– А! То есть у вас там даже не знают, куда вы пропадаете?
– Хотелось бы верить…
– Перейдёте к себе – а дальше?
– Постараюсь никого не разбудить, отопру дверь, выберусь на площадку… А дальше?.. А чёрт его знает, что дальше! – с тоской признался Шкарин. – Податься-то некуда…
Отужинав, стали устраиваться на ночлег. Ротмистров – на диване, Шкарин – на полу возле окна (на тот случай, чтобы хозяин, поднявшись среди ночи, не споткнулся, упаси боже, о гостя). По той же причине решили и свет не выключать.
Уснуть удалось не сразу. Лежали, беседовали.
– Спасибо вам, Ярослав Петрович… – растроганно сказал Шкарин. – Отблагодарил бы, ей-богу, да нечем… Банк, что ли, для вас ограбить?
– Это как?
– Запросто, – уныло заверил тот. – Я ж здесь сквозь любую стену пройду, любой сейф вскрою, стрелять в меня можно долго и безуспешно… Государство-то – нас грабит. Почему бы нам его разок не грабануть?
– А деньги из сейфа каким образом брать будете?
– А деньги будете брать вы.
– Ага, – сказал Ротмистров. – Тут-то меня и подстрелят.
– Ну почему обязательно…
– Подстрелят-подстрелят, даже не сомневайтесь… И даже если не подстрелят, куда мне потом с этими деньгами?! Вы ж меня постоянно защищать не сможете…
– Боюсь, не смогу…
– Ну вот видите…
Помолчали.
– Послушайте, – сказал Ярослав Петрович. – Я что-то не пойму: зачем вам возникать в вашей собственной квартире?
– А где?
– На лестничной площадке, во дворе…
– А как я удостоверюсь, что засаду ещё не сняли?
– Н-ну… удостоверьтесь – и тут же назад, ко мне.
– А потом?
– Потом я вам открою дверь на площадку, а оттуда уже…
– А что ж?.. – подумав, сказал Шкарин. – Вполне разумно…
Потом Ярослав Петрович незаметно провалился в сон, а когда, вздрогнув, открыл глаза, уже светало. Под окном у батареи парового отопления было пусто. Ни сумки, ни Андрея Андреевича. Значит, всё-таки рискнул сразу возникнуть в собственной квартире. Наверное, постеснялся хозяина будить, интеллигент хренов… Новых дыр в паркете также не наблюдалось. Вот они, правила приличия в действии! Один раз нашкодит, второй раз – ни-ни…
– Удачи тебе там, Андрей Андреич… – пробормотал Ротмистров и снова уснул – на этот раз чуть ли не до полудня.
Разбудил его телефонный звонок.
– Ярослав Петрович! – закричала из трубки секретарша Клава. – Ярослав Петрович!..
– Слушаю, – сипло сказал он.
– Ярослав Петрович! Зайдите! Прямо сейчас! Тут, оказывается, ошибка с этим годом вышла! В справке!..
– Серьёзно?.. – не поверил Ротмистров.
– Прямо сейчас! – кричала Клава. – Прямо сейчас!..
– Ладно, еду…
На привокзальном мосту опять случился затор, возникла угроза угодить в обеденный перерыв. Пока переползали над железнодорожными путями на ту сторону, Ярослав Петрович весь издёргался. Полупрозрачный Шкарин с потусторонними его несчастьями выпал из головы напрочь – уж больно справки хотелось.
Когда же Ротмистров достиг наконец родной конторы, выяснилось вдобавок, что внутрь не попасть, – трое здоровенных монтажников в жёлто-синих комбинезонах примеряли новую входную дверь. Толстый пласт стекла перекрывал полпроёма, а другая половина была загромождена инструментами и аппаратурой.
– Поберегись, – неприязненно сказали Ярославу Петровичу.
– Мне срочно!
– Всем срочно…
Злобно ворча, Ротмистров отступил от крыльца под сень молоденькой акации, взглянул на часы и малость успокоился. До перерыва оставалось ещё минут двадцать. Закурил, окинул взглядом фронт работ. Похоже, дела в учреждении налаживаются потихоньку, раз парадный подъезд обновить решили. Никак опять начальство сменилось? Двери переделывают, справки…
Наконец просителю позволено было просочиться между косяком и сварочным аппаратом. В коридоре тоже творилось чёрт знает что. На полу валялись ошмётки старой штукатурки, а дверь в приёмную отсутствовала. Как, кстати, и дверь в бухгалтерию. Надо понимать, новое руководство, не мелочась, начало свою деятельность с капитального ремонта.
При виде Ротмистрова секретарша Клава ахнула и вскочила.
– Вот… – испуганно выдохнула она, пододвигая посетителю нужную бумагу, сама же при этом отодвигаясь.
Но Ярослав Петрович смотрел не на Клаву и не на справку, а на край столешницы, носивший следы весьма странного повреждения. Впору было представить, что некто положил на стол растопыренную пятерню, обвёл её карандашиком и пропилил древесностружечную плиту по контуру с помощью лобзика. Насквозь.
В каком-то странном заторможенном состоянии Ротмистров принял документ, поблагодарил отшатнувшуюся Клаву судорожным кивком и вновь очутился в коридоре. А там уж поразмыслил.
Вон оно как… Ну спасибо тебе, Андрей Андреич! Стало быть, перешёл ты в свой мир, оказался в своей квартире, благополучно выбрался наружу, бесшумно перешагнув через дрыхнущих в засаде бойцов, и снова подался к нам. Зачем? А просто так. Отблагодарить за ночлег, как и подобает порядочному человеку… Вторгся, продырявив стеклянные двери, в бывшую родную контору Ярослава Петровича Ротмистрова, ляпнул ладонью по столу в бухгалтерии, в приёмной… Да-а… После такого визита не то что справку – признание в теракте оформишь и подпишешь.
Коридор был пуст. Коридор… коридор… Слово гулко кувыркнулось и обессмыслилось. Перед Ярославом Петровичем зияло пустое пространство квадратного сечения; плоскость, на которой он стоял, была усеяна серыми осколками. Коридор… Затем всё вокруг вздрогнуло, стало каким-то зыбким, осколки исчезли, а прямоугольный проём в стене справа закрылся металлической плитой с крохотной круглой стекляшкой в верхней её трети.
Должно быть, сказались вчерашние впечатления и ежедневные психологические опыты на балконе: Ярослав Петрович Ротмистров нечаянно, сам того не желая, вышел в параллельный мир. Конечно, будь он в меньшей степени ошарашен предыдущими событиями, его бы тут же выбросило с перепугу обратно, как это случилось когда-то с Андреем Андреевичем Шкариным. Однако в нынешнем состоянии Ротмистров даже испугаться не смог как следует.
Недоверчиво взглянул на собственные ноги, на руку со справкой. Только они и казались настоящими в этом призрачном коридоре… Да-да, коридоре… Предметы вокруг вновь обретали имена.
Клацнула, открываясь, дверь, из отдела писем вылетела Манька-эзотеричка. Глаза её выпрыгивали от восторга, в наманикюренных коготках трепыхался очередной номер «Вечёрки». При виде полупрозрачного незнакомца (именно незнакомца, поскольку в данном параллельном пространстве не было никакого Ярослава Петровича Ротмистрова, а в квартире его обитал Андрей Андреевич Шкарин) остановилась, уставилась. «Завизжит…» – обречённо подумал Ярослав Петрович.
Манечка завизжала.
Этого оказалось достаточно, чтобы Ротмистрова вышибло в прежнюю реальность, где пол по-прежнему был усеян ошмётками штукатурки, а на месте дверей в приёмную и в бухгалтерию зияли пустые проёмы.
Затем он почувствовал, что за спиной его кто-то есть, и резко обернулся. Это была всё та же Манька-эзотеричка, но уже из родного мира. Бежала, видать, по коридору и чуть не вписалась в неизвестно откуда возникшего Ярека.
«Завизжит…» – обречённо подумал Ярослав Петрович.
Манечка завизжала.
Переступив порожек зарешёченной арки и пройдя во двор, Ротмистров первым делом взглянул на плотные нестриженые кусты перед вторым подъездом. Никого. Впрочем, это ни о чём ещё не говорило, Андрей Андреевич Шкарин мог поджидать и в каком-либо другом укромном уголке.
Хотелось поблагодарить, поделиться радостью, похвастаться первым выходом в мир иной, наконец повеселить историей о том, как восторженная Манька-эзотеричка за что боролась на то и напоролась. Все укромные уголки были осмотрены, и Ярослав Петрович, сильно разочарованный, направился к себе домой.
Андрея Андреевича он обнаружил в своей квартире лежащим на полу в позе покойника: ноги вытянуты, руки сложены на груди.
– А, вот вы где! – возликовал Ротмистров. – А я там вас по в сему двору ищу… Сняли, значит, засаду?
– Нет, – помолчав, отозвался Шкарин. – Не сняли… И не снимут.
Ротмистров пригляделся и заметил наконец, что руки лежащего скованы стальными браслетами, а под глазом имеет место кровоподтёк.
– О господи… – с содроганием вымолвил Ярослав Петрович. – Как же это вы?!
– Так. Нарвался.
– А освободиться от них… я имею в виду от наручников… никак нельзя?
– Здесь – нет, – равнодушно ответил Шкарин. – Зачем спрашивать? Сами знаете…
– Что вы намерены делать?
– Ничего… Если не возражаете, полежу… проголодаюсь как следует – дай сдамся наверное… Как ваши дела?
– Мои – замечательно… Спасибо вам огромное…
– Замечательно… – с отвращением повторил скованный. – Это в смысле начислят вам теперь пенсию на две тысячи больше, чем предполагалось? Удивительный мы всё-таки народ…
Ярослав Петрович Ротмистров посмотрел на охваченные стальными браслетами запястья своего полупрозрачного благодетеля – и стало вдруг трудно дышать. Это нарастал праведный гнев. С таким чувством выходят на митинги и на баррикады. Еле унял.
– Послушайте… – хрипловато позвал он. – А не скажете, когда наши квартиры снова совместятся?
– Зачем вам?
– Просто… узнать…
Андрей Андреевич Шкарин безнадёжно скривил рот.
– Часам к семи.
– Почему не в шестнадцать одиннадцать?
Видно было, что праздное любопытство хозяина причиняет гостю сильнейшую душевную боль.
– Дело вот в чём, – с трудом отозвался лежащий. – Каждый раз отсчёт начинается с того момента, когда я проникаю сюда, к вам… Только не спрашивайте, пожалуйста, почему оно так, а не иначе! – взмолился он. – Не знаю…
– Т-то есть… если, скажем, я сейчас проникну в ваш мир, то окажусь в вашей квартире?
– Милый вы мой человек… – стонуще произнёс Шкарин. – Да если бы вы могли проникнуть в мой мир, у меня бы и проблем не было… У вас что, есть какие-то предложения?