Все трое кивнули в унисон, как марионетки. Уважение к Боссу, выкованное годами и его безжалостной эффективностью в "решении проблем", было единственной и вполне достаточной константой.
– Так какие будут указания? – спросил Призрак (бледный), откинувшись на спинку кресла с показной расслабленностью, которой не было в его холодных глазах.– Пока ждём. Сильно не отсвечивать, – Босс отхлебнул из стоявшего рядом стакана с мутной жидкостью. – Как только Легион или... мои информаторы... найдут новый камень – начинаем действовать. И про этого «Григория» не забываем, я подозреваю что он как-то связан с «Орионом». С ним явно что-то не так. Пока всё.
Все снова кивнули, легкое облегчение скользнуло по их лицам. Сложная часть, казалось, позади. Они уже мысленно собирались уходить.
Но Босс думал об обратном. Его мрачное лицо повернулось к ним снова, и в кабинете внезапно похолодало.
– Кстати, раз уж вы все здесь... – он медленно обвёл их взглядом, заставляя застыть на полпути к подъёму. – Где мои ёбаные часы? – Последнее слово было выброшено, как лезвие.
…
После собрания центральный штаб легиона погрузился в безмолвие. Пустые коридоры, мертвые экраны оперативных карт – все дышало глубокой, почти осязаемой ночью.
И в этом был свой смысл: за бронированными окнами царил кромешный мрак внеземных сумерек. Лишь один кабинет упрямо сопротивлялся тьме – узкая полоса света под дверью, как последний рубеж обороны.
Внутри Конор вел свою войну. Не с бомбами и танками, а с цифрами. Они атаковали его со всех сторон: вороха электронных счетов, предписаний, накладных, отчетов о расходах.
Поток казался бесконечным, ядовитым, вот-вот готовым захлестнуть главнокомандующего "Стального Легиона" с головой, утопить в трясине банкротства.
Он подмахнул очередной договор – электронная подпись вспыхнула и погасла, как сигнал бедствия. Сдавленно вздохнув, Конор откинулся на спинку кресла из искусственной кожи, устремив усталый взгляд в потолок, где мерцала люминесцентная лампа.
«Когда же это кончится?» – мысль прозвучала как молитва отчаявшегося. Дрогнувшими пальцами он достал сигарету, зажег.
Фух... Сизый дым заклубился, пытаясь замаскировать горечь реальности. Дела шли хуже обычного. Сколько он ни экономил – на топливе, на пайках, на ремонте и закупке всякого старья; сколько ни брал сомнительных, но оплачиваемых контрактов на периферии – все было тщетно.
Его ЧВК балансировала на краю финансовой пропасти, как неуклюжий циркач на канате, каждую секунду рискуя сорваться в небытие.
«Эхх… Надо что-то решать. Притом срочно». – Дым стелился по кабинету, как туман над болотом. Женитьба на дочери планетарного губернатора дала фору, отсрочку. Но кредиторы не будут ждать вечно, а новый тесть не благотворитель. Деньги таяли буквально на глазах.
Конор украдкой щелкнул пальцами. На большом экране перед ним всплыли потенциальные контракты с жирным кушем. И смертельным подвохом.
Заказчики – пиратские кланы с дурной славой, повстанцы с неясными целями, даже пара инопланетных консорциумов, чьи мотивы были темнее межзвездного вакуума. Легальные контракты такого калибра ему не светили.
А на откровенный криминал Конор умно не шел. Опыт – сволочь, но учитель строгий. Он знал: большие деньги от теневых игроков пахнут кровью и ведут прямиком в могилу или на каторжные рудники.
Оставались два пути, и оба чертовски скользкие:
Участие в полномасштабной войне. В их галактике таких велось сразу несколько. Контракт с одной из враждующих держав сулил огромные доходы.
Но цена была – жизни его ветеранов, его кораблей, его репутации если все опять пойдет не так. И риск полного уничтожения. «Хватило с меня этого ада под Сириусом-4». Подумал он, сбивая с кожи воображаемых мурашек.
Второй вариант – «Камешки». Те самые, проклятые инопланетные артефакты, за которыми когда-то гонялся Орион. Теория яйцеголовых гласила: они стоили целое состояние.
Практика сулила обратное: Орион и его наследники и конкуренты с куда большими ресурсами, к тому же сама непредсказуемость артефактов пугала... не сулили ничего хорошего.
И Шайя… Мысль о ней заставила Конора поморщиться. Гениальный ксенолог, единственный, кто хоть как-то умел обращаться с этими штуками. И вечный источник его головной боли.
То она в энтузиазме готова горы свернуть, то впадает в апатию и грозится уйти. Уговаривать ее – было унизительно. Но такие специалисты... да за такие гроши, что он ей платил... на дороге, не валялись.
«Может, сейчас с ней будет полегче?» – пробормотал он в дым, и в памяти всплыл образ новичка – Григория. Парень за короткий срок сумел показать себя с лучшей стороны. Теперь в амплуа – "укротителя" строптивого ученого.
«Хмм... Может, ее склочный характер был – от недотраха?» Конор мысленно усмехнулся. «Скорее всего»... Он мысленно пожелал удачливому Григорию... нет, не удачи, а просто сил. Очень много сил.
Главнокомандующий встал. Кости затрещали от долгого сидения. Он тоже был человеком, а не боевым дроидом. Усталость валила с ног. Подойдя к двери, он крикнул в пустой, эхом отдающий коридор: – Эй! Как насчет бокальчика... нет, черт возьми, целой бутылки того непыльного пойла? Хватит бумагу душить!
Он резко вышел, захлопнув за собой дверь кабинета, оставив войну со счетами на милость ночи и мерцающего экрана. Сейчас ему был нужен только один фронт – фронт борьбы с трезвостью и хреновым настроением.
…
Тем временем, в каморке общежития, сержант Канни храпел, распластавшись на койке, мертвецки пьяный. Одна рука бесцельно ковыряла его собственную пятую точку, другая сжимала аналогичное место у безымянной девушки, чье имя он так и не удосужился спросить.
Мир Канни был прост и лишен всяких забот, чего хотелось очень многим.
…
Мир же Гриши взорвался в 05:30 резким, пронзительным как пикирующий штурмовик, звуком.
ПИЛИК! боевого браслета. Сообщение вспыхнуло на экране, обжигая сонные глаза: Григорий прошу явиться в штаб к 6.00.
Намар? Так рано? Мысль пронеслась, как шальная пуля. С виду спокойный, почти флегматичный профессор – и вдруг такая спешка? Тревога, холодная и цепкая, сжала желудок Гриши. Он сорвался с койки.
Быстрый душ и завтрак, проверка кобуры – все движения были отточены до автоматизма. Он вылетел из общежития, едва не снося дверь.
В пехотном штабе царила предрассветная тишина. Гриша ворвался в указанный кабинет за пять минут до срока. Намар уже ждал. Сидел за аккуратным столом, его тонкие пальцы сложены перед собой. Никакой торопливости, только сфокусированная энергия.
– Доброе утро, молодой человек, – голос профессора был ровным, но в нем звенела стальная струна нетерпения. – Времени в обрез. Перейдем сразу к делу. Угощайтесь. – Он подвинул через стол высокий термос из матового металла. Крышка была чуть приоткрыта, и оттуда сочился густой, терпкий, невероятно соблазнительный аромат настоящего кофе.
– Эм… Спасибо, – Гриша налил в предложенную крышку-стаканчик. Сделал глоток – и чуть не поперхнулся. Это был не синтетический суррогат, а настоящий кофе. Богатый, глубокий, с едва уловимыми нотами дыма и темного шоколада. Роскошь по местным меркам.
– Нравится? – Намар слегка наклонил голову. Гриша кивнул, не в силах вымолвить слова от изумления. – Натуральный. Арабика с высокогорных плантаций. Стоит… соответственно. Но не в этом суть. Григорий… – Профессор пристально посмотрел на него, – ваша кандидатура была единственной. И не назначить вас я не вижу причин. Потому предлагаю обсудить ключевые моменты сейчас.
– Хорошо, – Гриша поставил стаканчик. – Как раз собирался этим заняться. – Он не врал. Ну не совсем. Просто планировал погрузиться в детали вечером, ведь до старта экспедиции было еще три дня.
– Отлично. Вы читали что-либо о планете Меди-1? – спросил Намар.
– Нет, – честно ответил Гриша.
Профессор позволил себе легкую, почти незаметную улыбку. – Это планета-заповедник, Григорий. Но не обычный. Если в стандартных случаях оберегают флору и фауну, то здесь… людей.
– Не понял, – Гриша нахмурился.
– Сейчас поясню, – Намар отхлебнул из своего термоса. – Когда человечество расселялось по галактике, происходило… всякое. И частое из множества исходов - регресс технологий. Иногда – естественный путем, иногда – в следствии внешнего вмешательства или катастроф. Суть в том, что уровень развития местного населения Меди-1 сопоставим с поздним средневековьем. Мечи, луки, примитивное земледелие и все подобное.
«Хмм… Интересно», – промелькнуло у Гриши. «Оказывается, бывает и такое. Мне же лучше «пешая прогулка» еще никому не повредила?»
– Но не спешите расслабляться, – голос Намара стал жестче, как будто он уловил общую мысль. – Из-за уникальных планетарных условий – специфическая радиация, состав атмосферы, и до конца не изученные факторов – в их популяции закрепилась… мутация, именуемая в народе Псионизм.
– Кого?! – Гриша почувствовал, как по спине пробежал холодок.
– Псионизм, – повторил Намар. Его пальцы нервно переплелись. – Как вам объяснить… Телепатия. Телекинез. Пирокинез в зачаточных формах и многое другое. Эти понятия вам знакомы?
Гриша медленно кивнул. «Спасибо… Рен ТВ,» подумал он, стараясь скрыть нарастающую тревогу.
– Помимо этого, – профессор продолжал, словно зачитывал смертный приговор, – местные активно используют найденные инопланетные артефакты неизвестного назначения. И, что критично, они умеют обрабатывать инопланетные сплавы… колоссальной прочности. Создают из них доспехи и оружие, способное противостоять нашему легкому стрелковому вооружению.
Вот блин… Мысль пронеслась со скоростью света. «Пешая прогулка? Хрена с два! Мне так повезет Пироманты-телепаты в доспехах, вооруженные чем-то, что может пробить меня на вылет… Класс? Тут даже с технологическим перевесом могут возникнуть трудности…»
– Я вас понял, профессор, – Гриша сделал усилие, чтобы его голос звучал ровно. – Запрошу дополнительные силы. Штурмовую группу. Тяжелое вооружение. Бронепод