в эдемском саду электронные облака
кристаллы бдолáх фракталы
разбитого света
дифракция волн кодировка небес ISO
и полимеразная цепная реакция
видима взгляду
о в этом саду конденсация капелек пара
распад белизны радужная дисперсия
хроматическая аберрация
иероглиф Красота написанный в облаках
где пролетела стая
диких уток
девичий виноград в брызгах росы
розовые репьи в ожогах зари
в тысячебитном цвете
и Адаму прозревшему на коленях в красной грязи
имя приносит для первобытной лозы
стохастический ветер
Играя на флейте для феникса
в жёлтом небе падает чёрный дракон
играя на флейте для феникса
кто отыщет чашу в северных горах
играя на флейте для феникса
на западном небе водяными знаками плывёт рыба с городом на спине
в городе пирамиды дворцы из песчаника
там живут мёртвые гиппопотамы
играя на флейте для феникса
мы идём по району недоношенным утром
когда заря над домами из lego
в озере долгом плещутся водомерки
играя на флейте для феникса
по детской дороге узкоколейке
чухает поезд до станции «юный»
посидим на вокзальчике на скамейке
играя на флейте для феникса
старик с посохом – бог всех богов его называли зевс его называли óдин
но присмотрись – он игрушечный: шулер и шут
за его спиной ущелье туда идут
играя на флейте для феникса
на вдохе иероглифы светятся на выдохе
разлетаются мириады дхарм
покурю на балконе прокачусь на драконе
играя на флейте для феникса
Критские песни
1
между скал они сражаются как греки:
шалфей и лаванда тимьян розмарин
снег на горных зенитах и деревушки
у оливковых рощ под эгейским солнцем
поют августовские пчёлы в деревьях
с барабанными перепонками в животе
от виноградной водки дневного жара
пота литавры кличущие самку к самцу
на острове сотворения в тени времени
царство дворцов бронзовая весна орхидей
красочные просторы выгорели от зноя
дворцы разрушены оранжевые камни
песок багрового цвета но влага в ущельях
земля полна ароматов кустарников
и под водой семицветной играют
рыбки для дайверов
2
просят дождя обожжённые плоскогорья
останутся зимовать перепёлки и беркуты
разрушены дворцы ликования и веселья
игры с быком принц с лилиями богиня со змеями
всё разрушено всё и вечно плакать об этом
остались руины зной камни и аромат шалфея
о, Ирáклион! рыбацкая гавань твои каики
высоко натянуты шафрановые сети и сквозь
эхо войны арканарской резни эрозия шейки
каменной матки и кладки медово-жёлтой
опустошение мертворождённым ребёнком
соты оставлены мёд превратился в дёготь
о, Ирáклион! на прилавках сушёные травы
сыр оливки ковры солнце светит я умираю
останови мой господь мановением воли
излучение света приливы-отливы моря
беспощадную красоту
3
каменное дерево из каменного леса
цвело миллион лет назад и секунду
когда жива была встречная ласточка
под гусеницами воздушного танка
когда осёл рыдал поднимаясь в гору
крутился гончарный круг созревал горшок
из серой слизи маленьких нанороботов
киборги лепят горшки из репликаторов
люди с автоматами съевшие воздух и воду
умножают себя оставляя меня исчезать
в забвении яви любви в абсолюте отсутствия
я и каменное дерево я и ласточка
расцветает как жезл ааронов взлетает как боинг
надпись на джипе сафари don’t follow me
I’m lost
каждый день по сторонней земле
пока движется природа
IV. Гнёзда бабочек
«Кто она – чьи длинные волосы выстилают логово рыси…»
Кто она —
чьи длинные волосы выстилают логово рыси?
Кроншнеп на болоте заносчивый в медно-зелёном мху,
веселье, оборачивающееся виселицей, и будущее наше
градом страданий побитое, но убелённое лепестками.
Все души, украденные у нас, все потерянные нами сердца мира
пропали средь белого клевера любви и более не нужны,
как вассальная клятва мёртвому сюзерену.
«Исчезновение пахнет ночью и дымом вдали…»
Исчезновение пахнет ночью и дымом вдали.
Растворяются сёла в вишнёвых садах.
Пропавшие без вести не знают свои имена, но овражная тьма
шепчет им названия заброшенных деревень:
Чёрный пень, Ракитовый куст.
Те, что ищут их, желают отнять то, что у них осталось,
те, что плачут о них, желают дать им не нужное, не единое на потребу.
В больничных тапочках на босу ногу он войдёт в порушенный дом.
Они войдут в свои дома, полные запаха исчезновения и медовой травы.
«На старика в окно дощатого дома…»
На старика в окно дощатого дома
смотрит заросшее шерстью чудище, смесь кикиморы и медведя.
Замерев, чудище стоит неподвижно под окном.
По описанию я узнаю его:
в повадках этих чудищ всегда стоять неподвижно у окон сельских домов.
Его коричневая шерсть мешается в лесу с ветвями,
проглядывает в листве его круглая морда. Оно глупое
и живёт, словно в вязком тяжёлом сне. Оно медлительно.
Оно относится к одному из вымирающих видов крестьянской нечисти.
Я вспоминаю, как вечерами они стояли у окон и смотрели на мою кроватку.
Когда я буду стара, мне будет приятно,
если кто-то из них придёт и встанет с той стороны окна.
«спать поздним утром под шум дождя…»
[спать поздним утром под шум дождя]
спать поздним утром под шум дождя
проснуться – никого нет
только мы навсегда
друг для друга
что нам делать друг с другом
в вечно сумеречном лесу
вода на листьях осин
цветущая сныть
сладок розовый клевер
моё бедное сердце
и как не скучать
вечера коротая
[лепестки жасмина в чёрной воде бочки]
лепестки жасмина плавающие
в чёрной смоляной воде ржавой бочки
куда выливает каждое утро ведро мочи
старуха живущая в этом ветхом доме
запах сладкий и мятые скомканные цветки
настежь распахнутый куст кровоточащие лепестки
вдоль каймы её склизкой изъеденной источённой
ходами внутри где как в пещере песчаной
проедая беззубыми ртами прокисший песок
живут существа, и им чёрная слáдка тоска
на дне ржавым угрём изгибается водосток
и на него налипшие едкие облака
[качаться на кроне берёзы]
качаться на кроне срубленной берёзы
когда она лежит на участке зелёной грудой
как твои состриженные волосы мама
твои зелёные волосы твои сожжённые волосы
мама берёза покачай меня в небе где ветер и облака
проходят цепляясь за твои зелёные волосы твои любящие руки
упругая зелёная пахучая толща качает меня
я зарываюсь лицом в тебя мама берёза в твоё руно
я падаю на тебя и подпрыгиваю как на батуте в небо
[лепестки жасмина на земле под умывальником]
лепестки жасмина на земле под умывальником
чей алюминиевый голос
утопает и звенит тонущим колокольчиком
над умывальником яблоня и жасмин сплелись
и возложили свои тяжёлые ветви друг на друга
в тазу дождевая вода
волосы-слёзы девушки-мамы
родная ущербность любимых вещей
на яблоне маленькие яблочки завязались
как пупы на животе покрытые нежным пушком
«…»
1
В
чистилище образов
когти коршуна
пролетающего над крепостью пендрагона
видевшего части речи что месились как глина
деревья из извести
дворцы затвердевающие в воздухе
из гуммиарабика
акации
2
Дятел
выбивает из себя мозги
чернокожий старик из варьете владеющий магией вуду
собирает зомби
пахнет убийствами
все эти джазмены и разносчики пиццы
агенты сети
её ослепительная иерофания
камень и дерево
воплощение Бога в Иисусе Христе из малых народов
самоеды маори микстеки инки пигмеи
я слышу твой пульс натираюсь спермой мы смешиваем дыхание
нейронные звёзды Иисус маори нейтронные бомбы
Богоматерь инков
корни деревьев трава пища ритуалы инициации
менструирующая женщина и палач в исподнем крови
3
я —
внутри розы анголы
когда её обнюхивает гепард