное, будто в нем не было стекла. Интересно, хозяин этого кабинета хоть иногда замечает, какая его окружает красота? Или настолько погружен в работу, что ему плевать на все другое?
На тебя не было плевать – промелькнула ехидная мысль. Тебя он очень даже заметил и в мыслях наверняка уже несколько раз трахнул на этом самом столе.
Я покраснела, как вареный рак – что было бы заметно даже под слоем косметики – и решила заняться делом.
Срочно найти, как позвонить Мещерскому, вот моя задача. Пока он не разозлился до такой степени, что просто бросит мне в лицо трубку.
На столе не было ничего похожего на подставку для визиток, и я потянула за ручку верхнего выдвижного ящика. Там же, по инструкции от Шубина, должен был лежать ноутбук, отключенный от интернета, в который периодически заносилась вся эта «архиважная» муть с инвесторами.
Заперто.
– Вот балда! – шепотом ругнулась я, ударяя себя по лбу. Есть же и второй ключ.
Полезла в сумочку – достать… и замерла, скованная ужасом – из-за дубовой двери кабинет отчетливо послышались шаги. И голоса.
– Богдан Александрович, ну что же вы…
– Да все нормально, Марк… едь домой…
Грохот чего-то, напоминающего упавшую на пол связку ключей, выхватил меня из ступора. Прижав к себе сумочку, я закрутила головой, сканируя помещение – куда, куда спрятаться?!
Проклиная свою невезучесть, сорвалась с места и на трясущихся ногах кинулась к просторному шкафу в левом углу комнаты, рядом с еще одной, внутренней дверью. Дернула ручку на себя, ломанулась внутрь – на коленках, под плотно висящие пиджаки и рубашки… в спасительную, всепоглощающую темноту!
Опомнившись, извернулась и плотно затворила за собой дверцы.
Звуки сразу же сделались приглушенными, ватными, однако сомнений никаких не было – несмотря на неурочный час, в кабинет директора «Меридиана» пожаловал сам хозяин.