— О-о-о, леди_и, — прошептал мгновенно очарованный Вова.
— Добрый день, чем могу помочь, молодые люди? — проскрипела «леди», окидывая нас ледяным взором поверх очков.
— Здрасти, мы тут по поводу приза, вот мой паспорт, — пробормотал я, сунув документы под нос «хозяйке заведения».
Дамочка, скривившись, двумя пальцами взяла мой паспорт, сверила данные с какой-то бумажкой, потом достала бланк, черкнула на нем пару строк и отдала вместе с документами.
— Идите к звукорежиссеру, это ваш приз, можете быть свободными.
Я схватил бумаги и короткими скачками начал пробираться к выходу, таща за собой Черепанова, начавшего строить глазки дамочке.
В коридоре отдышались от столь «холодного приёма» и начали читать бланк.
«Одно поздравление с неограниченным количеством слов и выбором песни в любое время». И всё?
— И всё-ё? — хором заорали мы с Вовой.
На хрена тогда, спрашивается, мы тащились с китайским баулом через полгорода?
Время только зря потратили. Мы тут же стали отдавать друг другу свои пятьдесят процентов. Так незаметно подошли к табличке с надписью «Звукорежиссёр».
— Эх, вот облом, так облом, — сказал опечаленный Вова, — хрен с ним, давай бланк, пойду закажу что-нибудь на прямо сейчас, в машине послушаем.
Он выхватил у меня бланк и толкнул ногой дверь.
— Вау-у-у, — восхищенно прошипел он, — все, иди, иди в машину, не мешай.
Мне было уже абсолютно ничего не интересно, да и пиво давало о себе знать и я помчался искать «удобства». Каково было моё удивление, когда минут через десять, уже более-менее отойдя от разочарования, и посетив заведение с грифом «М-Ж», я вышел на улицу.
Черепанова в машине не было. Пришлось прождать еще минут пятнадцать, пока не появился сияющий Вова.
— Слышь, ты что так долго? Я уже домой хочу, да и у тебя до «боёв местного значения» времени не столь много осталось.
— Бои сегодня переносятся на другую территорию, ох и звукорежиссёрша, Вика зовут, голосок — закачаешься, но без головы совсем, и по форме тащится, как меня, героя трех командировок, увидела, так и в осадок выпала, у нее смена через два часа заканчивается, эх-х, даже в гражданку переодеваться не надо... Тащится девка по брутальным мужикам!
— Слышь, брутальный, отвези меня домой и не забудь машину помыть, а бланк с призовым заказом куда дел?
— Дык, я все таки песенку заказал, — начал лыбится Вова, — правда, не себе, да не переживай: я её на время послеобеденного развода заказал, после праздников услышишь..
Послеобеденный развод длился вот уже минут десять. Мы стояли на передней линейке перед комбригом и его заместителями и откровенно скучали. Сперва начальник штаба долго и со смаком рассказывал о каких-то недостатках в работе подчиненных штабов, потом заместитель по вооружению оправдывался перед командиром бригады за то, что командирская «Волга» не пришла, и полковнику пришлось добираться на службу на такси.
— Ну что я могу поделать? — печалился вооруженец и разводил руками.
Над плацем ненавязчиво летали мелодии радиотрансляции.
И вот взял слово заместитель по воспитательной работе. Стоявший сзади меня Черепанов, буркнул что-то нелицеприятное себе под нос. Сейчас Вову начнут песочить за наряд. Началось. Мне стало интересно, за что всё-таки отстранили майора от несения службы, пришлось вытянуться и вслушиваться в каждое слово. Динамики на клубе почему-то сами по себе увеличили громкость, и воспитателя слышно было не очень хорошо.
— Блин, ну не слышно же ни хрена, — пробормотал я, выглядывая из-за одеревеневшей спины ЗНШ по службе войск.
И тут краем периферийного зрения стали заметны округлявшиеся в геометрической прогрессии глаза сослуживцев. Даже главный воспитатель, стоявший перед строем, замолчал и только открывал рот. А из динамиков на весь плац доносилось:
— Нашего милого шалунишку, бравого полковника, лучшего воспитателя спецназа, — вещал бархатный женский голосок, — поздравляет и нежно целует его лучший дружок и соратник Сережка М., такой же бравый и милый полковник! Сережка говорит, что пусть крепнет и множится наша суровая мужская привязанность! Для двух милых друзей звучит композиция в исполнении Николая Трубача и Бориса Моисеева!..
— А-а-а-а-а! — бешено заорали в один голос зам по воспитательной и зам по боевой и со всех ног кинулись к клубу.
ЗНШ, стоявший впереди меня, начал тихонько приплясывать при первых аккордах музыки.
— О, куда это они? — удивленно спросил очнувшийся от ступора комбриг.
Черепанов нервно хихикнул.
— Спалились голубцы, — хрипло резюмировал откуда-то сзади лейтенант-автоматизатор, частый посетитель интернетовского сайта «Удафф. ком.»
WHAT IS?
Поначалу думалось: «Ого, Заграница!», сейчас же думается так: «Бля,.. заграница».
Нет здесь ничего особенного, есть свои тонкости и нюансы, да только они не по нашу душу. Может, дипломаты и главы миссий живут как-то по другому, а мы особой разницы, скажем, в бытовых условиях не почувствовали. Хотя местные военные относятся к нам совсем по-другому. Мне очень льстит, когда местный офицер или боец обращается ко мне со словом «эфенди». В ответ на это учтивое обращение так и хочется рявкнуть:
— Хуле надо, обезьяна, опять что-то сломал, угроза НАТО?!
И отодрать со всей пролетарской ненавистью, за форму одежды, небритость и просто так, для успокоения души и приподнятия боевого духа военнослужащего. Однако не поймет иностранный военнослужащий ничего, не наполнится его сердце священным трепетом. И не гаркнет он браво:
— Есть, так точно, никак нет, разрешите уебаться головой об стену!
На первую брошенную мной фразу: «Здесь вам не там», обучаемые мной бравые арабы радостно посмотрели на «здесь» и начали искать взглядами «там». Переводчик, молодой лейтенант, выпускник Военного Университета, после перевода фразы завис ненадолго, и тихонько хрюкнул.
— Владимирыч, ты вот уедешь, а мне еще с атташе тут полмесяца сидеть, научишь их безобразия нарушать и глупости говорить, а мне то потом как?
— Не ссы, Серёга, прорвемся или порвемся, не для того нас Родина прислала, что бы ныть, мы сюда приехали деньгу срубить, да местных спецназеров ниже плинтуса опустить, — горестно ответил я.
Порядка у местных военных в казармах как такового не наблюдалось. Вы думаете, что в какой-нибудь мотострелковой роте где-нибудь в Дваждытрипероносной Борзе Сибирского округа, такового днем с огнём не найти? Как бы не так. У нас и какой-никакой бойчишка на тумбочке со штыкножом отыщется, и ответственный пьяненький в каптерке может чутко дремать, и дежурный по роте сможет доложить, сколько стволов в оружейке. Тут же военный люд на чистоту казарменного помещения внимания абсолютно не обращает, для этого дела специально обученные гражданские имеются. И территорию подметут и пальмы подстригут и в столовой обслужат. Солдаты и офицеры прибывают на службу со своим штатным оружием, которое хранится дома, и служат ровно с восьми утра и до четырнадцати часов, а потом всё, конец службы, остаются только дежурные подразделения и дежурные силы и средства. Жара после четырнадцати просто невыносимая, поэтому нахрена служить? Можно неплохо провести время в одной из кофеен в городе или в своём коттедже под сенью оазисных пальм.
Однако, всё-таки что-то схожее с нашей армией имеется. Оргштатная структура. Степени боевой готовности войск. Милитаристический шовинизм некоторых частей специального назначения и десантников. Гордость военнослужащих за то, что служат не где-то в мотопехоте, а в спецназе. Отношение гражданских к военным здесь совсем другое. Сам лично наблюдал, разъезжая по городу с одним из ротных, как полицейский пост остановил машину. Увидев предъявленное удостоверение, полицейский отдал воинское приветствие, не задал ни каких вопросов и пожелал хорошей дороги. В магазинах и ресторанах людей в форме пропускают вне очереди, в любое развлекательное заведение можно зайти в камуфляже и шкафоподобный охранник, одетый по европейскому образцу, только вытянется в струнку.
Как мне пояснил переводчик Серега, очень сведущий в истории этой страны, нынешний король обучался еще при Советском Союзе в Рязанском десантном, и, скорее всего, на второе августа пьет только водку, бьет бутылки об голову, купается в фонтанах и идет искать какой-нибудь цветочный рынок для разгрома. Да и многие высокопоставленные чины в местном Министерстве Обороны обучались еще при Союзе. Местный командующий ВВС наверняка иногда выпивает «шила», в тихой грусти одевает синюю «ЛТОшку» и задрав воротник бушлата, засунув руки в карманы, ходит среди пальм личного оазиса. Командующий Бронетанковых войск держит под кроватью танковый шлемофон и знает, что машинное масло маркировки «МТ-16П», расшифровывается как «мы — танкисты, шестнадцатого — получка».
Я тут как инструктор по тактико-специальной подготовке, и должен ознакомить местных спецназеров в течении пары месяцев с нашей тактикой действий против незаконных вооруженных формирований. В этой стране, оказывается, ваххабитов и всяко-разного толка боевиков не меньше нашего. Только вот иностранная пресса, журналисты, и всякие защитники к ним не лезут. Прокуратура и фискальные органы работают только за свою армию и в вопросы ведения боевых действий против незаконных формирований не лезут. Так поставил король, и точка. А проблемы у местных ребятишек есть. Не всё у них гладко и красиво. Как-то разговорились с одним из командиров групп, лейтенантом-арабом, которому уже за тридцатник. У них это нормальное явление: парняга в тридцать три года командует группой, это даже круто. Закупали они вооружение, материально-техническое обеспечение и в Штатах, и в Британии за бешеные деньги. Как оказалось, подобная практика себя не очень оправдывала — дороговато, плюс, опять же, расходные материалы и обслуживание. А это инструктора, техники и прочий рабочий военный люд, которые за просто так работать не будут, да и условия выдвигают не хуже нашего Киркорова на концерте где-нибудь в Верхнежопинске.