Можно сказать, что электрический свет погнался за мной, когда папа и Нино попытались поймать меня и включили лампы, свисающие с низкого потолка. Но я поворачивала за один угол за другим, не сбавляя скорости.
Их крики эхом отдавались в подвале, преследуя меня.
Слезы жгли глаза, ослепляя. Но мне не нужно, чтобы они это видели. Я бежала и бежала, пока не добралась до подвала под особняком Фабиано и не спряталась в кладовке в большой картонной коробке, которая оказалась наполовину заполнена выброшенной одеждой.
Я свернулась калачиком и затаила дыхание.
Я уставилась в темноту, борясь с тошнотой и пытаясь унять шум в ушах.
Вскоре темнота и тишина вступили в силу, пульс замедлился, а гул в ушах стих.
Сладостное забвение.
Глава 2
В комнате раздавались голоса.
– Чертов бардак, – пробормотал Фабиано.
– Ты можешь себе представить, как она, должно быть, напугана? – сказала Леона с волнением.
У меня защемило сердце. Тогда я поняла, о ком она говорила – обо мне.
Она тревожилась из-за меня, переживала, что я испугалась. Но испугалась ли я? Должна ли?
Из-за папы? Из-за каждого мужчины в моей семье? Из-за родного брата? Я не понимала, что чувствую. В основном я не хотела ничего чувствовать. Я мечтала побыть в темноте и тишине, в полном одиночестве.
– Сомневаюсь, что она только напугана. Когда видишь нечто подобное, это меняет тебя, – сказал Фабиано.
Они не думали, что я здесь, однако я знала код от их части подвала.
Они удалились, вероятно, чтобы помочь родным найти меня.
Восемь часов спустя – в какой-то момент я начала считать тихое «тук-тук» секундной стрелки наручных часов – мне пришлось покинуть укрытие. Хотелось в туалет, а ноги и спина ныли из-за долгого сидения в скрюченном виде. Когда я убедилась, что осталась одна, то приоткрыла крышку коробки и вылезла.
Кровь на одежде сделала ткань жесткой, но я уже не ощущала медного запаха. Мой нос ничего не чувствовал.
Я поежилась. В подвале было холодно даже в теплое время года. Раньше я этого не замечала, но от холода у меня окоченели пальцы на руках и ногах. Я огляделась в поисках места, где можно было бы облегчиться, но все углы казался мерзкими и пыльными. А еще мне стало неловко от мысли, что я могла так осквернить подвал Фабиано.
Воспоминание о луже крови в камере всплыло в памяти, и я снова содрогнулась. Возможно, я сумею продержаться еще несколько часов… но что тогда?
Пока я не могла вернуться домой.
Я обхватила себя руками и задрожала еще сильнее.
Что мне оставалось делать?
Я посмотрела направо и с сожалением забилась в угол. И вздрогнула, когда дотронулась до окровавленной ткани купальника. Кое-как выпутавшись из одежды и присев на корточки в углу, я помочилась. Поспешно опорожнив мочевой пузырь, стремительно оделась и бросилась обратно в укрытие. Мне нужна тишина и темнота.
Пусть будет еще темнее. Я не хочу, чтобы моя почти фотографическая память смогла воспроизвести каждую деталь искаженного болью лица того мужчины. Я даже не знала его имени. Помнит ли его кто-нибудь?
Я хотела забыть, но разве это правильно – желать чего-то подобного? Я свернулась калачиком на тряпье в коробке и закрыла крышку.
Я не уснула, хотя устала и не спала больше суток. Я продолжала считать секунды, стараясь, чтобы знакомый звук успокоил меня.
Спустя одиннадцать часов после бегства я снова услышала голоса, но на сей раз не только Фабиано и Леоны.
С ними были папа, Нино и Невио.
Я скрючилась еще сильнее и дышала очень медленно и тихо, чтобы меня не нашли.
Они находились не в кладовке, а в коридоре. Я навострила уши, чтобы расслышать их разговор.
– Ты уверен, что она не знает гребаных кодов от помещения? – прорычал папа. – В это трудно поверить, учитывая, что ты тоже вечно ускользаешь.
– Может, и знает. Грета наблюдательна, – сказал Невио.
Хоть я и увидела, что он творил, я хотела пойти к брату. Он всегда утешал и защищал меня. А теперь я пряталась от него и семьи.
– Ее нет ни в нашем подвале, ни на цокольном этаже другого дома. Остается только этот подвал, – продолжал папа.
– С нашей стороны она еще не покидала территорию. Я проверил журнал регистрации за последние двенадцать часов, – протянул Нино. – Единственный код, который был введен в нашем помещении, находился на двери, ведущей в твой подвал, Фабиано.
Я понятия не имела, что они могли видеть и кто вводил код.
– У меня нет журнала с записями введенных кодов. Леона сочла, что это слишком по-сталкерски. Сигнализация срабатывает только в том случае, если введен неправильный код, но этого не случилось.
– Значит, она могла выскользнуть из твоего особняка, – рявкнул папа напряженно.
– Сомневаюсь.
– Ты не можешь основывать свои сомнения на фактах, – проговорил Нино.
– К черту! – проворчал папа. – Мы должны найти ее. Если с ней что-то произойдет…
– Может, тебе стоит предупредить солдат на тот случай, если она появится, – предложил Фабиано.
– Нет. Я не хочу, чтобы кто-то знал. Если дело касается Греты, я не доверяю никому. Мы найдем ее.
– Давай обыщем твой подвал, особняк и задний двор, если ее там нет, подумаем о дальнейших действиях, – заявил Нино.
Голоса отдалились. Я сглотнула. Оставался только вопрос времени, когда меня обнаружат.
Когда я убедилась, что их нет поблизости, то вылезла из коробки и на цыпочках подкралась к двери. Я не знала, чего ждала. Но понимала, что пока не могу встретиться с ними лицом к лицу.
Я выглянула в коридор. Он оказался пуст, но из двух комнат в самом конце лился свет.
Я посмотрела в другую сторону, где крутая лестница вела в дом. Сделав глубокий вдох, бросилась к ней и поднялась по ступенькам. Я выскочила из подвала.
Откуда-то с первого этажа доносились голоса Фабиано и Нино.
Выбежав, поднялась на второй этаж. Я несколько раз бывала в доме Фабиано и запомнила планировку. Я приложила ухо к двери комнаты Авроры.
Внутри было тихо, потом я услышала, как Аврора тихонько напевала что-то себе под нос. Я вошла внутрь без стука.
Аврора сидела на полу в окружении Барби и играла, повернувшись ко мне спиной.
Она обернулась и в тревоге распахнула глаза.
– Грета?
– Тсс! – Я прижала палец к губам. – Можно я спрячусь в твоей комнате?
Она поднялась на ноги, разглядывая меня:
– Что у тебя на одежде?
– Кровь, – ответила я.
Она побледнела:
– Правда?
Я кивнула. И различила приближающиеся голоса.
– Можно я спрячусь? Мне очень нужно!
– Ты сделала что-то плохое? – спросила Аврора с удивлением.
В этот момент я уже не была уверена.
– Пока не пойму… Ты поможешь?
Аврора нерешительно кивнула и указала на шкаф. Я кинулась туда и опустилась на пол, прячась за платьями. Я понятия не имела, зачем ей столько платьев. Она никогда их не надевала. Аврора закрыла ставни с вопросительным выражением на лице.
Она вернулась к Барби и села за секунду до того, как раздался стук в дверь. Сквозь щели в ставнях-дверцах я увидела, как в комнату кто-то вошел.
И узнала белые кроссовки Фабиано.
– Все в порядке? – спросил он.
– Да, – ответила Аврора, склонившись над Барби и раздевая одну из кукол. – Я сижу в комнате, как ты и просил.
Он не пошевелился:
– Это хорошо. Ты что-нибудь слышала? Или, может, видела Грету?
– Грету? – переспросила Аврора, на мгновение подняв голову.
– Она убежала. Наверное, она что-то увидела, испугалась и немного запуталась.
Я прикусила губу.
Я не запуталась. Он сказал это, чтобы Аврора донесла на меня, если ей что-то известно.
– Ясно, – проговорила Аврора. – Что она видела?
– Не о чем беспокоиться. Ты скажешь, если увидишь ее, ладно? – Он подошел ближе и присел на корточки.
Я напряглась, поскольку смогла рассмотреть его лицо. Я сомневалась, что он заметил меня сквозь щели, в шкафу ведь не было света, как в комнате.
Аврора продолжала возиться с куклой Барби. Если она будет продолжать в том же духе, у него могут возникнуть подозрения.
– Ты хочешь мне что-то сказать? – тихо спросил он.
Я затаила дыхание.
– Мы с Гретой не очень близки. Я пыталась с ней подружиться, но она предпочитает играть с мальчиками, а не со мной и Карлоттой.
Фабиано коснулся ее плеча.
– Грета другая. Дело не в тебе.
Аврора кивнула. Фабиано поцеловал ее в лоб и поднялся на ноги.
– Оставайся в комнате, пока мы с мамой не позовем тебя на обед.
Он ушел.
«Грета другая».
Я не двигалась. Я знала, что отличаюсь ото всех. Мне не нравилось находиться в окружении незнакомых людей. Большое количество народа заставляло меня нервничать. Меня не беспокоило, что я отличаюсь от других. Но теперь я задавалась вопросом, не причинила ли я Авроре боль: ведь я вела себя таким образом.
Она встала и открыла платяной шкаф. Посмотрела на меня с неуверенной улыбкой.
– Спасибо.
Она кивнула:
– Ты можешь оставаться в комнате столько, сколько захочешь. Позже я попробую пронести тебе что-нибудь на ужин.
Я помотала головой:
– Я не голодна, но я и правда бы хотела остаться здесь.
– Не хочешь принять душ и надеть что-нибудь из моей одежды?
Я посмотрела на окровавленные купальник, пачку, колготки и балетные туфли.
– Нет.
По какой-то причине мне пока не хотелось смывать кровь. Мне показалось, что таким образом я обесценю страдания того мужчины.
– Ладно. Но я уверена, кое-что из моей одежды подошло бы тебе, даже если это не твой стиль.
Я нахмурилась. Не мой стиль?
У меня нет стиля. Я любила удобную одежду. Да и Аврора часто носила комбинезоны, которые были воплощением комфорта. Я ничего не сказала, потому что не знала, как объяснить Авроре свою позицию.
Я знала, что ее одежда пришлась бы мне впору. Несмотря на то что она на три года младше, мы были почти одного роста, однако я оказалась чрезвычайно худой, что постоянно беспокоило маму.