Иван Петрович чертыхнулся. Лифт совсем взбесился, это ясно.
– Ну что, убедились? – поинтересовался голос.
– В чем? – удивленно спросил Иван Петрович.
– В моей реальности. Вот вам доказательство. Я заставил лифт не останавливаться на вашем этаже.
– Ой, я не могу! – фыркнул Иван Петрович. – Такое «доказательство» может устроить любой оболтус младшего школьного возраста, так что – он тоже представитель погибшей цивилизации?
– Хорошо. Если вам этого мало, будут вам еще доказательства.
– Да уж, будьте любезны. А лифт просто сломался. Придется идти пешком. Это не страшно, всего-то на один этаж подняться. Бывало и хуже.
Он вышел на балкон, по которому нужно было пройти, чтобы попасть на лестницу, и поднялся на два пролета.
Стены были девственно белоснежны, ни одной надписи, ступени чисто выметены и не заплеваны, сразу видно, что здесь практически не ходили.
Иван Петрович снова вышел на балкон и остановился, опершись на перила.
Внизу поблескивали стеклами автомобили, плотно припаркованные с обеих сторон дороги, по узкому проезду между ними ехала белая иномарка с желтым гребешком такси на крыше.
Невдалеке чернел силуэт недостроенного дома, за ним прожектора подсветки выхватывали из тьмы огромный супермаркет, а еще дальше была железная дорога, и по ней сейчас шел пассажирский состав, шумный и торопливый.
– Отойдите, пожалуйста, от края. Я боюсь высоты, – попросил голос.
– Странно, что вы ее боитесь.
– Я не самой высоты боюсь, я боюсь ее в вашем теле.
– Понимаю, – усмехнулся Иван Петрович, – переживаете, чтобы я не свалился с балкона? Жить хочется?
– Хочется. Вы даже себе представить не можете, как хочется.
– Да, где уж мне. Ладно, пошли.
Он вошел на площадку лифта и прочитал вслух:
– Десятый этаж.
– Ну, теперь что вы скажете? – ехидно спросил голос.
– Скажу, что плесень в моем мозгу прогрессирует!
– Вы не верите своим глазам?
Иван Петрович подошел к надписи и поскреб ее ногтем.
– Почему же, верю.
– Значит, я вас убедил?
– Нет.
– Вы что, сомневаетесь в моих доказательствах?
– Я в себе сомневаюсь, понятно? Мне нужен независимый наблюдатель, которому еще не затуманили мозги.
– И где его найти?
– Найду, не волнуйтесь.
Иван Петрович, уже не доверяя лифту, спустился на первый этаж по лестнице, вышел на крыльцо и набрал номер соседской квартиры.
– Кто там?
– Витя, это я, Иван Петрович. Слушай, я тут на ступеньках ногу подвернул, спустись, пожалуйста, помоги до лифта доползти, очень тебя прошу.
– Хорошо, Петрович, сейчас куртку накину и выйду.
Витя был его соседом по лестничной площадке, с которым они познакомились почти сразу после переезда на почве одалживания друг другу различных инструментов, у Ивана Петровича была аккумуляторная дрель, она же шуруповерт, а у Виктора мощная ударная дрель, которая работала только от розетки.
Несколько раз они вдвоем пили пиво и все собирались вместе поехать на рыбалку, но, как это водится в таких случаях, так и не собрались.
Витя выскочил через пару минут, он был в домашних тапочках, трениках и куртке, одетой на майку.
– Что, Петрович, сильно подвернул? Может, «скорую» вызовем?
Лицо его сочувственно сморщилось, и Ивану Петровичу стало неудобно за свое вранье, но он утешил себя тем, что сказать правду было бы еще хуже.
– Да нет, не надо. Пройдет потихоньку. Мне б до дивана добраться, а там пройдет, отлежусь.
– Ладно. Какую ногу-то вывихнул?
– Какую? Вот эту, левую.
Витя с готовностью подставил плечо, согнувшись (роста он был баскетбольного), и они двинулись.
– Слышь, Вить, как лифт, нормально работает? – спросил Иван Петрович, добросовестно хромая, но стараясь не переигрывать.
– Да чего ему сделается?
– Это хорошо. А то я думаю, вдруг еще и лифт сломается.
– Ну, ты даешь, Петрович. У нас же два лифта. Оба одновременно всего-то один или два раза ломались, и то во время заселения дома.
Они вошли в кабинку на этот раз грузового лифта, и Иван Петрович облокотился о стенку, выставив якобы больную ногу вперед.
– Ну, поехали? – спросил Витя сам себя и нажал на кнопку.
Иван Петрович напряженно смотрел на сменяющиеся цифры на табло: 7… 8… 9.
– Все, прибыли, – прокомментировал Витя. – Наша остановка.
Дверь лифта отползла в сторону.
– Вот черт. А почему десятый этаж?
– Лифт глючит, – ответил Иван Петрович, – не видишь, что ли.
– Что, проедем вниз на этаж?
– Не надо.
Иван Петрович прикинул, что имитировать хромоту лучше спускаясь вниз, чем поднимаясь, а что подниматься придется, он уже почти не сомневался.
– Ну, как скажешь, – с сомнением сказал Виктор.
Когда они проковыляли вниз по лестнице и перешли по балкону на площадку лифта, Виктор изумленно выдохнул:
– Восьмой этаж, – и замер, уставившись на надпись.
– Что за хрень, Петрович? Мы ж только на один этаж спустились. Как мы здесь оказались?
– Не хотите ему объяснить, как вы здесь оказались? – поинтересовался голос.
Иван Петрович не ответил. Ему было страшно. Значит, это не сумасшествие, не бред.
Но как можно доверять тому неизвестному и непонятному, поселившемуся в тебе, даже если оно дает ответ на любой вопрос, делает все, чтобы ты в него поверил, и ведет себя тактично и дружелюбно.
Что живет там, внутри? Может быть, в глубине его тела сейчас прорастает нечто страшное, какое-нибудь гигантское насекомое, и с каждым днем оно будет становиться все больше, пока из-под кожи не полезут острые зеленые шипы, и тогда мясо, уже ненужная и отслужившая свое оболочка, лопнет и отвалится, обнажив гладкие суставчатые конечности космического монстра.
А что, если, пока не поздно, сигануть с балкона на асфальт? Спасти человечество от грядущей катастрофы…
– Ну, что делать будем? – спросил Витя. – Опять пешком пойдем?
– Да нет. На лифте поедем, вызывай.
– Он же глючит.
– Уже нет.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, и все тут. Вызывай. Ладно, – сказал он голосу. – Поехали домой.
– Я вас убедил?
– Да. Теперь я верю, что вы существуете.
– Это ты сейчас с кем разговаривал? – спросил Витя.
– Потом объясню.
Лифт остановился точно на девятом этаже. Витя что-то удивленно пробормотал, типа, ну, ты Иван Петрович просто экстрасенс, тебе по телику выступать, и они, один согнутый в три погибели, второй отчаянно хромающий, направились к квартире двести пятнадцать.
– Витя, мне надо с тобой поговорить, – сказал Иван Петрович, усевшись на кухонный табурет. – Чай будешь?
– Буду. А о чем?
– Ты в инопланетян веришь?
– Это в зависимости от обстоятельств, – ответил Витя.
Он налил в электрочайник воды из-под крана и поставил его на тумбочку.
– Когда я все это по телику смотрю, то верю даже в то, что гаишники на дорогах деньги перестанут вымогать, не то, что в инопланетян. Зато на работе, как на склад приду и заказы комплектую, не верю уже никому, пару раз пролетел, потом такие бабки выплачивал! Теперь каждую счет-фактуру по три раза проверяю. Какие тут инопланетяне. А чего ты спрашиваешь?
– Тебе не показалось странным, что мы сейчас не могли на свой этаж попасть? Сначала лифт, потом лестница. Как ты это объяснишь?
– А черт его знает. Мистика. О, чай закипел. Где у тебя пакетики?
– В шкафчике.
Иван Петрович смотрел, как Витя наливает в чашки кипяток, бросает туда по пакетику чая, пододвигает поближе сахарницу, и думал, как бы ему половчее начать разговор.
– Это не мистика, Витя. Это самая настоящая реальность.
И будто прыгнул с обрыва в воду:
– В меня инопланетный разум вселился!
Витя вздрогнул и опасливо посмотрел на чашку с горячим чаем в руках Ивана Петровича.
– И давно вселился-то?
– Сегодня вечером. В трамвае.
– И что ему от тебя надо?
– Говорит, что ничего. Пожить во мне немного, пока он не придумает, как из меня выбраться. Ты мне веришь?
Витя пожал плечами.
– Как-то не особенно.
– Но ты же со мной вместе видел, как лифт глючил, как мы на свой этаж на лестнице не могли попасть. Если хочешь, можем повторить.
– Нет, Петрович, лучше не надо. Там все стопудово было, по-настоящему. И что ты теперь с этим делать собираешься?
– Не знаю, Витя. Страшно мне. А вдруг он во мне каким-нибудь монстром прорастет? Я с ним один в квартире боюсь остаться, понимаешь?
– Понимаю, Петрович. Попал ты конкретно. Может, ученым сообщить?
– Да какие там ученые, – тоскливо сказал Иван Петрович. – Отправят в психушку, вот и все.
Они помолчали, со звоном помешивая ложечками чай.
Иван Петрович вдруг отодвинул от себя чашку.
– Я думаю, мне надо подписать с ним договор.
– О чем?
– О том, что он не собирается захватывать меня навсегда и обязуется в кратчайшие сроки оставить меня в покое. Что он не будет выращивать внутри меня какую-нибудь сволочь, питающуюся моими же внутренностями.
– Допустим, – сказал Витя. – А что это тебе даст?
– Уверенность. Все-таки договор.
– А вы разумнее, чем я предполагал, – с одобрением произнес голос. – Только как я этот договор буду подписывать? Вашей же рукой? Тогда юридически это будет соглашение вас с вами же.
– Ну и пусть, – упрямо сказал Иван Петрович. – Я предпочитаю иметь дело с документами, а не с голыми словами. Лучше плохие правила, чем вообще никаких.
Поминутно поднимая глаза к потолку, будто надеясь там обнаружить подсказку, и беззвучно шевеля губами, он принялся сочинять документ:
«Договор о намерениях
Настоящий договор составлен между представителем земной цивилизации Лосевым Иваном Петровичем и представителем цивилизации, уничтоженной катастрофой…»
– Как ваше имя? – спросил Иван Петрович.
В его мозгу раздался хруст, напоминающий топтание сапог на битом стекле.
– Понятно, – пробормотал Иван Петрович и продолжил: