Кессельринг испытывал неприязнь к Мильху, неприязнь кадрового офицера к успешному бизнесмену, волею случая ставшему генералом и его начальником. Мильх платил ему тем же, считая нового начальника штаба пустым и безграмотным солдафоном. Как ни пытался Геринг найти на Мильха управу, стравливая двух генералов, Кессельринга к концу года пришлось заменить генералом Штумпфом, вполне устроившим Мильха. Кессельринг, опиравшийся на негласную поддержку Геринга, стал повсюду открыто гадить Мильху.
Вскоре Геринг на пост начальника технического управления министерства авиации вместо генерала Виммера назначает Эрнста Удета. Со стороны это казалось явным вредительством: генерал Виммер и его заместители — полковники Вольфрам фон Рихтгофен и Леб — вместе с Мильхом были подлинными созидателями Люфтваффе, поддерживавшими все прогрессивное. Но Геринг терпеть не мог Виммера, считая его упрямым и бескомпромиссным. Думаю, Мильх понимал, что этот маневр был произведен с одной лишь целью: лишить его возможности единолично докладывать фюреру о состоянии авиации, подсунуть фюреру альтернативную информацию Удета и в конечном итоге оставить за Герингом право на «истинную» информацию. Удет, не обладавший административным талантом и энергией Мильха, не имевший связей среди авиапромышленников и конструкторов, всегда чуравшийся рутинной работы, глубоко ни во что не вникавший, бездумно участвовавший в интригах Геринга и в конце концов запутавшийся, стал вместе с Герингом главным механизмом торможения развития, а затем и гибели военно-воздушных сил рейха.
Однажды я осторожно высказал фюреру свои соображения на предмет неудачных кадровых перестановок в руководстве военно-воздушных сил. Я заметил, что Удет — прекрасный летчик, вполне способный быть генеральным инспектором истребительной авиации, но он слабо разбирается в бомбардировочной и штурмовой авиации, не понимает их стратегического значения, он не сумеет ставить перед промышленностью задачи и добиваться их решений. Безусловно, я не мог раскрывать перед фюрером свое видение грязных интриг Геринга против Мильха, фюрер все еще доверял Герингу и вполне мог расценить мои откровения как проявление нелояльности к высшему руководству рейха, что означало бы конец моей карьеры. Фюрер внимательно меня выслушал и, улыбаясь, ответил:
— Не пытайтесь, Баур, хлебать суп из чужой тарелки, если вы не голодны. Пусть Геринг и Мильх сами разбираются на своей кухне.
Летом, во время вмешательства Германии в испанскую войну, когда Мильх был полностью поглощен переброской авиации в Испанию, налаживанием у генерала Франко инфраструктуры военно-воздушных сил и созданием крупного авиационного соединения — легиона «Кондор», конфликт Геринга с Мильхом внешне утих. Но вскоре разгорелся с новой силой. Геринг перестал приглашать Мильха к себе домой на обеды, в свои охотничьи угодья, на совещания. Так, в ноябре Геринг вызвал Удета на совещание по моторостроению в свое поместье Каринхалле, а Мильх, находившийся в Берлине, узнал об этом от промышленников. Как мне позже рассказывал генерал Штумпф, Мильх десять минут орал на Геринга в телефонную трубку, утверждая, что Геринг и Удет ничего не смыслят в авиамоторостроении и только болтаются у него под ногами, «словно говно в проруби».
Отношения министра и его заместителя были похожи на неудачный католический брак. Оба мучились в нем, но развестись не могли, не разрешал папа, то есть фюрер. Геринг, практически не занимавшийся министерскими обязанностями, утонувший в своем комфортном бытии, боялся сместить Мильха, поскольку тот по-настоящему работал над созданием люфтваффе, держал в своих руках авиапромышленность, имел прочные отношения с банками, пользовался уважением ученых, конструкторов, полностью заменял Геринга в рутинном деле управленческой бюрократии. Но самое главное — Мильху доверял фюрер. Мильх же, натура от природы динамичная и увлеченная, являл собой тот тип патологического трудоголика-организатора, что готовы горы свернуть на пути достижения своих целей, но при этом, получив огромную власть, расставаться с нею вовсе не спешили.
Волею случая я оказался свидетелем бурного скандала между ними. Будучи в конце ноября в приемной министра с пакетом документов для оформления заказа на изготовление новых машин, я нос к носу столкнулся с разгневанным Герингом, выскочившим из своего кабинета в приемную с криком: «Нет! Никогда! И не мечтай об этом!» Он, весь багровый и мокрый от пота, грубо затолкал меня в свой кабинет, не переставая орать:
— Вот, Баур, полюбуйся на своего дружка! Может, хоть ты его образумишь! Власти ему, знаете ли, мало! Министром себя возомнил!
Мильх, казалось, и не заметил меня. Он, нервно меряя шагами кабинет министра, перечислял обиды, нанесенные ему Герингом. Затем достал из папки лист бумаги и швырнул на стол министра:
— Все, хватит с меня, я подаю в отставку! Вот рапорт. Думаю, фюрер найдет мне лучшее применение, чем выполнять за тебя всю работу, а взамен получать одни интриги и оскорбления!
— Какие интриги?! — орал Геринг. — Какие оскорбления?! Ты себя ведешь так, что о тебе уже повсюду говорят, как о министре и Верховном главнокомандующем авиации! Ты в грош не ставишь мои приказы и указания, третируешь порядочных генералов, набираешь на службу какую-то шваль, а потом еще устраиваешь истерики! Вот тебе отставка. — Геринг показал Мильху огромную фигу и в бешенстве разорвал рапорт. — Будешь работать до тех пор, пока ты нужен Германии, фюреру и партии!
Мильх удалился, не попрощавшись и громко хлопнув массивной дверью. Я спросил:
— Разрешите откланяться?
Геринг глядел на меня, словно баран на новые ворота, не понимая, кто я и что здесь делаю. После неприлично затянувшейся паузы он пришел в себя и ответил:
— Да, Баур, ты свободен. Прошу, фюреру обо всем этом ни слова.
Прессинг на Мильха только усилился, а интриги стали изощреннее. В конце декабря Берлин посетили два вице-маршала авиации британских королевских военно-воздушных сил, Кортни и Эвилл, в сопровождении офицеров военной разведки Великобритании. Геринг, как обычно, улизнул от приема официальных гостей, желавших ознакомиться с состоянием и перспективами военно-воздушных сил Германии, и перепоручил британцев Мильху. Тот, прекрасно зная, что за каждым его шагом будут следить люди Геринга, согласовал с Гейдрихом программу приема и вопросы, которые можно раскрыть британцам без ущерба государственной безопасности рейха. Однако генерал Кессельринг, присутствовавший на встрече с вице-маршалами, немедленно донес Герингу о государственной измене Мильха, который якобы представил британцам секретные сведения. Более того, ненавидящий Мильха Кессельринг пошел еще дальше, правда, не согласовав свой шаг с Герингом, написал донос на Мильха в Главное имперское управление безопасности. Помню, как накануне Рождества я встретил Гиммлера и Гейдриха в рейхсканцелярии, направлявшихся с докладом к фюреру.
— Баур, — остановил меня Гиммлер, — хочу показать вам один документ.
Он кивнул Гейдриху, тот достал из папки и передал мне несколько страниц текста, подписанных Кессельрингом. Это был донос на Мильха.
— Баур, — голос Гиммлера, как обычно, не выражал никаких эмоций, был занудным и бездушным, — по вашему мнению, Мильх может быть государственным изменником?
— Нет, рейхсфюрер. Здесь чушь одна, сплетни, домыслы и умыслы.
— И я так думаю. Вы это здорово подметили насчет домыслов и умыслов.
Гиммлер доложил фюреру, а тот, разозлившись на Геринга, устроил ему публичную порку на рождественском приеме министров в рейхсканцелярии. Геринг затаил еще большее зло на Мильха и стал искать союзников. Мильха многие не любили, но главнокомандующий военно-морскими силами рейха адмирал Редер его просто ненавидел. Мильх платил той же монетой, полагая Редера тупоголовым и безмозглым фанфароном. Все инициативы Мильха и его штаба по развитию военно-морской авиации Редером пресекались. Адмирал имел отношения только с Герингом и Удетом. Поэтому германский флот и обладал самой слабой и отсталой авиацией среди флотов великих держав.
А тем временем авторитет Мильха только возрастал. Гиммлер, Гесс, рейхсминистры Бломберг, Геббельс, Нейрат, Шахт, генералы Бек, Фрич, Ольбрихт, Штумпф, авиапромышленники Хейнкель и Мессершмитт были частыми гостями в доме Мильха, а он с супругой регулярно участвовал в раутах, устраивавшихся высшим светом рейха. Ревнивый и разобиженный Геринг все более прислушивался к противникам Мильха, утверждавшим, что тот не такой уж и незаменимый, подросли новые кадры, набирается опыта Удет.
Дошло до того, что Геринг, пользуясь отсутствием Мильха, которому только удалили аппендицит, совершенно бездумно подписал приказ, подсунутый ему генералами Кессельрингом и Ешонеком, об уничтожении опытных экземпляров тяжелых дальних четырехмоторных бомбардировщиков Ju-89 и Do-19, разработанных и изготовленных компаниями «Дорнье» и «Юнкерс» по требованиям Мильха и покойного генерала Вевера. Позже выяснилось, Кессельринг посоветовал Герингу вообще отказаться от изготовления тяжелых дальних бомбардировщиков по причине острого дефицита алюминия. По словам генерала Штумпфа, Геринг спросил Удета: что он может предложить взамен одного тяжелого бомбардировщика? Удет, порывшись в каких-то неряшливых записях своего блокнота, ответил, что эквивалентом могут стать два с половиной двухмоторных бомбардировщика среднего радиуса действия. Геринг, очень довольный ответом, объявил свое окончательное решение:
— Фюрер не спрашивает меня, сколько у моих бомбардировщиков моторов, он спрашивает, сколько у меня бомбардировщиков.
Вот так рейх остался без дальних тяжелых бомбардировщиков, которые были способны стереть в порошок всю Англию. Геринг совершил, по сути своей, предательский поступок, первый шаг в пропасть, ибо в случае захвата рейхом Британских островов Америка никогда не смогла бы осуществить крупномасштабную десантную операцию, как в августе сорок четвертого года. В Италии мы бы союзников разгромили без особого труда.