ьков вскочил на скамейку в полный рост и заорал:
— Выстре-е-ел! — мы плюхнулись на дно.
Б-б-бах!!! Граната ушла, поскакала по волнам, потом отскочила высоко и прямо в рубку катеру. «Пираты» видно оглушённые и посеченные сбавили обороты, и снова очередью по второй шлюпке. Самсонов раненный уже был, но шлюпку всё-таки успел носом к катеру развернуть, чтобы площадь поражения уменьшить.
Василёк вторую гранату ему лупит, на этот раз менее удачно — в борт. Мои матросы с бортов начали «пирата» из стрелкового поливать. Нам в ответку из-за бортов не глядя лупят. Пулемётный расчёт всё-таки с носа мои матросы сняли. Катер развернулся — видно штурвальный в себя пришел — даёт полный ход и прямо на нас. С борта коробки нас поддерживают, чем могут. У меня двоих задело. «Пират» по большой дуге, уходит к бухте. Из-за кормы уже наши мотоботы, спущенные с другого борта выходят. Меня переклинило, даю команду держаться сзади и сбоку и преследовать, на сигналы с коробки уже плевать, пусть мочат засранца, меня уже задеть не должны. Раненных перевязывают, один без сознания, второй зубами скрипит, но держится. Катер прямо на песок выносит, экипаж с него на берег выкидывается и пытаются нас уже с суши огнем стрелковки накрыть. Дурачье, им надо было поворот крутой заложить, чтобы боком выкинуло, тогда бы пулемёт на носу можно было бы задействовать. Мой пулемётчик с ПКМом прямо на нос бухнулся и начал берег поливать. Партизаны или повстанцы, хрен их разберет, к джунглям кидаются, катер бросили, несколько трупов на берегу оставили. Ну суки, хрен уйдёте, бегают мои матросы куда получше вас.
Десантируемся прямо в воду и в боевом порядке на берег. Слышу, уже с коробки «кашки» (вертолёты) пошли. Поддержка есть, сейчас и десант подойдёт. До джунглей из нападавших немного добежало. Загнали мы их туда, в пальмы. Тут-то мне и опять не по себе стало. Из джунглей по нам несколько десятков стволов ударило, видно или пост наблюдения или группа огневой поддержки сидела. Не просто катер в эту сторону удирал, знали, что делают. Залегли, надо отходить. Чужая территория всё-таки, может мы сейчас уже третью мировую начинаем.
Партизаны эти чёртовы орут, как стадо обезьян, мы выстрелами тут всю живность переполошили. На связь выхожу, мне командуют обозначить координаты для нанесения огня вертолётом. Какие, нахрен, координаты, у меня ни карты, один компас. Решил, буду наводить по ракетам. Даю вверх зелёную — обозначаю себя, на противника — красную. Засекли или нет? Что же, блин, сделать, чтобы корректировщики, дальномерщики и лётчики цель засекли. А на песке мы как на ладони. Наши еще на подходе, партизаны в джунглях, и хер их засечёшь.
Лежу возле ствола поваленной пальмы, напряжно думаю. Пытаюсь высунутся, чтобы визуально в бинокль куда-нибудь привязаться. Тут смотрю на пальму и охреневаю. Автоматными гильзами, забитыми в ствол, по-русски написано: «Здесь был лейтенант Вова Поповских», и аббревиатура нашей бурсы, и год выпуска, и номер моей роты. Ни хрена ж себе, наши тут уже были и задолго до меня.
Пока я тихо охреневал, артель замолчала, вертушка подошла и начала гвоздить прямо сквозь деревья. Партизанам из-за крон вертолёт неудобно обстреливать, а нашим военно-морским лётчикам пофиг. Тут и мы подключились. И наши подошли. Размолотили мы эту банду «африканских Махно», да обратно на корабль. Потеряли тогда двоих: шлюпочного старшину, одного морпеха моего, да четверо раненными. А наколотили тогда девять человек, да катер рванули...
Вот такие вот дела… А ты чего задумался то так?
— Да так, — ответил я, — фамилия знакомая, если бы, ох, если это тот, о котором я думаю, рассказал бы я ему многое...
РАПОРТ
Все было как обычно. Только по приезду с занятий с офицерами и суточного выхода заместитель командира по воспитательной работе долго кричал и разорялся по поводу майора Черепанова.
— Меня, старого заслуженного полковника, выдернули на эти занятия, а этот гнусный майоришка... Он… Он... А-а-а...
Вова недоуменно пожимал плечами:
— Подумаешь, меня тоже выдернули из строевой части, ну я же не плачу и не кидаюсь всем рассказывать, как замполиту летёха-начальник клуба рюкзак тащил.
Что там у них произошло, я был не в курсе, я добросовестно отбрехался перед комбригом и под видом оперативно-полевой поездки для рекогносцировки будущих учений просидел, прячась, дома. Комбриг посчитал, что мне доверять нельзя и поэтому прикрепил ко мне начальника связи бригады. Начальник штаба бригады посчитал, что начальнику связи бригады доверять тоже нельзя и прикрепил к нему радиостанцию для выхода в эфир. Видно, сотового телефона было недостаточно. Мы с начальником связи друг другу вполне доверяли, а на суточный выход идти не хотели. Поэтому начальник связи просто озадачил начальника приемной радиостанции докладами по графику о отработанных сеансах. В результате я провел рекогносцировку своей квартиры, начальник связи рекогносцировку дачи своей тёщи, начальник аппаратной отработал пять обязательных сеансов на оценку «отлично». Счастливчики, попавшие на занятия по профессионально-должностной подготовке, ринулись за освобождениями в медицинский пункт, но их по дороге поймал весьма сообразительный бригадный зампотех и начал спрашивать, куда все бегут. Тут же кто-то ляпнул, что все бегут делать прививки от птичьего гриппа. Зампотех по кличке «Баклан» пристроился к толпе офицеров и возглавил дальнейшее движение. Однако комбриг был полковник старой закалки. Начальник медицинского пункта, высокий и интеллигентный капитан Аллилуев, всем вместо «Болен, освободить...», писал «Допущен к полевому выходу». Капитан сразу же стал непопулярен, так как у зампотеха обнаружили действительно какой-то грипп и увезли в госпиталь на личной машине начмеда (санитарка, как обычно, была сломана). Как дальше развивались события, и что там у них случилось, я был не в курсе. Только перед скрытным пересечением линии КПП я зашёл в класс, где проводилась первая часть занятий. Несмотря на то, что без Черепанова работа в строевой части была завалена, Вова, как очень ответственный офицер, сказал всем страждущим выписок и прочей бумажной ерунды:
— Я — офицер спецназа прежде всего, я должен повышать свой профессиональный уровень, отвалите...
Когда мне удалось заглянуть в класс, там сидел всего лишь Вова и два офицера технической службы. Причем, «сидел» — это громко сказано. Майор дергался на столе, громко напевая:
— Я танцую пьяный на столе…
Технари ему громко аплодировали и подпевали. Попрощавшись со всеми, я убыл, услышав одобрительное:
— Вали домой, прошарщик.
Говорят потом, после меня, заглянул комбриг и увидев танцующего майора, очень опечалился. Так как заместитель по воспитательной работе и просто замкомбриг танцевали в соседнем кабинете под «золотые хиты семидесятых» («снег кружиться, летает и тает», по версии Черепанова танцевали медленный танец), то подход к проведению занятий с офицерами был кардинально пересмотрен. Два заместителя возглавили это мероприятие, обещавшее довести наших бригадных офицеров до вершин спецназовского мастерства. На выход получали оружие из роты специального вооружения. Несмотря на попытки замов вооружить Черепанова АГСом, Вова отбрехался, схватив наиболее легкий АС (автомат специальный). Тогда АГС предложили технарям, но не на тех напали. Пачишин согласно штатной должности всегда находился в преступном сговоре с начальником службы РАВ (ракетно-артиллерийского вооружения) бригады, поэтому частенько исполнял его обязанности. В тот момент начальник службы лежал в прединфарктном состоянии в госпитале по причине приближающейся проверки из ФСБ, и Пачишин не долго думая вызвал в оружейку РСВ (роты специального вооружения) прапорщика начальника склада вооружения с уже готовыми накладными. Пока замы о чём-то совещались, несчастный автоматический гранатомёт был сдан на склад. Когда выезжали на вертолётную площадку, Черепанов и Пиотровский первые залезли в автобус, предназначенный для офицеров, и стали требовать со всех плату за проезд. У замов, по всей видимости, денег при себе ни оказалось, и они выехали на специальном техническом средстве «Гусар». Дальнейшие события мне рассказывали попеременно человек десять, поэтому ничего внятного я и не услышал.
А главный бригадный воспитатель озадачил меня проводить расследование по поводу срыва занятий вышеобозначенной группой лиц. Как будто мне больше всех надо.
Если кто-то и вел себя непристойно, то я тут причём? Пусть на себя сами и пишут рапорта и объяснительные. Так я всем и сказал.
...Настоящим докладываю, что майор Черепанов сорвал занятия по проффесионально-должностной подготовке офицеров штаба. Помимо того, что он опоздал на полчаса, зайдя в класс объявил, что в кафе завезли свежие пирожки. Личный состав, привлекаемый к занятиям, немедленно без команды прекратил занятия и покинул класс, убыв в кафе. Так же при учебном десантировании посадочным способом майор Черепанов громко объявил: «Кто последний, тот лох». В результате чего в вертолете создалась давка и начальник оперативно-планового отделения утерял флажки и командирскую сумку. При совершении марша в район поиска вышеуказанный офицер не соблюдал дисциплину марша, громко распевал песни, курил сигареты и требовал остановить попутный транспорт и добраться в район поиска на нём. По прибытию на место дневки майор Черепанов в преступном сговоре с майором Пачишиным и капитаном Пиотровским распили бутылку водки, выкрали у заместителя командира бригады паёк и самовольно убыли в близлежащую деревню, не доложив цели своего убытия. Вернулись поздно ночью с гитарой и сельскохозяйственным инструментом, который впоследствии был опознан как вилы. Майор Пачишин бегал с ними по всей территории лагеря и утверждал, что всему офицерскому составу он принес эти самые вилы.
Вывод: Такие офицеры нам нахрен не нужны. Прошу уволить майора Черепанова с военной службы и расторгнуть с ним контракт, выплатив этому долбо... как можно больше денег. Пачишина запереть в общей бане в женский день. Пиотровскому просто навалять люлей.