– Предложить кому-нибудь руку и сердце. Ах, да! Я забыла! – Поллианна вдруг густо покраснела. – Я полагаю, что должна вам сообщить. Оказывается, это не тётю Полли любил когда-то Мистер Пендлтон; так что… мы к нему больше не переезжаем. Видите ли, я рассказала вам, что у них любовь – но я ошиблась! Надеюсь, вы никому не рассказали? – встревожено спросила она.
– Нет-нет, Поллианна, никому, – с несколько странным выражением ответил доктор.
– Ах, ну тогда, значит, всё в порядке, – облегчённо вздохнула малышка. – Видите ли, вы – единственный человек, с которым я поделилась… А когда Мистер Пендлтон об этому узнал, ну, то есть, о том, что вам всё известно, он сделался вдруг каким-то… странным…
– В самом деле? – едва сдержал улыбку доктор.
– Да. Разумеется, ему не хочется, чтобы кто-то ещё об этом знал, тем более что это неправда! Но почему вы не предложите кому-нибудь руку и сердце, доктор Чилтон?
Лицо доктора омрачилось.
– Понимаете, дитя моё, – ответил он, помолчав, – дело в том, что когда предлагаешь девушке руку и сердце, то не всегда получаешь согласие.
Поллианна глубокомысленно нахмурилась.
– Но мне кажется, что вы получили бы! – возразила она.
Это был явный комплимент.
– Благодарю вас! – рассмеялся доктор, вскинув брови.
Затем, однако, лицо его снова сделалось серьёзным:
– Боюсь, однако, что некоторые леди постарше вас в этом не так уверены. Во всяком случае, мне не приходилось слышать от них… столь лестных слов, – заметил он.
Поллианна снова нахмурилась. Затем её глаза расширились от удивления.
– Ах, доктор, то есть вы хотите сказать, что… Что однажды вы уже предлагали девушке руку и сердце и получили отказ, совсем как Мистер Пендлтон?
Доктор вдруг поднялся из-за стола.
– Не волнуйтесь, Поллианна, теперь всё это уже давно не имеет значения. Пусть чужие неудачи не тревожат ваше маленькое сердечко! А теперь бегите обратно к Миссис Сноу. Вот здесь я записал для неё и название лекарства, и режим его приёма. Она не просила больше ничего передать?
Поллианна покачала головой.
– Нет, сэр. Благодарю вас, – печально проговорила она и направилась к двери. И вдруг, уже выйдя в переднюю, обернулась и воскликнула, вся сияя:
– Что бы там ни было, доктор Чилтон, а я рада, что это не моя мама вам отказала! До свиданья!
Беда случилась в последний день октября. Спеша из школы, Поллианна переходила дорогу на, казалось бы, безопасном расстоянии от быстро приближавшегося автомобиля…
Потом никто так и не смог точно сказать, что же произошло. Не нашлось никого, кто мог бы объяснить, почему это случилось и кто виноват. Однако в пятом часу лишённая сознания Поллианна была принесена в дом Мисс Полли. Там, в так любимой ею маленькой комнатке, белая как полотно тётя и рыдающая Нэнси бережно уложили её на кровать и раздели. Тело её было обмякшим и безвольным. Тем временем из города во весь опор мчался в своём автомобиле срочно вызванный по телефону доктор Уоррен.
– Ах, Мистер Том, видели бы вы её лицо! – всхлипывая, рассказывала Нэнси Старику Тому в саду после того, как вскоре прибывший доктор был проведён в дом и в абсолютной тишине приступил к обследованию пострадавшей. – Видели бы вы её лицо! Да здесь с первого взгляда ясно, что это не «долг» заставляет её так мучиться! От «долга» руки не трясутся, и глаза не бывают такими, как будто готовы остановить саму смерть, да, Мистер Том, да!
– А с ней это – очень серьёзно? – голос старика дрожал.
– Бог его знает, – всхлипнула Нэнси. – Знаете, Мистер Том, она лежит вся такая белая, как будто мёртвая, но Мисс Полли говорит, что нет, а Мисс Полли лучше знать, потому что она всё время слушает, как дышит наша бедная малышка и как бьётся её сердечко!
– Да, но что же с ней сделал этот… этот… – судорожно выговорил старик.
На лице Нэнси мелькнуло нечто, отдалённо напоминающее улыбку.
– Да я бы вам сказала, как его следует без вранья называть, Мистер Том, только боюсь, что у вас уши повянут! Чёрт бы его побрал! Только подумать, какой-то гроб на колёсах переехал нашу маленькую девочку! Я всегда терпеть не могла, как смердят эти штуковины, да-да, всегда!
– Но что же с ней стряслось?
– Ой, не знаю, не знаю, Мистер Том, – простонала Нэнси. – На лобике у неё небольшая ранка, но Мисс Полли говорит, что это пустяк. Она боится внутреннего кровоизваяния!
В глазах Старика Тома на миг промелькнуло веселье.
– Ты, должно быть, хочешь сказать: кровоизлияния! – строго сказал он. – Лежит-то она и вправду как изваяние, будь он неладен, этот бедомобиль, но всё же мне не верится, чтобы Мисс Полли могла подобное сморозить!
– Что такое? Ой, не знаю, не знаю, – покачав головой, простонала собравшаяся уходить Нэнси. – Мне кажется, я просто не доживу до той минуты, пока этот доктор выйдет и хоть что-нибудь скажет. Эх, вот бы мне сейчас большую стирку – большую-пребольшую, как целый мир! – беспомощно заломив руки, разрыдалась она.
Однако и после визита доктора Нэнси по-прежнему не могла сообщить Мистеру Тому ничего определённого. Переломов у Поллианны не было, да и порез был малозначителен; однако доктор на вид был весьма суров, медленно качал головой и сказал, что окончательный диагноз поставит лишь время. После того, как он ушёл, Мисс Полли только ещё больше изменилась в лице и побледнела. Бедняжка ещё не совсем пришла в сознание, однако на вид уже не казалась мёртвой. Вызванная из города сиделка должна была приехать вечером.
– Вот и все новости, Мистер Том! – закончила, глотая слёзы, Нэнси и вернулась к себе на кухню.
На следующий день ближе к полудню Поллианна пришла в себя.
– Ах, тётя Полли, что случилось? Как, уже день? Как я могла проспать?! – воскликнула бедная малышка, пытаясь подняться. – Ой, тётя Полли, я не могу встать, – простонала она тотчас, упав на подушку.
– Нет, лапочка, я бы на вашем месте пока этого не делала, – быстро, но очень ласково сказала тётя.
– Но в чём же дело? Почему я не могу встать?
В глазах Мисс Полли застыл мучительный вопрос, обращённый к молодой сиделке в белом халате, стоявшей у окна вне поля зрения Поллианны.
Медсестра кивнула.
– Скажите же ей, – проговорила она одними губами.
Мисс Полли откашлялась и попыталась проглотить застрявший у неё в горле ком.
– Вчера вечером, милочка, вас сбил автомобиль, – взяла инициативу в свои руки сиделка. – Однако сейчас вам не стоит об этом думать. Ваша тётя желает, чтобы вы хорошенько отдохнули, и сейчас вам лучше всего снова уснуть.
– Автомобиль? Ах, да, я… Я бежала… – в глазах Поллианны стоял туман. Она поднесла руку ко лбу. – Я… я так устала, и всё болит…
– Да, милочка, да. Ничего страшного. Вам просто надо отдохнуть…
– Но, тётя Полли, я так странно… и так плохо себя чувствую… Мои ноги… С ними что-то не то… Как будто их… вовсе нет!
Бросив умоляющий взгляд на сиделку, тётя Полли с трудом поднялась на ноги и отвернулась. Сиделка тотчас шагнула к кровати.
– Позвольте, я вам всё объясню, – начала она самым безмятежным тоном. – Кстати, нам с вами пора познакомиться. Меня зовут Мисс Хант, и я приехала, чтобы помочь вашей тёте за вами ухаживать. Да, и первым делом я попрошу вас глотнуть вот эту маленькую белую таблеточку – ради меня!
В глазах Поллианны отразился ужас.
– Но я не хочу, чтобы за мной ухаживали! Я не собираюсь болеть! Мне надо в школу! Можно, я завтра туда пойду?
От окна, где стояла теперь тётя Полли, послышалось приглушённое рыдание.
– Завтра? – мило улыбнулась сиделка. – Ах, нет, боюсь, что я не позволю вам пойти туда так скоро, Мисс Поллианна. Но у меня есть для вас вот эта маленькая белая таблеточка. Как только вы её проглотите, вам сразу станет лучше!
– Ну ладно, – всё ещё сомневаясь, согласилась Поллианна. – Но обещайте мне, что отпустите меня в школу послезавтра! Нам ведь сдавать экзамены!
Спустя минуту она заговорила снова. Она говорила о школе, об автомобиле, о том, как у неё болит голова; однако вскоре под воздействием принятой ею таблетки голос её мало-помалу стал затихать, и она уснула.
Глава 24Джон Пендлтон
Поллианна не пошла в школу ни «завтра», ни «послезавтра». Впрочем, сама она отдавала себе в этом отчёт лишь в те короткие минуты, когда полностью приходила в сознание. Тогда она тотчас принималась засыпать тётю настойчивыми вопросами. Собственно говоря, ясное понимание происходящего пришло к ней лишь через неделю, когда упала температура, слегка притупилась боль и мозг, наконец, заработал в полную силу. Тогда тёте Полли пришлось заново рассказать ей о том, что произошло.
– Так значит, я и не больна вовсе, а просто у меня травма! – вздохнула она. – Как я рада!
– Р-рада, Поллианна? – переспросила сидевшая у кровати тётя.
– Конечно! Уж лучше какой-нибудь месяц или два полежать с переломом, как Мистер Пендлтон, чем заболеть, как Миссис Сноу! Перелом срастётся – и ты здоров, а болезнь может оказаться неизлечимой, и тогда человек на всю жизнь прикован к постели…
Мисс Полли, которая, кстати, даже и не упоминала о переломах, вдруг встала и, подойдя к комоду, принялась самым рассеянным образом перебирать лежавшие на нём украшения. Делала она это без всякой невидимой цели, что было совершенно на неё не похоже. Куда девалась вся её прежняя суровость и решительность! Лицо её, однако, при этом вовсе не выглядело рассеянным; оно было искажённым и белым, как полотно!
Поллианна лежала на кровати и, прищурив глаза, любовалась танцующей радугой на потолке. Это одна из подаренных Мистером Пендлтоном хрустальных подвесок раскачивалась на окне и отбрасывала семицветный отблеск.
– А ещё я рада, что у меня не оспа, – довольно промурлыкала она. – Это было бы похуже веснушек! И я рада, что у меня не коклюш. Он у меня был, это просто ужас! И ещё я рада, что это не корь и не аппендицит, потому что они заразные – ах, ну то есть корь, и тогда меня наверняка забрали бы в больницу!