– Пусти! – скорее раздраженно, чем испуганно крикнула Эмири; повернув голову, она увидела тонкий корень, обвивший ее голень.
Внезапно кто-то вцепился Эмири в руку и потянул на себя, а затем хватка на ее ноге вдруг ослабла. Выдохнув, Эмири поднялась и отряхнула юбку. За руку ее держала Окада, а Хираи перерезал корень ножом, который, судя по всему, все это время прятал под пиджаком.
Они спасли Эмири. Окада была отзывчивой, это Эмири уже поняла, но вот поступок Хираи ее почти удивил.
Поймав ее взгляд, Хираи закатил глаза.
– Нам нужна твоя память, – произнес он, словно поняв, о чем думала Эмири. И добавил, словно решив оправдаться: – Вдруг ты внезапно вспомнишь, что ошиблась со следующим квадратом.
Эмири лишь пожала плечами и отвернулась, чтобы поблагодарить Окаду.
Ее отвлек раздавшийся за спиной крик, полный ярости, но не страха. Эмири обернулась. Новой жертвой дерева-вампира стал мужчина со шрамами. Он изо всех сил вырывался из хватки ветвей, которые тащили его к стволу, уже раскрывшему в коре свою пасть.
В траве показались нэдзуми и кинулись на участника, словно не хотели, чтобы тело досталось лишь кровожадному дереву.
Ставший жертвой дзюбокко участник громко закричал, когда на него прыгнул первый нэдзуми, и Эмири тут же отвернулась, чувствуя, как по спине пробежала дрожь.
– Проклятье… – прошептал Хираи, а затем обернулся к Ватару.
– Лучше бы ты там остался, – с презрением бросил он.
Ватару зло посмотрел на Хираи в ответ, но промолчал.
Не проронив больше ни слова, оставшиеся в живых участники добрались до двадцать восьмого квадрата, пропустили его и почти бегом преодолели двадцать девятый и финальный участки. Тридцатый квадрат заканчивался на стыке крепостных стен, и, воспроизведя в голове внешний вид головоломки, Эмири поняла, что это место на схеме соответствовало бы верхушке левого элемента иероглифа 死.
В стене виднелся затянутый темнотой проход. Но темнота эта совсем не пугала – напротив, в ней хотелось спрятаться от ужасов кайдана.
Ватару, Окада и Хираи первыми покинули поле битвы, а Эмири на секунду остановилась и огляделась, запоминая высокие стены, черно-серое небо и массивные деревья, в ветвях которых белели кости и трепетали на ветру лохмотья одежд.
Печально вздохнув, Эмири окунулась в холодную темноту перехода, и уже через пару мгновений увидела перед собой комнату, в которой дожидалась начала страшной истории.
– Думал, тебя напоследок схватило дерево-вампир, – хмыкнул Хираи.
Эмири посмотрела на него, не произнеся ни слова.
– Спасибо за помощь, – продолжил он. – И позволь дать тебе за это совет… не будешь думать о том, как выжить любыми способами, – проиграешь. Никакого счастливого конца.
Хираи больше не смотрел на нее снисходительно, но лицо его все равно выражало полную уверенность в себе.
Эмири едва заметно улыбнулась:
– Вот и проверим.
Глава 3深い川は静かに流れるГлубокие реки текут неслышно
Ближе к вечеру того дня, когда завершился кайдан кагомэ, мы с Йоко отправились играть в азартную игру. Араи куда-то ушел, а Ивасаки уснул, ведь, как оказалось, после нашего возвращения с пруда он охранял наш сон.
Мы не стали будить его. Оставив Ивасаки на Эмири, мы с Йоко решили раздобыть еды. Я подозревала, что и Араи покинул лагерь по той же причине, но и я, и Йоко не хотели сидеть без дела. А еда и вода не будут лишними.
Мы шли не торопясь. Я не сомневалась: Йоко тоже хотелось растянуть этот момент, почувствовать, что мы чем-то заняты, а не сидеть, погрязнув в тяжелых мыслях о прошедшем кайдане и о тех, что нас еще ждали.
И конечно же, невольно хотелось оттянуть начало азартной игры. Эти игры точно не были развлечением… Я не могла назвать себя азартной, никогда не интересовалась подобными играми, и теперь, лишенная такого опыта, каждый раз нервничала, делая ставку. А когда на кону стоит нечто куда более ценное, чем деньги, напряжение становится еще сильнее.
Да и совершенно не хотелось упустить шанс достать еды. Я чувствовала подступающий голод, но старалась о нем не думать. Хуже голода была жажда. Она мучила даже тогда, когда болело сердце, потому что организм не волновало, кого я потеряла. Организм хотел выжить.
– Тебе опять снились кошмары? – прервала тяжелое молчание Йоко.
Я удивленно глянула на нее, а потом небрежно пожала плечами, чтобы скрыть недовольство и смущение.
– Не помню уже. А что?
На лице Йоко промелькнула печаль.
– Ты словно чего-то сильно испугалась во сне… Я попыталась тебя разбудить, но не смогла, а ты бормотала что-то, хмурилась, но потом успокоилась, и тогда я решила тебя все же не будить.
Я отвела взгляд:
– Прости, я помешала тебе…
– Ничего страшного! – тут же вскинула ладони Йоко. – Я не об этом… Просто хотела… Если тебя что-то тревожит, ты можешь поговорить со мной. И ночью тоже. Я буду рада поддержать тебя.
Йоко улыбнулась, прикрыв глаза, и уголки моих губ дрогнули в ответ.
– Иногда я вижу кошмары, но думаю, здесь это нормально.
– А я редко их вижу… Чаще вообще сплю без снов, – отозвалась Йоко. – Но почему бы тебе не поделиться со мной своими переживаниями? Тебе могло бы стать легче…
Наверное, она намекала на разговор о смерти Кадзуо. Но я еще не была готова обсуждать свои чувства. Даже с Йоко.
– Не люблю обременять других своими переживаниями.
Я никому не рассказывала о своих кошмарах, особенно после смерти брата. Это казалось чем-то слишком личным… И то, с какой легкостью об этом спрашивала Йоко, меня удивляло. Думаю, спроси меня об этом кто-то другой, я могла бы не на шутку разозлиться.
– Это не обременительно. – Йоко покачала головой. – Когда с тобой чем-то делится тот, кто тебе доверяет и кому доверяешь ты, вам обоим становится легче, я так считаю. Тому, кто делится, легче, потому что его ноша теперь разделена на двоих, а мне… Мне всегда радостно, когда я чувствую себя нужной. – Йоко замолчала, смущенно поджав губы, но не успела я ответить, как она продолжила: – У меня есть младшие брат и сестра, они двойняшки. Я уже говорила, да?.. Так вот, я всегда стараюсь заботиться о них, как могу, – взгляд Йоко потеплел. – Как много раз брат или сестра, а то и оба сразу, прибегали ко мне ночью, будили, чтобы я защитила их от монстров из кошмарных снов или от тех, что якобы прячутся в темноте… И приходилось успокаивать их, утешать и рассказывать сказки…
Лицо Йоко посветлело – воспоминания об этих ночах явно подняли ей настроение. Но печаль из ее глаз никуда не делась, как и тоска.
– Так что?.. – Йоко посмотрела на меня и подмигнула, а потому я, слабо улыбнувшись в ответ, кивнула.
– Твои брат и сестра, уверена, очень любят тебя, – отозвалась я. – Это здорово, когда семья дружная.
Моя семья как раз была такой: доверяющие друг другу и своим детям родители, уважающие родителей и друг друга дети. Общие праздники и путешествия, ужины по выходным… Редкие и короткие ссоры. Несмотря на занятость, и мама, и папа уделяли нам внимание и заботились, насколько могли. Если не получалось провести время в своем кругу, мы встречались с друзьями родителей и их детьми. Так было и с Минори, чья мама училась когда-то в одном университете с моей.
А потом Киёси не стало. Теперь погибла и Минори.
Возможно, и я…
Я мотнула головой. Ничего уже не будет как прежде.
В сердце острыми клыками вгрызлась боль от тоски по родителям. Так же часто, как я вспоминала маму и папу, я пыталась о них не думать. Я даже представлять не хотела, какую боль причинило родителям мое исчезновение. А исчезла ли я вообще? Я не знала. Но если погибну, если не вернусь…
Ход тревожных мыслей, затягивающий меня все глубже в отчаяние, прервала Йоко. Ее голос и лицо, на которое я, выйдя из задумчивости, посмотрела, вытянули меня из водоворота мыслей и поставили на твердую землю.
– На самом деле я не могу сказать, что наша семья дружна, – вздохнула Йоко, и теперь в ее глазах я заметила еще и легкое сожаление.
– Прости, – пробормотала я. Мне не хотелось задевать ее раны, и, заметив реакцию Йоко, я тут же пожалела о том, что сказала. Ненавидела это чувство. Я всегда знала, что была плохим собеседником.
– Да ты что, все нормально, – заверила меня Йоко. – Просто… Папа, он… ну, у него были проблемы с сердцем, передалось от кого-то из его родителей. Он рано ушел. После его смерти мама закрылась в себе… Но вот с братом и сестрой я очень близка. Я старалась дать им любовь и заботу, которых была лишена сама.
Она вновь вздохнула и приложила ладонь к сердцу.
– Я вернусь к ним, – прошептала Йоко.
Я с печалью посмотрела на нее и, прежде чем осознала свой порыв, протянула руку и сжала ладонь Йоко в ободряющем жесте. Она на мгновение удивленно округлила глаза, а потом искренне улыбнулась – мягко и тепло. От такой широкой улыбки у нее на щеках всегда появлялись ямочки.
– Смотри, мы нашли его, – проговорила я, заметив домик для азартных игр, и опустила руку.
Йоко тоже увидела его и кивнула.
– Пришла пора сыграть, – спокойно ответила она. Словно мы и правда собирались просто повеселиться.
Мы почти дошли до дверей традиционного домика, когда из-за поворота показались еще две фигуры.
Йоко тут же развернулась к ним, словно все это время была наготове. Я тоже повернулась, оказавшись за плечом Йоко.
Перед нами остановились двое. Одного я тут же узнала, а потому внутренне напряглась. Это был Одзи.
Второго же я еще не встречала. Высокий рыжий парень лет двадцати семи, по-спортивному сухой, в яркой рубашке поверх футболки и в песочного цвета джинсовых шортах.
– Надо же, какая встреча, – усмехнулся рыжий, глядя на Йоко, и ее улыбка слегка угасла. – Рад снова видеть тебя.
– Не могу сказать того же, – доброжелательным тоном в противовес словам отозвалась Йоко.
– Главное, что ты можешь сказать хоть что-то! – коротко рассмеялся рыжий.