– Ах, как я рада! – воскликнула Поллианна и захлопала в ладоши.
И вдруг чудесный свет озарил её лицо:
– Выходит, тётя Полли, что мне всё-таки есть чему радоваться! Я должна радоваться, что могла ходить, иначе я бы всего этого не сделала!
Глава 29Открытое окно
Один за другим проходили короткие зимние дни. Однако Поллианне они вовсе не казались короткими. Они тянулись бесконечно, а временами ещё и приносили ей невыносимую боль! Но именно в эти дни она твёрдо решила радоваться всему, что бы ни произошло. Теперь, когда в игру стала играть даже тётя Полли, малышка считала, что просто обязана не сдаваться! А тётя Полли всегда находила множество вещей, которым можно радоваться. К примеру, однажды она рассказала ей историю о двух маленьких бродяжках, которые в метель укрылись под сорванной ветром дверью. «Ах, – говорили они, – как ужасно не повезло тем людям, у которых дом в эдакую непогоду остался без двери!» А ещё она рассказала ей другую историю – о бедной старушке, у которой осталось всего два передних зуба. «Как хорошо, – сказала она, – что один из них – верхний, а другой – нижний, и я всё-таки могу откусывать ими хлеб!»
Следуя примеру Миссис Сноу, Поллианна принялась за вязанье. Из яркой разноцветной пряжи, тянувшейся по белому покрывалу, получались чудесные маленькие вещицы, и Поллианна – точь-в-точь как Миссис Сноу! – радовалась, что у неё есть руки.
Теперь Поллианне время от времени разрешалось принимать посетителей, а те, кому не удавалось её увидеть, каждый день просили передать ей, как они её любят. Визиты и послания друзей давали ей повод для размышлений, а это и было как раз то, в чём она теперь нуждалась.
Однажды к ней приходил Джон Пендлтон, а целых два раза – Джимми Бин. Мистер Пендлтон рассказал ей о том, каким благовоспитанным мальчиком становится Джимми и какие он делает успехи в учёбе. От Джимми она узнала, что он просто в восторге от своего нового дома и что Мистер Пендлтон – «родня что надо». А главное, оба заявили, что всё это благодаря ей.
– Теперь я ещё больше радуюсь тому, что могла ходить, – призналась после этого Поллианна своей тёте.
Прошла зима и настала весна. Между тем беспокойство доктора Уоррена всё возрастало, ибо с наступлением тёплых дней он окончательно убедился, что предписанное Поллианне лечение практически безрезультатно. У него были все основания считать, что худшие опасения доктора Мида стали реальностью: Поллианна больше никогда не сможет ходить.
Разумеется, весь город Белдинсвиль по-прежнему живо интересовался состоянием несчастной малышки. И был в этом городе один человек, который каждый день умудрялся всеми правдами и неправдами доставать записи доктора Уоррена и потом, читая их, буквально рвал и метал от лихорадочного беспокойства. Ибо проходили дни, а бедная девочка не только не выздоравливала, а, наоборот, чувствовала себя всё хуже. И тогда лицо этого человека стало выражать не только беспокойство, но и отчаяние, а также твёрдую решимость, и трудно было сказать, что же одержит верх. В конце концов победила решимость. И тогда однажды в субботу к несколько удивлённому Мистеру Пендлтону прибыл с утренним визитом доктор Томас Чилтон.
– Пендлтон, – без предисловий начал доктор, – я приехал к вам потому, что вы лучше, чем любой другой в этом городе, осведомлены о моих отношениях с Мисс Полли Хэррингтон.
Джон Пендлтон вздрогнул от неожиданности. Он и вправду был в курсе того, что у Полли Хэррингтон и Томаса Чилтона когда-то был роман, но этой темы они не касались уже лет пятнадцать!
– Да, – только и сказал он, боясь преступить тонкую грань между сочувствием и любопытством. Однако в следующее мгновение он понял, что все эти уловки это ни к чему. Доктор был слишком озабочен целью своего визита, чтобы обращать внимание на подобные пустяки.
– Пендлтон, я должен увидеть Поллианну. Мне необходимо её осмотреть. Я просто обязан это сделать.
– И что же мешает?
– Что же мешает! Как будто вы не знаете, что вот уже пятнадцать лет как путь в дом Мисс Хэррингтон мне заказан! Я скажу вам больше: во время нашего последнего разговора она заявила, что если только она ещё когда-нибудь пригласит меня в свой дом, то я могу считать, что она приносит мне свои извинения и всё будет как раньше, то есть, она согласна стать моей женой! Вам, может быть, кажется, что она меня пригласила? Лично мне нет!
– А разве нельзя без приглашения?
Доктор нахмурился.
– Сомневаюсь. Ведь есть же гордость…
– Но если это так необходимо, вы можете наплевать на свою гордость и забыть ссору…
– Забыть ссору! – горячо перебил доктор. – Пендлтон, при чём здесь это? Я не о личной своей гордости говорю. Что касается этого, то я готов хоть на коленях ползти до самого её дома. Ну, или вниз головой шагать, если это поможет. Я говорю о профессиональной гордости. Я ведь должен буду прийти как врач к пациенту. Не могу же я просто явиться и сказать: здрасьте, я ваша тётя!
– Чилтон, из-за чего вы поссорились?
Доктор раздражённо махнул рукой и встал.
– Из-за чего?! Да какая разница, если это в прошлом? – проворчал он, сердито меря шагами комнату. – То ли луна ей показалась мелка, то ли мне – река чересчур глубока! Короче, ничто по сравнению с теми годами одиночества, которые за этим последовали. Ссора здесь ни при чём. Ссору я хоть сейчас готов забыть. Но, Пендлтон, я должен осмотреть Поллианну. Это вопрос жизни и смерти. Я на полном серьёзе считаю, что эта девочка снова сможет ходить. Девять шансов из десяти, Пендлтон!
Слова эти были сказаны громко и отчётливо; к тому же, произнося их, доктор Чилтон как раз почти вплотную подошёл к открытому окну, возле которого сидел на стуле его собеседник. Поэтому нет ничего удивительного в том, что они тотчас же достигли ушей маленького мальчика, который по чистой случайности оказался в этот момент под окном.
В то ясное весеннее утро Джимми Бин был занят прополкой первых сорняков на цветочных клумбах. Однако услышав слова доктора, он буквально застыл на месте!
– Ходить! Поллианна! – воскликнул тем временем Джон Пендлтон. – Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, что, судя по записям, которые мне удалось достать, её случай очень похож на тот, с которым совсем недавно пришлось иметь дело одному моему университетскому товарищу. Должен сказать, что его пациент уже встал на ноги. Мой друг уже много лет специализируется на подобных случаях, а я регулярно с ним переписываюсь и, стало быть, тоже кое-что в этом понимаю. И то, что мне удалось узнать… Но мне необходимо её осмотреть!
Джон Пендлтон выпрямился на стуле.
– Да вы просто обязаны это сделать! Может быть, как-нибудь через доктора Уоррена?
Доктор Чилтон покачал головой.
– Боюсь, что это невозможно. Правда, к его чести следует сказать, что он, по его собственным словам, предлагал пригласить меня на консилиум. Но, разумеется, Мисс Хэррингтон сказала своё «нет» так решительно, что в дальнейшем он ничего подобного предпринимать не осмеливался, хотя и знал, конечно, как важно для меня осмотреть этого ребёнка. А тут ещё и несколько наиболее именитых его пациентов стали у меня лечиться, что окончательно связало мне руки… Но Пендлтон, я должен обследовать Поллианну! Сами подумайте, как изменится её жизнь, если я это сделаю!
– Мне страшно подумать, как она изменится, если вы этого не сделаете! – ответил Мистер Пендлтон.
– Но как же я могу – без формального приглашения от Мисс Полли? Ведь его-то мне в жизни не получить!
– Надо её заставить!
– Как?
– Не знаю.
– И никто не знает! Она слишком обижена и слишком горда. Она ведь помнит то, что сказала мне много лет назад, и не желает унижаться! Но стоит мне подумать о ребёнке, обречённом на пожизненные страдания, и о том, что, быть может, в моих руках находится шанс на его спасение, и всему мешает лишь вся эта идиотская чепуха, которую мы гордо именуем профессиональной гордостью и этикетом, как я…
Не договорив, он засунул руки глубоко в карманы, отвернулся и снова принялся с мрачным видом шагать из угла в угол.
– Но если бы можно было открыть ей глаза! – продолжал настаивать Джон Пендлтон.
– Да! Но кто возьмёт на себя труд это сделать? – резко обернувшись, спросил доктор.
– Я не знаю! Я просто не знаю! – с глубоко озадаченным видом пробормотал Джон Пендлтон.
Сидевший, как мышь, под окном Джимми Бин вдруг вскочил на ноги. Всё это время он слушал, едва дыша, о чём говорят два джентльмена.
– Зато я, чёрт подери, знаю! – радостно прошептал он. – Это сделает Джимми Бин – и точка!
Затем, не теряя ни секунды, он без лишнего шума пробрался на улицу и что есть мочи помчался с Пендлтонского холма вниз.
Глава 30За дело берётся Джимми Бин
– Там пришёл Джимми Бин, мэм. Он хочет с вами поговорить, – сообщила появившаяся в дверях Нэнси.
– Со мной? – искренне удивилась Мисс Полли. – Вы уверены, что он не имел в виду Поллианну? Он может к ней на пару минут зайти, если хочет.
– Да, мэм, я ему говорила. Но он сказал, что ему нужны именно вы.
– Ну что ж, в таком случае, я сейчас спущусь.
И она устало поднялась со стула.
Когда Мисс Полли вошла в гостиную, мальчишка густо покраснел и посмотрел на неё округлившимися от испуга глазами. Говорить он начал тотчас.
– Мэм, я понимаю, что это ужасно – и само то, что я к вам пришёл, и то, что я собираюсь вам сказать… Но я не могу иначе! Ведь это для Поллианны, а за неё я в огонь и в воду – ну, или к вам, что почти одно и то же. Я думаю, вы бы тоже так сделали, мэм… на моём месте. Дело в том, что она… Она может начать ходить! И я пришёл сказать вам, что если этому мешает только какая-то там гордость и – как бишь его? – это… этокет… Короче, я пришёл открыть вам глаза, чтобы вы пригласили к ней доктора Чилтона…
– Что?! – крайнее изумление на её лице вдруг сменилось негодованием.
– Успокойтесь, мэм, я и не думал вас злить! – воскликнул Джимми Бин. – Я потому и начал с того, что Поллианна может снова встать на ноги. Мне показалось, что вам это интересно…