полета. Хотя в качестве рабочей лошади Do-17 проработал во всех боевых кампаниях 1936–1945 годов, от Испании в легионе «Кондор» до окончания войны.
В тридцать третьем произошло несколько событий, о которых не могу не рассказать. Геринг, совмещавший посты председателя рейхстага, премьер-министра и министра внутренних дел Пруссии, рейхсминистра авиации и главнокомандующего только созданными люфтваффе, наконец-то добился от канцлера и фюрера в сентябре присвоения ему звания генерал-майора авиации. Мильху же вслед за Герингом присвоили звание полковника. Иерархическое старшинство в министерстве было наконец-то установлено. А то существовала некоторое время некая, как бы верно выразиться, неопределенность, что ли. Начальники управлений и отделов министерства, начальник штаба Мильха имели звания не ниже полковника, а он, статс-секретарь министерства, то есть первый заместитель рейхсминистра, продолжал числиться в капитанах запаса. Вскоре все руководство министерства и люфтваффе облачилось в новую форму военно-воздушных сил, которую лично отбирал Геринг.
Не скрою, я с некоторой завистью относился ко всем этим изменениям. Я уже рассказывал ранее, что при зачислении в СС мне присвоили звание штурмбаннфюрера СС и майора полиции, в армии и люфтваффе это соответствовало званию майора и означало мое продвижение на ступень, ведь до этого я также имел чин капитана авиации запаса. Но присвоение Мильху и целому ряду его помощников, которые, как и я, окончили прежнюю войну обер-лейтенантами и капитанами, званий подполковников и полковников меня задело. Но не мог же я пойти к фюреру и сказать: «Мой фюрер, восстановите справедливость, присвойте и мне звание полковника!»
«Бог с ним, со званием», — думал я. Меня вполне устраивали моя работа и то денежное содержание, которое установил специально для меня рейхсфюрер СС Гиммлер по поручению фюрера. Мой месячный оклад по должности командира особой правительственной эскадрильи составлял полторы тысячи марок. Триста марок мне платили за звание, четыреста — за стаж, пятьсот пятьдесят — так называемые полетные, около пятисот — на питание вне пределов дома и еще почти триста — месячное вещевое и расходное довольствие. Выходило чуть больше 3500 марок, что по тем временам составляло немалую сумму. Многие генералы имели месячное денежное содержание ниже моего. Кроме того, эта сумма не облагалась налогом, равно как и все мое движимое и недвижимое имущество. Я также, в соответствии с распоряжением канцлера, не платил в своем баварском доме за электричество, воду, газ и был освобожден от уплаты всех муниципальных налогов. В совокупности все это давало мне экономию еще примерно на такую же сумму. В итоге получалось, что мое фактическое месячное денежное содержание составляло не менее 7000 марок, столько же, сколько получал Геринг за должность председателя рейхстага. Именно поэтому моя семья, моя мать, младшая сестра могли жить в достатке, не задумываясь, как большинство немцев, о куске хлеба и о завтрашнем дне.
После назначения Мильха вторым человеком в рейхсминистерстве авиации разразился скандал. Оказалось, Мильх скрыл от руководства НСДАП и правительственной канцелярии тот факт, что он наполовину еврей. По отцу, аптекарю из Бреслау. Герингу, считавшему Мильха своим старым боевым другом, это было абсолютно безразлично. Думаю, если бы Герингу сообщили, что Мильх — цыганский барон или вождь племени зулусов, он не повел бы и бровью. Мильх очень был нужен Герингу и фюреру тоже. Они прекрасно понимали роль Мильха в строительстве люфтваффе. Но иметь в своих заместителях нечистокровного арийца было просто нельзя. И Геринг быстро все устроил в своих лучших традициях. К матери Мильха, чистокровной арийке, прибыли чиновники МВД Пруссии и вежливо попросили ее дать письменное подтверждение о небольшой шалости в замужестве, о кратковременном романе с провинциальным аристократом, бароном Германом фон Биром. Любящая мать готова была сделать все для своего сына и написала, что от нее требовалось. Подлинник свидетельства о рождении у Мильха изъяли, а ему вручили новое, где отцом числился барон фон Бир. Те же манипуляции прусские полицейские чиновники произвели и с метрической книгой бургомистрата, выдрав из нее ненужный лист и вклеив новый с соответствующей записью.
Геринг был доволен, Мильх, видимо, тоже. Однако у всех, кто знал об этом, остался какой-то гадкий осадок в душе. И у меня в том числе. Я всегда считал Мильха своим лучшим другом и верил ему безоговорочно. Но что-то надломилось в наших отношениях. Как-то Розенберг мне сказал, что Мильху никогда нельзя доверять, он в любой момент сбежит к евреям в Америку. Гесс, Лей, Франк, многие генералы вермахта перестали поддерживать с Мильхом отношения. Но фюрер и Геринг продолжали ему верить, и, следовательно, обязаны были верить все остальные. Однажды Ганфштенгль, немного перебрав, рассуждал по этому поводу:
— Хорошо вам, приближенным к фюреру. Сегодня из евреев сделают арийцами, завтра, если потребуется, англосаксами, затем обрежут и объявят арабами. Здорово! А как, скажите, Баур, быть сотням тысяч тех, кто томится в концлагерях по милости паранойи Розенберга, Гесса, Гиммлера?
Я, сведя все к шутке, заметил, что гореть господину Ганфштенглю на костре инквизиции.
Видимо, в целях успокоить Мильха и доказать полную свою лояльность фюрер настоял на присвоении ему звания генерал-майора накануне Рождества. Геринг, естественно, стал генерал-лейтенантом. И Мильх, окрыленный таким вниманием, работал, словно одержимый. К началу тридцать четвертого года большинство германских заводов, выпускавших вагоны, локомотивы, корабли, радиоприемники, швейные машинки и иную бытовую технику, выполняли заказы министерства авиации по изготовлению самолетов, комплектующих к ним и авиаприборов.
У меня иногда складывалось впечатление, что фюрер с Герингом готовы были взвалить на Мильха ответственность за, казалось бы, несвойственные его полномочиям вопросы. Его назначают руководить строительством бомбоубежищ в Берлине, огромного подземного командного центра близ Потсдама, курировать производство новых полимерных материалов и синтетического бензина, алюминия, современных мощных радиостанций, разработку радаров. Одновременно он со своим начальником штаба Вевером разрабатывал новую министерскую программу производства боевой авиации, утвержденную в тридцать четвертом году.
Об этой злополучной программе я расскажу чуть позже. Теперь же, полагаю, самое время поведать о выходе на сцену Эрнста Удета. Да-да, того самого героя минувшей войны, одного из результативнейших летчиков-истребителей, сбившего 62 самолета противника, о котором я уже как-то упоминал ранее. Удет был прекрасным пилотом, мастером высшего пилотажа, тогда его популярность в Германии не имела границ. Он снимался в авиатрюках ведущих киностудий Европы и Америки, испытывал новейшие самолеты, принимал участие во всех европейских и международных состязаниях спортивной авиации, авиашоу. Еще в 1918 году Удета избрали председателем Ассоциации ветеранов эскадрильи Рихтгофена, и он бессменно оставался им почти двадцать лет.
Удет был моим ровесником, такого же невысокого роста, как и я, крепкого телосложения, с почти квадратной фигурой, крупной головой. Я всегда его считал своим боевым товарищем, но другом — никогда. Весельчак и повеса, шумливый заводила громких кутежей, в которых принимало участие множество летчиков-однополчан, в том числе и Геринг, он, как я позже узнал, также не стремился к сближению со мной, считая меня сухарем, педантом, царедворцем и «паркетным» пилотом, обслуживавшим нужды сильных мира сего. Но с Мильхом они дружили. Более того, именно Удет научил Мильха летать. В мае тридцать третьего во время шестого учебного полета на двухместном биплане Arado-Ar-66 Удет крикнул Мильху, что тот вполне готов к самостоятельному управлению самолетом, открутил рукоятку управления у себя в задней кабине инструктора и выбросил ее за борт. Мильх, с его слов, поначалу впал в шок, но быстро сгруппировался, заложил плавный правый разворот и пошел на посадку, которую Удет оценил на «хорошо». Геринг осенью назначил Эрнста Удета инспектором истребительной авиации министерства, добившись вскоре присвоения тому звания полковника.
Я, безусловно, могу ошибаться. Возможно, я крайне необъективен и имею предвзятое отношение к Удету, но никто меня не разубедит в том, что его приход в пору создания и бурного развития военной авиации рейха стал исходным пунктом начала крушения люфтваффе.
Глава 19
Савельев вскрыл доставленный спецпочтой конверт из Центра и с облегчением вздохнул, обнаружив в нем ответ на его первый запрос.
«Совершенно секретно
Начальнику опергруппы ГУКР “Смерш” НКО СССР
подполковнику Савельеву
На ваш запрос от хххх № хххх сообщаем:
В полосе действия вашей опергруппы в соответствии с международными и советско-польскими соглашениями работают несколько заготовительных подразделений Войска польского, которым поставлена задача вывозить на территорию Польши металлолом, электропровод, кирпич после разборки разрушенных зданий, цемент, слесарные и токарные станки и оборудование, лампы накаливания, гвозди, шурупы, скобы, иные метизные материалы, сельскохозяйственную технику и инструменты, складские запасы овощей. Указанные польские подразделения должны иметь специальные разрешения, подписанные представителями советского командования в Германии и командованием соответствующих соединений Войска польского. Форма разрешения прилагается.
Командиром заготовительного подразделения 2-й Польской армии Войска польского, которое было обнаружено вами в г. Рослау, является майор пехоты Иероним Вертишек, родившийся 02.08.1911 г. в г. Новогрудок в семье земского врача Любомира Вертишека и Марии Перхович, дочери бывшего директора филиала банка “Банк сельскохозяйственного кредита”. И. Вертишек в 1929 г. окончил Новогрудскую мужскую гимназию, в 1932 г. — Виленское пехотное училище и в чине подпоручика был направлен в Ашмянский пограничный отряд, где служил помощником начальника разведки. В 1936 г. окончил высшие офицерские курсы в Кракове, затем до октября 1939 г. служил командиром пехотной роты, адъютантом пехотного батальона отдельной пограничной бригады. Был взят в плен Красной армией 22 октября 1939 г. в районе г. Гродно. Находился в лагере военнопленных и интернированных в Рязанской области. В числе иных польских военнослужащих был мобилизован в армию генерала Андерса, но уходить в Иран из СССР в составе соединений армии отказался. В 1943 г. вступил в 1-ю Польскую пехотную дивизию им. Т. Костюшко, прошел с нею до Германии, воевал, командуя последовательно пехотной ротой, разведротой, пехотным батальоном. В 1944 г. присвоено звание майора пехоты Войска польского. Советским командованием награжден медалями “За боевые заслуги” и “За отвагу”. Беспартийный. Не женат. В настоящее время — командир отдельного заготовительного отряда армейского подчинения. Его кандидатура рассматривается польским командованием на должность командира пехотного полка, представлен к очередному воинскому званию подполковника.