– Я ПФМку нашёл, – своим сообщением он меня слегка разочаровал, одиночные ПФМ где только не валялись. Но что заметил, а не наступил, молодец. Я уже было хотел сказать об этом Тулину, когда увидел в его руке плоскую пластинку с фигурными вырезами. – «Оба на, приехали». Если судить по этому «разведывательному признаку», то найденная ПФМ была здесь вовсе не одинока. И то, что на карте в этом месте наших минных полей не было, меня вовсе не успокоило. Насколько я помнил из инструктажа ба-альшого инженерно-сапёрного начальника, лётчики при установке минных полей иногда ошибались на… но об этом лучше не думать. Итак, впереди, скорее всего, располагалось минное поле, старое, забытое, частично самоуничтожившееся, но, как говорил небезызвестный жулик в «Бриллиантовой руке», «Достаточно одной таблэтки», в нашем случае одной неудачно подвернувшейся под ногу ПФМ. Невольно вырвалось (хорошо, что хоть только в мыслях):
«Чёрт бы побрал эти мины! – идти по минному полю не хотелось, но оно явно есть, с другой стороны, я здесь уже дважды бывал и ничего, но оба раза тогда мы шли чуть восточнее… – Чёрт! – я мучительно соображал. – Сейчас мы на склоне. Сомнительно, что на нём может быть много мин, их с него скорее всего давно стащило вниз, а вот у подножия…»
– Степан, – я принял решение, – сейчас берёшь вправо по склону и не спеша проходишь метров двести, потом начинаешь спуск. А там дальше как и планировали. – И чтобы слегка подбодрить: – Я там пару раз уже ходил.
Тулин угрюмо кивнул и, ничего не сказав, почапал в обратную сторону. И смысл его подбадривать? Он сам кого хочешь подбодрит.
Эти двести метров дались нам гораздо тяжелее, чем думалось. Через полсотни метров склон мало того, что зарос чащебником, так еще слева оплыл крутым обрывом, оставив нам лишь узкую полоску в пару шагов от заминированной чехами, как я теперь знал от Паламарчука, вершины хребта. И гарантий в том, что боевики не установили хотя бы один-два нажимника, в чащебнике не было никакой. Бойцам я, правда, об этом решил не говорить, так и шёл молча, сопел себе в тряпочку. Повезло, а может действительно в чащобнике не оказалось ни одной мины, но дошли до места поворота и спустились мы вниз вполне благополучно. Когда же миновали старую базу, я вздохнул почти спокойно. Дальше до самого нужного нам хребта простирались сплошные неудобицы, уж где-где, а здесь минированием чехи стали бы заниматься в последнюю очередь. В конечном итоге до запланированной мной точки мы добрались без проблем.
Вид на заброшенные строения с хребта открывался прекрасный, даже лучше, чем мне помнилось, а если поднести к глазам бинокль, то и вообще, старые дома лежали как на ладони. Едва осознав это, я принял неожиданное и, как потом оказалось, правильное решение.
– Чи, старших троек ко мне! – повинуясь команде, отданной в обе стороны людской цепочки, бойцы начали передавать её дальше, и через пару минут все старшие троек собрались подле меня. Я же, усевшись на «подпопник» – маленький коврик, имеющийся у каждого разведчика именно для такого случая, разложил на коленях автомат и сделал жест рукой, приглашая прибывших садиться рядом.
– Все видят вон те строения? – моя рука указала сквозь редкую листву укрывающего нас кустарника в сторону раскиданных в полукилометре зданий.
– Угу, – как-то неуверенно прогундел Кирилл Квашнин – сержант, старший первой тройки ядра, черноволосый, с заметно раскосыми глазами, тонкий и гибкий, роста чуть выше среднего.
– Это значит, нам к ним переться? А смысл? – Тулин, как всегда, не мог не высказать собственного мнения. Я только улыбнулся. Общую задачу они знали, а конкретику, как обычно, стоило уточнять на месте.
– А мы туда и не пойдём, – бессмысленно было затягивать озвучивание своего решения. – Устраиваем засаду здесь. Гриша, ты, – мой взгляд остановился на сержанте контрактной службы Потапове, старшем второй тройки ядра, – со своими перекрываешь хребет с севера, первая тройка ядра с юга, тыл остается там, где и сейчас, и ведет наблюдение в сторону запада. А ты, Степан, со своими орлами переходишь вот сюда, в помощь тебе отряжаю обоих моих радистов. На фишке не меньше чем по двое. Один из них – бинокль в зубы и постоянно наблюдает за домами.
– И ночью? – Тулин усмехнулся.
– И ночью. Вдруг какой дурак решит себе фонариком подсветить. Обо всём необычном сразу доклад мне. Вопросы? – держать бойцов подле себя и дальше не имело смысла. Задача была поставлена, можно расходиться.
– Если чехи выйдут, валить? – Потапов задал, казалось бы, странный вопрос, но в свете последних указивок он не выглядел таким странным.
– Валить, – решительно отмёл я все другие варианты. – Какие могут быть сомненья?
– А «язык»? – поднял он волновавшую всех тему.
– Сперва валить, потом посмотрим, – и чтобы окончательно поставить точку в этом вопросе: – Будут наличествовать просящие пощады, вот их в плен и возьмём.
Тулин улыбнулся, видимо представив подобную картинку. На его памяти в плен вроде никого ещё не брали. А что касается поставленной задачи – не жили хорошо, нечего и начинать.
– Ещё вопросы есть? – с «советом в Филях» пора было заканчивать.
– Никак нет, – ответил за всех рядовой Игошин – старший тыловой тройки, и первым начал подниматься на ноги.
– А раз нет, по «коням», – я улыбнулся. А почему бы не улыбнуться? Погода – отпад, местечко для засады лучше не придумаешь, и вообще «всё чинно, благородно». Сейчас обустроимся, пройдусь погляжу занятые позиции, перекушу и спать. Не жизнь – малина. Теперь лишь бы не сглазить и чтобы дождь не пошёл.
До часу ночи я дважды обошел посты охранения, неплохо промёрз и, вернувшись на свою днёвку, зарылся в спальник, дав себе слово вылезти из него только когда воздух достаточно прогреться от лучей поднявшегося над хребтом солнца. Увы, сдержать собственное обещание мне было не дано.
– Командир, чех! – я открыл глаза и увидел в утреннем сумраке склонившееся надо мной лицо Тулина.
– Чех? – я не сразу въехал в ситуацию, требовалось некое пояснение.
– Лаврик, – Степан назвал кликуху Вадима Лаврикова, пулемётчика своей тройки, – видел, как в селение чех прошёл.
– Точно? – сонливости как и не бывало. Отбросив плёнку и спальник, я поднялся на ноги.
– Он ствол видел, – пояснил Тулин, яростно почёсывая накусанную гнусом макушку.
Чтобы согнать с лица остатки сна, мне хватило одного этого заявления.
– Пошли! – поправив разгрузку, я подхватил автомат и, пригнувшись под нависающую ветку, направился к головной тройке.
– Вон там он сидит! – правой рукой Лавриков держал бинокль, а левой сквозь листву тыкал в окружающую перспективу. Понять, куда ведёт его указующий перст, было невозможно.
– Конкретно, в каком доме? – я не бабка – угадка, чтобы вычислять требующийся объект на расстоянии.
– Третий слева, – пояснил присевший за моей спиной Тулин, и я, забрав из руки Лаврика бинокль, поднёс окуляры к глазам. Взгляд побежал по мгновенно приблизившимся строениям. На третьем слева он замер. Стоявший в центре поселения небольшой, можно сказать, совсем крохотный, невзрачный домишко в другое время вряд ли привлёк бы моё внимание. Увы, разглядеть в глубине помещения заныкавшегося моджахеда не представлялось никакой возможности.
– Давно? – спросил я, имея в виду время, прошедшее с момента появления боевика.
– Минут пять. Лаврик как только сказал, я почти сразу подумал: надо командира будить и побежал…
– Понятно, – произнёс я, задумываясь над нашими дальнейшими действиями. По любому выходило – если мы рассчитывали на захват пленного – медлить было нельзя. Зачем он пришёл и на сколь долгое чеховское пребывание в доме мы могли рассчитывать – неизвестно.
– Лавриков, Тулин, со мной! Кашкин, – мне пришлось окликнуть своего дремавшего подле радиостанции радиста, – остаёшься за старшего. Ивахненко, ты, – я обратился к проснувшемуся от суеты снайперу, – держишь дверь дома на прицеле. Если мы ещё будем далеко, а чех начнёт выходить – вали. Только смотри, нас не перестреляй. Всё понял?
– Яснее ясного! – снайпер потянулся и, получив от Тулина указание, какой именно дом держать на прицеле, стал деловито устраиваться в лёжке.
– Иванов, пробегись по центровым тройкам, пусть пулемётчиков переместят на склон для наблюдения! – Уверенности в том, что чех пришёл один, у меня не было. – В случае какого встревона они нас прикроют.
И глядя вслед скрывающемуся за кустами радисту короткий приказ-команда:
– Двигаем.
Забирая чуть-чуть вправо, мы начали поспешный спуск вниз по склону. Те несколько сот метров по прямой, что разделяли место нашей засады и заброшенные строения, на реальной местности утраивались и учетверялись. Задача усложнялась ещё и тем, что хребетик, на котором располагалось селение, имел по большей части очень крутые склоны, и только в нескольких местах на него можно было забраться без особых проблем. Одно такое местечко мне помнилось, но чтобы выйти к нему, приходилось делать небольшой крюк, а это тоже, увы, время. Начав было сперва из-за этого нервничать, я неожиданно для самого себя сделал вывод: если фортуне суждено повернуться к нам попой, то она повернётся, и этого не избежать. Так к чему тогда торопиться и нервничать? И пошёл чуть медленнее. А начав подъём, вообще ощутил, как в душе наступило абсолютное спокойствие.
Наконец мы выбрались на вершину. Теперь следовало скрытно подобраться к интересующему нас зданию, но задачу осложняло то, что верхняя часть хребта была практически лишена растительности, разве что топорщились чахлые одинокие кустарники и только там, где начинались дома, плотной стеной стояли давно заброшенные яблоневые сады.
– За мной! – махнув рукой, я метнулся к правому склону и, перемещаясь от кустика к кустику, начал движение вперёд. Тулин и Лавриков, набрав соответствующую обстановке дистанцию, двигались следом.
До первого дома мы добрались вполне благополучно, а уже следующий был НАШ. Теперь, сидя под укрытием стены первого здания, мне следовало окончательно решить, как действовать дальше. О том, что здесь два года назад при попытке войти в один из домов на фугасе подорвались два наших бойца, я своим разведчикам благоразум