— Вы знаете, Баур, я человек консервативных взглядов и предпочитаю нашу испытанную и надежную матушку Ju-52.
Он даже ни разу не поднялся на борт самолета. А вот многие партийные бонзы и высший генералитет рейха очень любили летать на Ju-88. Гиммлер, Гейдрих, Кальтенбруннер, Франк, Лееб, Кейтель, Гальдер, фон Манштейн — многие, очень многие высоко ценили этот скоростной надежный самолет.
Кстати, эта машина имела интересную экспортную историю. Конечно, закупали ее в основном союзники Германии: Венгрия, Болгария, Румыния, Италия, Финляндия, Япония. Несколько десятков ушли в Испанию, Португалию, Турцию, Аргентину, Парагвай. Но первые три экспортных экземпляра в сороковом году приобрел Советский Союз. При подписании контракта в Берлине присутствовал и известный советский конструктор Петляков, который несколько дней гостил по приглашению Юнкерса в Дессау и знакомился с авиазаводами концерна. Как-то поздней осенью сорок третьего года в рейхсканцелярии я повстречал Гиммлера и бригаденфюрера СС Шелленберга, возвращавшихся с доклада фюреру. Шелленберг взял меня под руку, улыбаясь, полушепотом по традиции рассказал три свежих анекдота про рейхсляйтера Бормана, рейхсминистра авиации Геринга и рейхсминистра пропаганды Геббельса. Два из них забыл, но один помню. «Фюрер спрашивает Геббельса: “Мне докладывают, что в общественных туалетах Берлина посетители не пользуются туалетной бумагой, зато все они завалены нашей центральной партийной прессой. Что это значит, Геббельс?” Тот с гордостью отвечает: “Вот видите, мой фюрер, немцы даже в сортирах не могут расстаться с нашей объективной и передовой прессой!” Похохотав, Шелленберг открыл коричневый кожаный портфель и, достав тоненькую папку, протянул ее мне:
— Баур, это вам. Думаю, будет интересно. Почитайте, какие шалуны и затейники эти русские. У германской авиапромышленности прям на ходу подметки срезают.
В папке оказались документы о советском в целом неплохом бомбардировщике Пе-2, конструкции того самого Петлякова. После изучения документов стало очевидным: советские авиастроители время даром не теряли и весьма многое позаимствовали у знаменитого Ju-88, даже внешний вид, за исключением хвостового оперения, у Пе-2 оно было двойным. Однако создать двигатели, подобные BMW-801D-2 или Jumo-213A, достичь такого качества узлов и множества электродвигателей, навигационных приборов и радара русские не смогли. Мощность, скорость, потолок, дальность были не те, уступали аппаратам Юнкерса.
Буду не до конца справедливым к профессору Юнкерсу, если не расскажу еще об одном настоящем шедевре его фирмы. Мильх был одержим идеей создать универсальный самолет с функциями легкого фронтового пикирующего бомбардировщика, штурмовика и истребителя, то есть машины, не требовавшей при выполнении боевых заданий сопровождения истребителей прикрытия, а способной самостоятельно постоять за себя. Он считал такую машину незаменимой при массированной авиационной поддержке сухопутных войск. Ну а у Мильха от идеи до ее практической реализации всегда было рукой подать. Еще накануне Рождества в тридцать третьем году он эмоционально доказывал Герингу необходимость такой боевой машины. Геринг в своей излюбленной манере улыбался, словно сытый кот, и по-барски произносил:
— Дорогой Мильх, тебе нужна такая машина? Ну вот и давай, действуй.
Аппарат Мильха незамедлительно подготовил требования к перспективному самолету и объявил конкурс. И вновь победил Юнкерс! Первый экземпляр вышел на летные испытания в середине тридцать пятого года и получил наименование Ju-87-V1. Как повелось, первый блин оказался комом. Снабженный мотором фирмы «Роллс-Ройс» «Кестрел» мощностью 640 лошадиных сил и двойным хвостовым оперением, аппарат не выдал тактико-технических данных, предусмотренных конкурсной документацией. Более того, двухкилевое оперение не позволяло машине маневрировать на высокой скорости и выдерживать большие перегрузки при пикировании. Конструктор Г. Польман, бывший в дружеских отношениях с Мильхом, не расстроился и не растерялся. В ответ на ехидное замечание Мильха, что, мол, дружок, вляпался, он спросил статс-секретаря:
— Вы, господин статс-секретарь, знаете такого шаловливого русского поэта Крылова, мастера сатирических басен?
— Нет, Польман, не знаю. И полагаю, к делу это не относится?
— Еще как относится. Его басня про лебедя, рака и щуку — это про ваши конкурсные требования. Создать симбиоз бомбардировщика, штурмовика и истребителя с поршневым двигателем, да еще одним, в принципе невозможно! Но я все равно попробую.
Второй вариант, Ju-87-V2, с двигателем Jumo-210 и однокилевым оперением, ушедший в небо в июне тридцать шестого, полностью выполнил конкурсные требования и немедленно был рекомендован к производству. Как и большинство машин Юнкерса, Ju-87 имел множество модификаций, выпускался и пикирующим бомбардировщиком, и торпедоносцем, и палубным бомбардировщиком, и штурмовиком. Но золотыми буквами в историю германской военной авиации он, несомненно, вошел как лучший в мире фронтовой пикирующий бомбардировщик поддержки сухопутных войск. Маневренный, прекрасно управляемый, до зубов вооруженный пушками и пулеметами, с бомбовой нагрузкой в 2 тонны, с бронированной кабиной, самолет стал любимцев пехоты и танкистов, прокладывавшим им дорогу на фронте огненным валом бомб, снарядов, пуль и приводя противника в ужас воем двигателя при пикировании. Правда, скорость у него была невелика. Проанализировав документы люфтваффе 1939–1941 годов, я пришел к выводу, что благодаря массовому использованию Ju-87 в Польской кампании, в битве за Францию, Норвегию, Балканы, на Восточном фронте мы смогли достичь многих быстрых и ярких побед. Я был горд за концерн Юнкерса, изготовивший до сорок четвертого года почти шесть тысяч этих замечательных машин.
После Великой войны[19] я более двух десятков лет летал на гражданских самолетах, тихоходных по сравнению с современными истребителями, которые я недостаточно знаю. Мне ближе мощные многомоторные бомбардировщики, разведчики, транспортники. Поэтому в дальнейшем я буду говорить именно о них.
Глава 16
Майор Снигирев со своими офицерами-разыскниками, собранными в группу Савельева из управлений контрразведки «Смерш» 1-го и 2-го Белорусских фронтов, работал с утра до ночи. Снигирев, раскрыв большой трофейный блокнот, стал докладывать:
— Пока успели обшарить часть города и его окрестностей. Но кое-что нашли. В так называемой мастерской цветного металла, принадлежавшей концерну Юнкерса, обнаружили множество бухт медного провода, как двужильного, так и тонкого одножильного, явно для авиационного электрооборудования. Провод в двойной, а иногда и в тройной полимерной изоляции. Зебурх говорит, что некоторые виды полимерной изоляции ему незнакомы. Всю эту продукцию мы изъяли и завтра-послезавтра самолетами отправим в Союз. Большие катушки алюминиевого кабеля трогать не стали, их заберут по постановлению ГКО. Но вот что интересно, Зебурх нашел несколько кусков незнакомого ему сплава цветных металлов. Возможно — для изготовления контактов, возможно — для навигационного или какого иного оборудования. Он просит вашего разрешения слетать в Москву для проведения анализа этих сплавов и полимеров, на неделю, не более. Не знаю только, стоит ли нам охранять эту мастерскую после вывоза медного провода или пусть комендатура этим занимается?
Савельев согласно качнул головой. Ему все больше нравился Снигирев. Организован, конкретен, динамичен, но неспешен, вернее не тороплив попусту. Дело свое знает, людьми не понукает, доверяет им, но контролирует все.
— А вы ее тщательно обследовали? Может, какие склады в виде тайников есть? Если продукция мастерской использовалась в электрооборудовании самолетов, значит, должна быть и технологическая документация. Нашли кого-либо из работников мастерской?
— Ищем. Думаю, вы правы: документы, если их не сперли и не увезли, точно должны быть. — Майор, сделав пометки в блокноте, продолжил: — На складе кроватной фабрики обнаружили большие запасы готовых крыльев, или, как их называют наши спецы, самолетных плоскостей из алюминия. Инженер Годенков утверждает, к реактивному истребителю Ме-262. Хотя непонятно, вроде все здешние предприятия обслуживали концерн Юнкерса? При чем тут Мессершмитт?
— Ничего удивительного. Просто немцы уже давно наладили внутриотраслевую кооперацию и специализацию между заводами под контролем министерства авиации. Возможно, эта кроватная фабрика изготовляла плоскости не только для Юнкерса и Мессершмитта, но и для других авиафирм? А станки, оборудование для производства плоскостей нашли? Документация?
— Кое-что из оборудования нашли, наши технари разбираются. Документацию и работавших на фабрике ищем. Ну так что, Александр Васильевич, изымаем кроватную продукцию?
Савельев вновь качнул головой и потянулся за папиросами. В дверь постучали. Вошел майор Губенко.
— Разрешите, товарищ подполковник? — Майор присел к столу, снял фуражку. — У меня вот какой вопрос. Я тут по приказу Ивана Ивановича, — майор указал глазами на Снигирева, — организовывал охрану мастерской цветного металла, установили пять постов. А потом мои бойцы грузили катушки с медным проводом на трофейные грузовики из нашего автобата, все уже доставлено в расположение части. Вдруг подкатывают пять «студебеккеров» с польскими солдатами, все, заметьте, вооружены ППС[20], во главе с холеным майором. Этот майор мне и заявляет: так, мол, и так, будьте добры, ребята, валите-ка отсюда, да побыстрее. Эта мастерская им выделена. Они, мол, заготовительное подразделение Войска польского и в соответствии с решением Потсдамского совещания, а также по постановлению ГКО СССР выбирают установленные им квоты немецких репараций. — Майор вытер вспотевший лоб носовым платком из нарезанного вафельного полотенца, такими платками зампотылу еженедельно обеспечивал всех офицеров и гражданских опергруппы. — Я, конечно, документы попросил. Все вроде бы чисто. Одна справка подписана генералом Серовым, другая — командующим 2-й Польской армией генералом Сверчевским. Согласно документам, им действительно разрешено собирать лом черного и цветного металла, разбирать на кирпичи разрушенные здания, изымать из этих зданий сохранившиеся стекла, камины и печи, водопроводные и канализационные трубы, вентиляционные короба, снимать электропроводку и еще много чего.