Резко повернув голову, женщина летела на меня, держа в руках нож, и откуда она его достала? Меч был в ножнах, и достать его я уже не успевал, как и отскочить или увернуться полностью. Пришлось подставить руку, нож пропорол кожаный доспех, оставив на руке длинный порез, схватив за волосы, я откинул женщину от себя.
Она так и лежала на земле, а потом, подняв голову, заговорила.
— Тварь, ты сдохнешь, как и твоя мамаша, о, как она долго умирала, как она скулила, словно собака, прося о смерти, и звала, слышишь, нелюдь, она звала своего любимого сыночка, звала и скулила, — и, подняв голову, она расхохоталась, ее смех отдавал сумасшествием и истерикой. — Только он не пришел, не пришел, а она так звала, так звала, ха-ха-ха.
— Вот холера, — и я потянулся к мечу.
Только успели раньше меня. Сигурд обухом топора дал ей аккуратно, но сильно, придержав удар, и вырубив эту суку.
— Еле сдержался, чтобы голову ей не размозжить, вот же тварь какая.
— Согласен, я бы не удержался, — к нам подошел Арне.
Я же взглянул на поместье.
— У них еще два щенка осталось, надо бы удавить, — произнес Арне, снимая шлем.
— Какие щенки? — до меня что-то с трудом доходило, что он имеет в виду.
— Он про детей их, мальчику зимы четыре вроде, а девчонка постарше немного, — добавил Сигурд.
Я же задумался и ответил:
— Пусть дышат, кровь не вода, тем более родная.
— Я не знаю, как жил Олаф, но умер он достойно, в бою, думаю, будет правильно, его и похоронить достойно, а эту суку, — я кивнул на существо женского пола, — рядом положим живую, да сжечь.
— Как Олафа морю отдать, то твое дело, а эту, — Арне повел рукой в сторону убийцы его сестры и моей матери, — к утесу бы приковать, да пусть чайки сожрут.
— Решим еще.
Долг уплачен, я отомстил за малыша Рингольда и оплатил цену за свою новую жизнь. Надеюсь, я больше никому и ничего не должен. Хоть и повесили на меня этот долг без моего ведома, зато теперь я свободен.
Взглянул на небо, дождь продолжал лить, и это надолго, чертов дождь.
Эпилог
Цок, цок, цок. Цокая копытами по пыльной дороге, тащилась неспешно лошадь серой масти, тягая за собой телегу и поднимая в воздух целые клубы пыли.
— Н-но, Плотва, — я стеганул вожжами, дабы это индифферентное создание на четырех копытах хоть слегка ускорило шаг, понятно, она уже немолода, да и такой груз в виде меня и полной телеги.
Спрыгнув на землю, но так и не отпустив вожжи, я пошел рядом и вскоре оказался на вершине холма, куда нас привела дорога. Открылся прекрасный вид на мой дом, на крепость ведьмаков Каэр Морхен, или, как она именуется на старшей речи, крепость Старого моря.
— Давно меня здесь не было, — прошептал я сам себе, вовсю любуясь видами долины. Несмотря на то, что крепость имела затрапезный вид, полуразрушенная башня, стена покрытая трещинами, она все равно внушала, обрамленная горами со снежными пиками и туманом, гуляющим по долине.
Оглянувшись назад, я пошарил глазами по пройденному пути и, найдя другого своего четвероного спутника, закричал: — Буся, давай догоняй.
В ответ услышал ржание. Все, сейчас прибежит. А то скучно ему тащиться рядом.
Забравшись в телегу, я стеганул Плотву, понуждая отправиться в дальнейший путь.
К началу вечера добрались до ворот крепости, подойдя, я их оглядел, на первый взгляд, кажутся закрытыми. Вот только, если дернуть вот этот деревянный выступ, а вот здесь ударить по сильней, что я и про делал, распахнётся калитка.
— Значит, никого нет, я один. А чего я ожидал, да, Буся? Еще рановато.
Я же погладил голову, которая легла мне на плечо, эх, Буцефал.
От ласки и поглаживаний Буся захрапел.
— Вот не начинай, ты там в своем табуне совсем разленился. Сейчас сниму с тебя поклажу.
— Фыр, — раздалось от Буси и вновь: — Фыр, — еще и копытом начал бить землю.
— Ага, ага, не разленился ты, согласен, что это я наговариваю на тебя, такого красивого, ты сам себе-то веришь, а?
Шагнув в распахнутую калитку и повозившись с воротами, я смог их открыть, Буся же кинулся во двор изучать.
— Ты такой солидный конь, а ведешь себя иногда как жеребенок.
Закрыв ворота и забравшись в телегу, я направился в чудом уцелевшую конюшню.
Буся же, немного побегав, пришел следом.
Я распряг обоих коней и, сунув мешки с овсом, направился в саму крепость, распахнув двери, скривился от взлетевших клубов пыли, ударивших в нос.
— Пыльно, грязно и воняет чем-то. А что я хотел, порядка и чистоты, тогда я точно не туда приехал. К тому же здесь как минимум полгода никого не было.
Вернувшись к телеге, я начал разгрузку гостинцев, которые привез, и это еще не все, в ближайшей деревне у старосты в сарае меня ждал груз как минимум еще на пару телег.
— Эх, — я подхватил двадцатилитровый бочонок с вином и направился в кладовую.
Закончив с делами, я обустроился на крепостной стене и накрыл там себе ужин. Бочонок вина, нехитрая снедь в виде сыра и буженины, чем не пир.
Аккуратно налив в кружку вина и приподняв ее, сказал:
— За возвращение. — И, пригубив сразу на полкружки, закинув в рот ломтик сыра.
Подставив под уходящее солнце лицо, я просто наслаждался возвращением в родные стены.
Скоро ведьмаки начнут съезжаться, и я увижу своих братьев.
Сурового Висимира, дядюшку Крия, беловолосого Геральта, молчаливого Эскеля, занозу Ламберта и, конечно, Казимира и Гнеда и других ведьмаков. Надеюсь, все живы.
Ох, какую пьянку мы устроим, не зря же я корячусь, столько вина, меда и краснолюдского спирта привез.
А сколько меня здесь не было, лет одиннадцать, а нет, пожалуй, все двенадцать.
— Да, весело было, столько всего произошло, — я грустно вздохнул.
Даже прозвище появилось, Рингольд Буревестник, в ночь поединка с Олафом такая буря на Скелле была, я уж думал, дом снесет, в котором бражничали. Вот и прозвали так, в общем, связали приход бури с моим появлением, знак это был божественный от самой фреи. Забавно. Только в приличном обществе, особенно купеческом, не стоит так представляться. Все же поначалу я их пограбил неслабо.
Это потом смог принудить и доказать, что за четверть товара можно меня нанять в охрану и в сопровождение. Это всяко дешевле, чем расстаться со всем добром, с кораблем и жизнями. Да и мне легче так, не приходилось рисковать своими людьми при абордажах. Правда, всегда с собой кнорр приходилось таскать, куда и грузили товар, а потом еще и нападки других кланов отбивать.
С кланом Димундов чуть полноценная война не началась, в ходе одной из стычек кого-то там у них прирезали, пара поединков и морских боев доказала, что я зубастый, да и заручился поддержкой клана Крайтов. А как не заручиться, если часть товара там сбывал по низким ценам, а не на материк перекупам, хоть там и больше бы давали.
Грабеж и пиратство, а что еще оставалось делать, мои люди кушать хотят, тепло одеваться. А на островах много не посеешь и много не пожнешь, да и с животноводством не развернешься, и народ еще поразбежался, сплошное разорение. А от рыбы воротить уже через месяц начало.
Сигурд, что бы я без него делал, был близким другом моего отца, а потом Олафу начал помогать, вот только, скажем, не очень получилось, не сошелся характером с его супругой, да и смерть моей мамы вызывала у него много вопросов, как и мой побег. Вот он и стал моей опорой. Хотя поначалу я сбежать намерился, а что мне там было делать, на Скелле? В общем, уговорили они меня с Арне под задержаться после похорон Олафа и его супруги, которую все-таки сожгли живьем, положив с мужем. Арне настаивал на своем варианте казни, но я смог продавить этот. А все из-за племянников, им и так придется трудно. А так, если бы мать еще и к скале приковали, совсем худо было бы.
Племянники, сложно с ними пришлось. Особенно с девчонкой Асе, она была постарше, да и Элерт, когда подрос, тоже выдавал коленца. Отношения были напряженными, сложными, но они были. Потом как-то все выровнялось. Я не раз с ними беседовал на это счет, возможно, помогло. Наверно, даже удалось с ними стать семьей, странной, но все же.
Арне меня признал своим ярлом, а Сигурд вообще не поднимал этого вопроса. Сейчас, когда я ушел со Скелле, ярлом стал его старший сын Зигвард, я его объявил своим наследником. Вот такая у нас с ним была договоренность. Детей иметь я не могу, за Элертом никто не пойдет, так как он сын Олафа, так что или мне сидеть на острове до посинения, или спустя несколько лет после моего ухода его вновь накрыли бы распри. Вот и было принято такое решение с Арне. Да и то он не сразу признал меня, только после того, как я показал, что достоин. Да и разговор у нас был сложным и долгим. Где он таким решением вновь объединил остров, признавая мое главенство. А когда племянница подросла, отдали ее замуж за Свейна. Объединили семьи. Я его под натаскал, и он стал весьма сильным бойцом, даже по меркам архипелага, а в процессе выбил из него всю дурь и многие замашки, так сказать, наставил на путь истинный.
Когда ситуация на острове стабилизировалась, на одном из трофейных кораблей отправился в путь. Можно было и на драккаре, но я посчитал, что на трофейном купеческом судне будет просто удобней и меньше внимания привлечет.
И спустя три месяца мой корабль зашел в порт города Борч. Заплатив все сборы и тариф за стоянку, я спустился на берег. Оставив вместо себя боцмана, пусть определит, кто на вахте, а кто и отдыхать будет, да и пусть их в таверны отправит, чтобы зря по городу не шатались да местных не задирали. А то таких оставишь без пригляда, бучу обязательно устроят. Они у меня не кроткие овцы, все ребята с характером. И в узде их держать очень трудно было, приходилось укорачивать.
Немного побродив по городу и расспросив местных, узнал, где дом купца Вита находится.
И в гости меня точно не ждали, устал колотить, даже собаку обещали спустить.
В общем, Вит даже глазам не поверил, наобнимались, конечно. А вот потом была долгожданная встреча с Бус