– И курочка у меня есть, – сквозь смех сказала Поллианна.
Больная бросила на неё изумлённый взгляд.
– Как, и то, и то? – спросила она.
– Да! А ещё телячий студень! – победоносно воскликнула довольная малышка. – Я просто пообещала себе, что смогу вам угодить; и вот мы с Нэнси это устроили. Правда, там всего понемногу – но зато там есть всё! Я так рада, что вы захотели курицу, – с довольным лицом продолжала она, по очереди выставляя из корзинки три маленькие кастрюльки. – Видите ли, я просто шла сюда и думала: а вдруг вы захотите рубец или луковое рагу или ещё что-нибудь, чего у меня нет! Вот было бы досадно – я ведь так старалась! – весело смеясь, добавила она.
Ответа не последовало. Больная, казалось, копалась в своих мыслях – в поисках чего-то безвозвратно утраченного!
– Ну вот! Я оставляю вам всё, – объявила Поллианна, поставив на столе в ряд три кастрюльки. – А вдруг вы завтра захотите бараньей похлёбки? Кстати, как вы себя сегодня чувствуете? – вежливо поинтересовалась она.
– Спасибо, очень плохо, – пробормотала Миссис Сноу, вновь впадая в свою обычную апатию. – Нынче утром я никак не могла уснуть. Моя соседка Нелли Хиггинс теперь стала брать уроки музыки, и меня от этих её занятий просто трясёт. А сегодня она играла всё утро, не переставая! Даже не знаю, что мне теперь делать!
Поллианна сочувственно кивнула.
– Я прекрасно вас понимаю. Это просто кошмар! У Миссис Уайт тоже однажды такое было. Ну, вы поняли, она из благотворительного комитета. Она меня воспитывала. Так вот, однажды у моей Миссис Уайт случился приступ ревматизма, ну и, в общем, она просто лежала, лежала и даже не могла пошевелиться. Она потом рассказывала, что если бы только она могла, это было бы не так ужасно. Так что вы можете радоваться, потому что вам повезло гораздо больше, чем ей!
– Ты что имеешь в виду?
– Ну, вы ведь можете как-то двигаться, ну, то есть переворачиваться с боку на бок, когда становится совсем невыносимо, правда?
Миссис Сноу изумлённо уставилась на Поллианну.
– Ну да, я могу двигаться, но только здесь, на кровати, – не без раздражения ответила она.
– Вот видите! Я же говорю, что вам есть чему радоваться! – кивнула Поллианна. – Миссис Уайт было намного хуже. Когда у тебя ревматизм, это значит, что ты вообще не можешь двигаться – хотя, как она мне потом рассказывала, ужасно хочется! А ещё она рассказывала, что если бы не глухая сестра Мистера Уайта, то у неё бы и вовсе крыша поехала!
– Глухая сестра? Причём здесь одно к другому?
Поллианна рассмеялась.
– Ах, погодите, Миссис Сноу, я вам сейчас всё объясню. Я ведь позабыла, что вы не знакомы с семейством Уайт! Видите ли, сестра Мистера Уайта, Мисс Уайт, не очень хорошо слышит. Вернее, она глуха как пень. А когда Миссис Уайт заболела, она, ну, то есть Мисс Уайт, приехала к ним погостить. Ну, и заодно помочь по дому. Ведь должен же кто-то готовить еду для Мистера Уайта! И они так всё время мучились, пытаясь до неё докричаться, что потом каждый раз, как только у соседей начинало играть пианино, Миссис Уайт так радовалась, что она может его слышать, что ей уже было уже всё равно, что оно играет, потому что она всё время думала о том, как было бы ужасно, если бы она была глуха и вообще не могла бы ничего слышать, как Мисс Уайт. Это она играла в мою игру, о которой я ей рассказала.
– Игру?
Поллианна захлопала в ладоши.
– Ах, да, чуть не забыла! Я ведь всё-таки нашла, Миссис Сноу, чему вы можете радоваться!
– Радоваться! О чём ты, детка?!
– Ну, я ведь вам обещала как следует над этим подумать! Как, вы не помните? Вы просили меня найти, чему вы можете радоваться – ну, радоваться, даже если вы много дней прикованы к постели.
– Ах, это? – с горькой насмешкой произнесла больная. – Да нет, я помню; просто я не думала, что ты примешь это всерьёз.
– А как же иначе? – победоносно кивнула Поллианна. – И я нашла ответ! Правда, это было невероятно трудно! Но чем труднее, тем ведь интереснее! И признаюсь вам честно, сперва я вообще ничего не могла придумать. Но потом у меня получилось!
– Как, в самом деле? И каков же исход ваших изысканий? – голос Миссис Сноу звучал издевательски вежливо.
Поллианна сделала глубокий вдох.
– Я подумала… что вы можете радоваться… тому, что другие люди не знают ваших страданий. Что они не прикованы к постели, как вы, – торжественным голосом произнесла она.
Миссис Сноу бросила на неё неприязненный взгляд.
– А я, дурёха, и не додумалась! – с горькой иронией воскликнула она.
– А теперь позвольте мне рассказать вам, что это за игра, – не заметив её злобы, в счастливом неведении продолжала Поллианна. – Для вас она просто клад. Конечно, вам будет нелегко в неё играть. Но зато так интереснее! В общем, дело было так…
И она принялась рассказывать о том, как ей хотелось, чтобы среди церковных пожертвований попалась кукла, о костылях и обо всём, что из этого вышло.
Её рассказ как раз подошёл к концу, когда в дверях появилась Милли.
– Мисс Поллианна, вас ищет ваша тётя, – бесцветным от привычной тоски голосом сообщила она и добавила: – Мисс Полли только что звонила нашим соседям, Мистеру и Миссис Харлоу, и просила передать, что вам нужно спешить, потому что скоро вечер, а вы ещё сегодня не занимались на пианино.
Поллианна нехотя встала.
– Ладно, – вздохнула она. – Придётся поспешить.
И вдруг рассмеялась:
– Я думаю, мне можно радоваться тому, что у меня есть чем спешить, ну, то есть ноги, правда, Миссис Сноу?
Но ответа не последовало. Глаза Миссис Сноу были плотно закрыты. И только Милли удивлённо распахнула свои глаза, увидев, что по исхудалым щекам матери текут слёзы.
– До свиданья! – бросила Поллианна через плечо, открывая дверь. – Мне так жаль, что мы не успели с причёской! Ужасно хотелось её сделать. Но, может быть, в следующий раз…
Один за другим миновали жаркие июльские дни. Поллианна была счастлива. Не раз и не два она радостно признавалась в этом тёте, которая обычно устало отвечала:
– Это, конечно, очень хорошо, Поллианна. Мне приятно слышать, что вы счастливы. Однако я надеюсь, что в и счастье вы всё же не забудете о том, что время надо проводить с пользой, ибо в противном случае можно будет с уверенностью считать, что я пренебрегла своим долгом!
В ответ на это Поллианна обычно заключала тётю в объятия и покрывала её лицо поцелуями, что по-прежнему приводило Мисс Полли в замешательство. Но как-то раз за шитьём она решилась возразить.
– Так значит, вы хотите сказать, тётя Полли, что, кроме счастья, нужно что-то ещё? – задумчиво спросила она.
– Именно это я и имею в виду, Поллианна.
– И время надо проводить с пользой?
– Разумеется.
– А что такое польза?
– Ах, ну польза – это просто польза, что-то полезное, чему вы посвятили время. И что вы за странный ребёнок, Поллианна!
– Выходит, просто радоваться – это не польза? – с едва уловимой тревогой в голосе спросила малышка.
– Нет, конечно.
– Какая жалость! Боюсь, что в таком случае вам совсем не понравится моя игра, Мисс Полли.
– Игра? Что за игра?
– Ну, игра, которую придумали мы с па… – Поллианна закрыла себе рот ладонью. – Ах, нет, ничего, – пролепетала она.
Мисс Полли нахмурилась.
– На сегодня довольно, – только и сказала она. И урок шитья был окончен.
В тот самый день после обеда Поллианна, спускаясь со своего чердака, столкнулась с тётей на лестнице.
– Ах, тётя Полли, как это мило с вашей стороны! – воскликнула она. – Вы решили меня навестить! Входите же поскорее, входите! Обожаю принимать гостей! – ликовала малышка, взбегая вверх по ступенькам и распахивая свою дверь.
Надо сказать, что навещать племянницу в планы Мисс Полли вовсе не входило. Причиной её появления на чердаке была всего лишь некая белая шерстяная шаль, которую она намеревалась взять из стоявшего под восточным окном сундука. Однако совершенно неожиданно для самой себя она вдруг обнаружила, что вместо того, чтобы искать в сундуке шаль, она сидит на жёстком деревянном стуле в комнате Поллианны. Подобное случалось уже не впервые. С тех пор, как в её доме поселился этот странный ребёнок, Мисс Полли уже неоднократно ловила себя на том, что поступает совершенно неожиданным, необъяснимым и ничуть не свойственным ей образом, делая то, чего вовсе и не собиралась!
– Обожаю гостей, – повторила Поллианна, порхая по своей комнатушке с таким видом, как будто это не убогий чердак, а дворец. – Особенно с тех пор, как у меня появилась собственная комната! Конечно, у меня всегда были комнаты, но они были съёмные, а это совсем не то, что своя собственная! Ведь это же моя собственная комната, правда, тётя?
– Д-да, разумеется, – пробормотала Мисс Полли, с трудом понимая, почему она продолжает здесь сидеть вместо того, чтобы встать и пойти за шалью.
– И, конечно же, я её очень люблю, хотя в ней и нет ни ковров, ни штор, ни картин, о которых я так мечта…
Залившись жгучей краской, она остановилась. Пытаясь замять неловкость, она тотчас же принялась болтать о чём-то постороннем, но тётя резко её перебила:
– Так вы, кажется, о чём-то мечтали, Поллианна?
– Ах, нет, тётя Полли, ни о чём, честное слово. Просто вырвалось…
– Предположим, что так, – холодно ответила Мисс Полли. – Однако будьте добры, договаривайте, раз начали!
– Ну, просто… Просто я размечталась, что у меня в комнате будут красивые ковры, шторы и картины. Но, конечно…
– Вы размечтались! – снова резко перебила её Мисс Полли.
Щёки Поллианны запылали пуще прежнего.
– Я знаю, тётя Полли, я не права, – опустив глаза, пролепетала она. – Просто… Просто мне всегда хотелось иметь много красивых вещей… Но их не было… Конечно, когда-то среди церковных пожертвований нам попались два маленьких коврика, но на одном из них были чернильные пятна, а на другом дырки. И картин тоже было всего две: одну па… я хочу сказать, одну, ту, которая была получше, нам пришлось продать, ну, а другая разбилась. Ну, то есть стекло, вы поняли… Знаете, тётя, мне кажется, что будь у меня хоть что-нибудь красивое, я бы… Я бы не стала мечтать о коврах и картинах. И в тот самый день, когда я к вам приехала и мы с вами шли по лестнице, я бы не размечталась так о том, какая красивая у меня будет комната! Но, клянусь вам, тётя Полли, это была всего лишь минута, ну, то есть, несколько минут… А потом я почти сразу обрадовалась, что комод без зеркала, потому что так я не буду каждый день видеть с утра свои веснушки; и что картина за окном прекраснее всех картин на свете; и вы оказались так добры ко мне, что…