Идеи Мысли
ЮЛИИ БУРКИН
Гибель Высокого Искусства
Возможно, я буду сообщать сейчас очевидные вам вещи. Возможно, вы все это знали давно, а я, дурак, не знал. Но сам я ощущаю нижесказанное как открытие. Вот Маркс, например, открыл закон прибавочной стоимости, хотя и до него люди знали, что «деньги приносят деньги». Но он показал МЕХАНИЗМ того, как они липнут, чем перевел это знание из разряда мистики в разряд закона. И знали люди, что яблоки падают, но только Ньютон объяснил ПОЧЕМУ...
Думаю, всем нам периодически кажется, что искусство мельчает (а вместе с этим духовно деградирует общество, и эти процессы подстегивают друг друга), но мы говорим себе: «Старею, видно... Старикам всегда все вокруг не нравится, особенно нравы...» Но я понял ПОЧЕМУ, понял МЕХАНИЗМ, и знание этого механизма дает мне право утверждать: в данный момент искусство, точнее, то, что мы называем искусством, действительно гибнет. Это нам не кажется.
Итак...
Сначала не механизм, а конкретизация тезиса: искусство гибнет. Всегда были книжки хорошие и не очень. Всегда было кино хорошее, среднее и совсем уж плохое. ..Но в последнее время, лет этак десять, ощущается тенденция к полной деградации всего и вся. Идешь в кино, расхваленное не только рекламой прокатчиков, но и, казалось бы, умными критиками, и заранее знаешь, что это будет не глубокое произведение, которое будет вспоминаться тебе годы, помогать понять жизнь, помогать жить (как вспоминаются многие российские и зарубежные киношедевры прошлого). Нет, это будет в лучшем случае «Пираты Карибского моря» — красивая картинка с кучей спецэффектов, а в худшем — «Бойня бензопилой в Техасе». Чаще нечто среднее вроде «Молчания ягнят» или «Парфюмера», где все «сделано» безупречно, но в основе простенькая и противненькая история.
Нет сейчас в широком, во всяком случае, прокате таких умных драм, как «Полет над гнездом кукушки» или таких тонких комедий, как «Берегись автомобиля». Нет ни зарубежных, ни отечественных фильмов глубоко психологичных, изящных, сделанных настоящими мастерами и по самым высоким современным критериям... Во всяком случае, нет такого умного и захватывающего МАССОВОГО кино. Если то кино — середины и конца XX века — можно было бы назвать продолжением театра, но создаваемого более совершенными техническими средствами, то нынешнее — растянутые на часы клипы... И, кстати, раньше в кино приходили именно театральные режиссеры со своим видением мира, а сейчас в основном клипмейкеры, привыкшие за большие деньги заказчика из чего угодно делать конфетку... Вы можете себе представить рекламный клип, снятый Германом? Я — нет. А Бондарчуком-младшим? Легко.
Литература. Покупаешь книгу, расхваленную критикой, преподносимую и превозносимую, как современная классика, и обнаруживаешь или полное убожество вроде детективов г-на Шитова, или довольно средние с точки зрения высокой литературы, но хорошо сбитые развлекаловки с налетом философии — Коэльо, «Код да Винчи» и т. п. Нет нового Толстого, нового Достоевского, нового Чехова в современной российской литературе, нет нового Хемингуэя и нового Маркеса за рубежом. Если они есть, то они не востребованы, не популяризированы, и мы о них не знаем, а то, что мы знаем, — «ничего...», «нормально...», «читать можно...».
Будучи фантастом, скажу отдельно и о фантастике. Нет сейчас в России автора, равного по таланту братьям Стругацким (это не расшаркивание перед издателем, а факт). Равные по популярности, даже более раскрученные есть, но равных по таланту—нет. А на Западе? Что, действительно, «Гарри Поттер»—лучшая детская книжка всех времен и народов?.. Деградация фантастики очевидна даже на уровне жанров: на смену научной фантастике—литературе дерзкой мечты о будущем—пришла жвачка фэнтези—литература о никогда не существовавшем прошлом... Из всего изобилия функций литературы на первый план вышла «иллюзорно компенсаторная». То есть люди читают не для того, чтобы стать лучше, умнее, что-то понять, а для того, чтобы сделать свое существование комфортней, забыться... И это еще те, кто читает. Большинство смотрит телевизор.
Телевидение никогда не было искусством. Но раньше телевизор хотя бы был «домашним кинотеатром». А что мы видим на экране сейчас: непрерывные убогие сериалы, всяческие «Дома-2» и «Камеди Клабы»... Все это делают отнюдь не бесталанные люди. Но специфика нынешнего ТВ состоит в том, что оно даже не пытается приподнимать вкус зрителя, а наоборот — в погоне за рейтингом ТВ-каналы откровенно соревнуются в том, кто опустится ниже, еще ниже, до самых низов...
Музыка. Нет современной классики, когда при жизни композитора было ясно, что это пойдет в века, как было с Чайковским или Стравинским. Что касается «массовой культуры»: нет сейчас в мире рок-группы уровня «Битлз» — развивающейся, творящей очень разные, все более сложные и интересные, но обязательно шедевры. Кого из современных будут помнить так же долго, как «Битлз»? Не помнят уже никого из 70-х, 80-х, 90-х годов... Были однодневки, были те, кто просуществовал многие годы, сев на какого-то своего конька, и штамповал одинаковые альбомы... Но гениев со времен «Битлз», да еще и всемирно популярных, на этом поле не было...
Ничего не знаю о живописи, но боюсь, там то же самое. Ибо это всеобъемлющая мировая тенденция...
Теперь прекращаю брюзжать и расскажу о причинах возникновения этой тенденции. Мне кажется, причина состоит в неожиданном удешевлении всех НОСИТЕЛЕЙ произведений искусства, отсюда — его демократизация, тиражирование и как следствие отсюда — ориентация на массовый спрос.
Подробнее. Искусство всегда требовало финансовых вливаний. Чтобы достичь совершенства, художник должен заниматься только своим искусством, значит, кто-то должен плоды его трудов покупать, и покупать дорого. Кто? На протяжении целых веков основными потребителями, покупателями продукта были представители высшего сословия — дворянство. А дворянин обязательно был высокообразован, высококультурен, к этому его обязывало происхождение. Он должен был разбираться в литературе, в музыке, в поэзии, в живописи... Сам он вряд ли становился настоящим художником (за редкими исключениями), так как у него не было нужды в специализации, не было нужды зарабатывать искусством, но он был меценатом и инвестором. Он строил оперные театры, он заказывал полотна Рембрандту... А художник всю жизнь старался достичь максимального мастерства, чтобы удовлетворить самый тонкий, самый изысканный вкус, соревновался с себе подобными в совершенстве...
Такое положение вещей делало потребление высокого искусства престижным. Продукт (картина, билет в оперу, книга...) был дорог, но именно поэтому образованный, но небогатый человек «среднего сословия» тянулся к высокому искусству. Простой человек, побывав однажды в опере, мог рассказывать об этом внукам... Десяток книг передавались из поколения в поколение, семейные библиотеки росли понемногу, но состояли из дорогостоящих шедевров... Простой человек не мог купить картину-подлинник большого художника, но он мечтал об этом...
Но вот наступила середина XX века. Середина научно-технической революции. Полиграфия сделала книги не такими уж и дорогими, музыка стала качественно записываться на грампластинки, картины качественно репродуцироваться, театры заменились кинотеатрами... Искусство «пришло к народу». Настоящее, Высокое Искусство, которого народ жаждал века. На пластинках записывалась симфоническая и оперная классика, книги тиражировали мировые шедевры и т. д. Так было до тех пор, пока потребителем было поколение, воспитанное на идее престижности искусства...
Но параллельно шли еще две тенденции. Первая — появление новых «странных» форм искусства, изначально рассчитанных на массовое потребление, на тиражирование на носителях. Например, музыка «Битлз», например живопись Дали и Пикассо... Это совсем другое искусство, формы его не столь изысканны и изящны, в нем много эпатажного, «крикливого»... Но сами художники пока что оперируют понятиями Большого Искусства: они ищут новые приемы, стараются достичь в этом совершенства, стараются быть самыми интересными, самыми-самыми. И потребитель модернизма пока что еще хочет видеть, пусть и странное, но высокое искусство.
Однако понемногу зреет и вторая тенденция. Зачем художнику быть каким-то особенным, если ценителей, способных понять его, совсем немного?.. Ни один меценат-эстет не заплатит за оригинал столько, сколько заплатят тысячи дураков за копии на дешевых носителях. Нужно только убедить их, что за это надо платить. А это уже вопрос маркетинга, вопрос рекламы... Главное, чтобы все было «сделано» качественно, «высокобюджетно», чтобы ясно было, что «вам тут не фуфло втюхивают»... И надо избавлять людей от «рабского желания возвышаться». Кто платит деньги, тот и музыку заказывает... А, не дай бог, пипл поумнеет, замучаешься искать художника, способного удовлетворить его высокие потребности...
Мало-помалу поколение сменилось, и вот нынешний потребитель уже и не понимает, зачем, собственно, ему учиться постигать высокое искусство, когда есть шоу-бизнес? Мало-помалу именно последняя тенденция стала основной, так как именно она коммерчески оправдана. И телесериалы соревнуются — кто глупее, кино — кто высокобюджетнее и зрелищнее, литература — кто эпатажнее и доходчивее. .. Сиськи-письки, насилие, фильмы-комиксы, лубок, балаган...
Этот лубок был всегда, но на задворках цивилизации, не в него вкладывались гигантские суммы, не он считался вершиной того или иного вида искусства... А сейчас дело обстоит именно так. Менеджерам, стоящим у руля нынешней культуры, не нужны произведения искусства, им нужно, чтобы просто до тупости, ярко до аляпистости и чтобы грамотный маркетинг заставлял потребителя этого лубка уважать себя, считать себя образованным тонким эстетом. Нужен «Титаник», другое кино — ни к чему.
Всё, крандец. Высокое Искусство' классическое ли, модернистское ли, практически не существует, так как оно не нужно заказчику—массам. Значит, его не берется продвигать менеджер. Значит, его не станет создавать художник. И откуда он, кстати, возьмется, этот художник, он ведь уже тоже из нового, глухого к высокому, поколения?..
«Наша молодежь любит роскошь, она дурно
воспитана, она насмехается над начальством
и нисколько не уважает стариков.
Наши нынешние дети стали тиранами;
они не встают, когда в комнату входит по
жилой человек, перечат своим родителям.
Попросту говоря, они очень плохие».
Сократ (470-399 гг. до н. э.)
«Я утратил всякие надежды относительно
будущего нашей страны, если сегодняшняя
молодежь завтра возьмет в свои руки
бразды правления, ибо эта молодежь невыносима,
невыдержанна, просто ужасна».
Гесиод (ок. 720 г. до н. э.)
«Наш мир достиг критической стадии.
Дети больше не слушаются своих родите
лей. Видимо, конец мира уже не очень далек».
Изречение принадлежит одному египетскому жрецу,
жившему за 2000 лет до н. э.
«Эта молодежь растленна до глубины души.
Молодые люди злокозненны и нерадивы.
Никогда они не будут походить на молодежь былых времен.
Младое поколение сегодняшнего дня
не сумеет сохранить нашу культуру».
Запись обнаружена на глиняном горшке,
найденном среди развалин Вавилона.
Возраст этого горшка — свыше 3000 лет.
На самом-то деле, это очевидно. Все имеет начало и все имеет конец. И эпохи—тоже. Что ж тут странного, что эпоха пронизанного тонким психологизмом и наполненного гуманистическим пафосом Высокого Искусства когда-то началась, а теперь заканчивается? Нам, конечно, больно это сознавать, ведь мы выросли в момент ее особенно яркого «предсмертного взлета»: когда Высокое Искусство еще было всем нужным и уже стало всем доступным...
Вынесенные в эпиграф заключения цитаты, казалось бы, должны убеждать нас в том, что подобные сетования стары, как мир, а он, как видите, стоял, стоит и стоять будет... Но, во-первых, кто сказал, что мир действительно не меняется к худшему уже давно? Возможно, то, что сегодня нам кажется нормой, когда-то было низостью? Или другое: человек действительно мог жить в момент падения какой-то эпохи. Нам ли, заставшим крушение коммунизма, развал страны, инфляцию, дефолт и прочее, не знать, как это бывает? Разве нам, а особенно нашим старикам, не казалось тогда, что мир катится в тартарары? Это было неправдой? С какой стороны посмотреть...
Да, нам противно, что сегодня все духовно мельчает. ..Нов природе не бывает трагедий. Люди будут жить дальше. Не такие, как нам хотелось бы, хуже, как нам кажется, но это лишь наша с вами оценка. Еще неизвестно, каковы мы с точки зрения наших предков. Скажи, например, лет двести назад дворянину, что его потомки будут считать глупостью защиту чести на дуэли, он бы ответил, что такой мир будущего отвратителен и недостоин существования... А нам и впрямь кажется дикостью, что нравственные разногласия когда-то решались дракой: кто лучше стреляет тот и прав, тот и хороший...
Вот и потомки наши просто не будут понимать, чего мы так носились с этим искусством... Кстати, любой вид искусства не вечен: нам, например, уже не понять высокого искусства изготовления боевых клинков.
ВЛАДИМИР ЦАПЛИН
Зачем человек?
Вопрос: «зачем человек» — разновидность вопроса: «в чем смысл жизни». Но он гораздо более риторический, менее буквальный, не наполнен никаким мистическим содержанием, а лишь отражает крайнее удивление тем, что природе невольно удалось породить невиданное противоречие между бесконечностью сознания с его же конечностью, неизбежной ввиду временности жизни! И индивидуальной, и как явления природы. Радостным осознание этого противоречия никак не назовешь, а то, что человек вынужден жить с ним почти всю жизнь, становится трагедией, иногда выливающейся и в крайние формы. Поэтому закономерен риторический вопрос-размышление о том, зачем природа создала существо, наделенное сознанием и поэтому априорно обреченное на трагедию осознания временности собственного существования, сколь гармоничной бы ни удалось организовать жизнь цивилизации? Трагедию, которая начинается в момент бессознательного появления в какой-то точке бесконечной стрелы времени, развивающуюся в процессе осознания существования этой стрелы, с одновременной способностью приспособиться к тому ничтожному по длине участку стрелы, в течение которого мы существуем, невольно накопить огромный опыт, осознать бесконечное величие и разнообразие природы, получить невероятные знания, и в этот момент исчезнуть навсегда! И принципиально не важно — произойдет это через тридцать, сорок, сто или пятьсот лет после появления, потому что произойдет неизбежно, и как бы ни велика была продолжительность жизни, она все равно будет исчезающе малой по сравнению с бесконечностью времени. А если даже когда-нибудь с этим и справятся, то все равно однажды все исчезнет в бушующем и раскаленном вихре взорвавшейся сверхновой или апокалипсисе сталкивающихся галактик.
Человек представляет собой лишь одну из форм организации материи, среди миллиардов других форм, созданных природой вследствие слепого и случайного чередования причинно-следственных связей, комбинируемых в бесконечном числе сочетаний. Однажды эта случайная комбинация привела к непредставимо сложному устройству — человеку, да еще расположив «кирпичики» так, что «устройство» получило способность осознавать свое собственное существование. То есть человек никогда не появлялся «для счастья, как птица для полета». Но и не для того, чтобы вечно страдать и метаться в бессилии. Не появлялся для дружбы, любви и преданности. Но и не для эгоизма, предательства, обмана, несчастья и прижизненных мучений. Человек никогда не появлялся для познания природы, влияния на нее или для того, чтобы «сказку сделать былью». Не для того, чтобы одержимо произнести: «мы не можем ждать милостей от природы — взять их у нее наша задача». Но и не для того, чтобы смиряться с капризами и несовершенствами природы или угрозами, порожденными той же природой или собственной жизнью. Не для того, чтобы покорять и подчинять окружающих и «владеть миром», но и не для того, чтобы стать бесконечно гуманным и дружелюбным. Не для того, чтобы, однажды сформулировав понятие «доход», потом всю жизнь стремиться к нему с параноидальным упорством. Но и не для слепого альтруизма, чтобы умереть преждевременно, отдав свою пищу другому и совершенно не проявляя заботы о собственных желаниях и комфорте. Не для того, чтобы гордиться своей случайной принадлежностью к случайно же образовавшемуся племени — нации или другой чепухе, но и не для того, чтобы со всем смириться, заниматься самоуничижением и умерщвлением своей плоти. Не для того, чтобы быть пышущим здоровьем и гордо произносить, что «в здоровом теле здоровый дух», но и не для того, чтобы постоянно испытывать физические мучения, недомогания и свою физическую неполноценность...
Не для того... не поэтому... не затем... не для... не... не... не... Поэтому ответа на вопрос «зачем» никогда не было, нет и не будет, сколь бы продвинутым, знающим и совершенным человек ни становился. Потому что с точки зрения существующих представлений он не имеет смысла.
А с точки зрения не существующих — пока! — представлений? Тогда ответ на вопрос «зачем?» до удивления прост!
Чтобы «обмануть» природу!
Тем более что она, природа, не злонамеренна, а просто слепа! А раз так, то «сам Бог велел» ее обмануть, злорадно показав вдогонку язык! Предварительно разобравшись в том, как она устроена и подчинив ее себе! Во всех мыслимых масштабах! От планеты, где человеку удалось по недосмотру природы появиться, до скопления галактик! От собственного организма и до взрывов сверхновых! Нужно бы сказать себе и другим, что раз она, природа, по недоразумению наделила нас разумностью, то надо использовать этот «промах» природы для собственной пользы: развив для начала собственное сознание до появления полноценного мышления, на что, увы, «щедрости» у природы не хватило! Но устройство разумности, судя по всему, оказалось случайно таким, что это возможно!
Может ли механизм, мощность и необратимость природных процессов оказаться далеко за возможностями их осознания, понимания и управления ими?
Может!
Но может и не оказаться. До сих пор, рано или поздно, человеку удавалось понять все, все приспособить и все себе подчинить. А ведь прошло меньше каких-то десяти тысяч лет с тех пор, как человек только булыжники и умел приспосабливать: ну, там мозговую косточку раздробить — или в качестве аргумента в дискуссии с соседом! А ведь в течение 10 тысяч лет человек чем-то осмысленным — с точки зрения познания природы и управления ею — занимался гораздо меньше одного процента времени: остальное посвящал либо физическому выживанию, либо — для разнообразия — занимался выяснением отношений с племенем, живущим в соседнем лесочке или за пригорком. Да! Еще напридумывал себе духов, прародителей, богов, сказок про загробную жизнь и каких-то диковатых и далеко не всегда безобидных и безопасных ритуалов, преданно принося себя им в жертву и прислуживая! Тоже изрядное время уходило! И так это продолжается до сих пор! Таким образом, даже одного процента, т. е. 35 000 дней — мгновения на бесконечной стреле времени! — хватило, чтобы пройти путь от булыжника до полетов на планеты Солнечной системы, мобильного телефона и интернета. Почему этот принцип не мог бы действовать и в дальнейшем?
Непредставимо?
А вы считаете, что кроманьонец мог себе представить, допустим, принцип действия и конструкцию современного внедорожника? Поэтому, если на интересные и перспективные дела тратить чуть больше времени, чем один процент, то, кто знает, — может, в обозримом будущем осуществится многое из того, что сегодня представляется невероятным и фантастическим. А там посмотрим — неизбежно ли все «предначертанное и непредна-чертанное природой» и можно ли практически до бесконечности отсрочить или даже совсем избежать трагедии существования!
Каждый надеется, но никто не знает, наивна ли эта надежда. Может быть, уже завтра, еще при нашей жизни, умники что-нибудь придумают!
Маловероятно?
Согласен! Но ведь речь идет не о плане мероприятий на ближайшую декаду, а о глобальнейшей цели, которую человек может поставить перед собой! А уж дальше дело техники! Вы помните логику многоумного Ходжи Нассреддина, когда в его дом забрался вор? Он сказал жене: веди себя тихо и не выдавай нашего присутствия. Пусть он что-нибудь найдет, а уж отобрать мы у него сумеем! Пусть умники разберутся, главное — им не мешать, а уж использовать результаты их находок для того, чтобы покончить с трагедией разумного существования, мы сумеем!
...Но сначала все-таки ограничимся более скромной задачей: формированием у пока смертных и невсесильных людей полноценного мышления!