– Я из себя корчу жертву? Может, это ты платишь налог на кислород, а не я?
– Бросьте, ребята, – примирительно говорит Ноэми. – Вы уже нас замучили, честное слово.
Мы с Коленом не можем не согласиться с ней.
– Таума, – бурчит Жоэль. – Цена выросла втрое с прошлого года. И мне пришлось выбирать, покупать ее, чтобы выживать или чтобы учиться. Я выбрал свою башку.
Дома я уже прочел школьные учебники Сюзель и легко понимаю, что он имеет в виду.
На тауме держится мир Полночи. Эту субстанцию мы используем и в медицинских целях, и для работы нашей техники, а еще для сотворения огоньков или зелий для стимуляции роста волос. Гоблины извлекают и очищают ее, и мир Полночи не смог бы без нее обойтись.
Но таума также определяет сущность населения мира Полночи. У всех разновидностей тамошних существ есть одна общая черта: в наших жилах течет таума. Именно она обуславливает наши врожденные способности. У вампиров, к примеру, их долголетие и силу; у гарпий – оглушительные вопли и стальные перья, у минотавров… ну, их бычьи головы. Некоторым полночникам достается большая доля, чем другим.
Отсюда возвращаемся к личам, у которых несомненно больше всего поводов для жалоб. Ведь лич – это, в общем-то, просто пазл, сложенный из более-менее свежих частей других полночников, и жизнь его поддерживается остатками таумы, сохранившимися в этих частях. Поэтому личи вынуждены регулярно потреблять концентрированную тауму, чтобы продлить жизнь своих лоскутных тел.
В этих условиях повышение стоимости обучения действительно должно сильно их огорчать. Два или три раза я слышал, как моя мать тоже жаловалась на это, но меня вопрос денег никогда всерьез не интересовал. Для нас деньги не проблема.
– Чепуха, – бурчит Самия. – Ты по всей школе расклеил свои памфлеты, обвиняя администрацию в том, что она обирает учеников, а сам со своим дебилом-кузеном попытался взломать…
– Та-та-та, – перебивает ее Жоэль. – Когда не знаешь всю историю, лучше помолчи!
Самия закатывает глаза и игнорирует его.
Выступление директрисы закончилось внезапно, и нам объявили, что нужно разбиться на маленькие группы, чтобы войти в школу и ознакомиться со зданием. Я не успел задаться вопросом, почему мне хочется остаться с новыми, немного странными, знакомцами: к нам подошел ученик явно постарше нас.
Рослый, даже слишком. Тощий, как гвоздь, кадык выпирает так, что жалко смотреть. Старшеклассник склонился над нами и расплылся в такой улыбке, что его очки поднялись до надбровных дуг.
– Привет, молодежь!
– О нет, – простонал лич. – Только не он…
– Я тоже очень рад тебя видеть, Жоэль. Скажи, сколько еще ты собираешься тянуть с визитом ко мне в бюро?
Жоэль засовывает руки в карманы и пожимает плечами.
– Недолго, если школа не сделает ничего для поддержки самых нуждающихся учеников.
– Ты снова о деньгах?
– Как всегда, – огрызается Жоэль. – Вы завалены подачками родителей, которые боятся, что их отпрысков не допустят в Академию. Не нужно мне рассказывать, что у вас нет фондов, это просто вопрос приоритетов. Меньше расходов на цветочки – больше на учеников; достаточно разумная концепция, мне кажется, разве не так?
В груди моей как будто заворочался тяжелый шар, когда я сообразил, что являюсь отличным примером «отпрысков», упомянутых Жоэлем.
– Твои предложения будут непременно доведены до сведения дирекции, – заверил его долговязый. – Но сейчас не время дискутировать. Итак… Привет всем, меня зовут Огюстен, я учусь на третьем, последнем, курсе и сейчас, если не возражаете, проведу вас по школе. После полудня у вас будет свободное время, чтобы устроиться в дортуарах.
Он привел нас в анфиладу залов первого этажа; и у меня мелькает мысль, что минотавру Креону будет чертовски трудно ориентироваться в этом лабиринте.
Огюстен сообщает, что план галерей и переходов можно получить в бюро администрации. Самия и Жоэль хватаются за головы. Колен говорит мне о способах придать индивидуальность нашим блейзерам. А Ноэми демонстрирует свое презрение, когда вдруг путь нам преграждает стена. Не поймите буквально, вообще-то на ней юбка с блейзером и движется эта стена прямо на нас.
– А, вот и ты! – восклицает Огюстен. – Познакомьтесь, это моя младшая сестра, Прюн.
Младшая сестра?! Да она нависает над его двухметровой фигурой и заметно шире его в плечах. Даже я чувствую себя тщедушным пред лицом ее великолепия, скажем так!
Я пытаюсь различить знаки на ее нашивке, но Ноэми опережает меня, вскрикнув:
– Великанша?!
– Полувеликанша, – поправляет ее Огюстен. – Она будет учиться в вашем классе, и я рассчитываю, что вы хорошо ее примете, договорились?
Мы все киваем в унисон. Великаны в общем неопасны, но излишек в размерах и силе иногда их подводит. Великан мог бы, сам того не желая, оторвать вам голову при попытке стряхнуть перхоть с вашего блейзера. Посему я намерен следить за чистотой своих волос.
Прюн, молчащая, как пень, встала позади нас, и мне не удается даже разглядеть черты ее лица, прикрытого прядями, свисающими до подбородка, потому что она сутулится, несмотря на приличную высоту потолка.
– Ну хорошо, – Огюстен бодро возвращается к теме. – Пойдем дальше?
Чтобы Ноэми не спеклась в первый же день, Огюстен повел нас полутемными коридорами, попросив своего блуждающего огонька осветить их.
– Кстати, – замечает он, почесывая огоньку брюшко, – я вижу, что кое-кто из вас еще не обзавелся огоньками. Хотите зайти в магазин и купить набор для сотворения?
Мое сердце екнуло.
Я так радовался, предвкушая, как мы с Сюзель сотворим мой огонек. Вот еще штука, которой мы лишились из-за ее предательства.
– Да, – говорю я. – Я хотел бы, да!
Я глянул на Жоэля, ожидая, что он выскажется по поводу такой траты денег, но он занят болтовней с Коленом. Между тем наш гид, показав библиотеку и учебные кабинеты, увлек нас на четвертый этаж (без лифта), где располагается школьный магазин.
Больше всего это оказалось похоже на лавку безумного травника, живописную, как в фильмах Миядзаки. Десятки стеллажей громоздятся до узорчатого потолка, плохо различимого в полумраке, и ломятся под тяжестью магических книг, сундучков, кувшинов и кубков, переполненных зельями и жидкостями с психоделическими ароматами.
Огромный деревянный стол, отполированный многими сотнями локтей, перегораживает вход в эту сокровищницу. Такой прилавок был бы уместен в волшебной сказке; но прямо за ним возвышается новенький автомат, какие ставят на вокзалах. Однако он загружен не шоколадными батончиками. Нет, тут лишь крошечные пакетики, а в них сказочно мерцает что-то голубое. Цены, указанные на табличке, запредельные: щепотка таумы стоит двенадцать персеев[7]. Я прикинул: в пересчете на полдневную валюту вышло около ста шестидесяти евро.
– Здесь никого нет? – удивился Колен.
Жоэль потыкал пальцем в углы помещения:
– Будь спокоен, за нами хорошо следят.
Я опустил очки на нос. Сумрак рассеялся, открыв впечатляющее количество всяких устройств, прежде мною не виданных. Кабели, поршни, линзы… гоблинские технологии. Я сглатываю.
– Советую держать руки в карманах, – предупреждает Жоэль. – Малейший подозрительный жест – и нас прихлопнут.
– Прости, что?!
– Ты затеял хитрость, или просто кажется, что затеваешь, – и тебя прихлопывают, – повторяет он совершенно обыденным тоном. – Мой кузен Люка в прошлом году попробовал залезть в кассу, и ему пришлось заново перешивать физиономию, так его изуродовали.
Жоэль захихикал, скрестив руки на груди, словно уродовать учеников – дело вполне нормальное.
– Ну и мерзкая же у тебя манера переписывать историю, когда это тебя устраивает, – проворчала Самия.
– Эй, эй, потише, – призвал нас к порядку Огюстен. – Симеон, ты можешь купить набор для сотворения в автомате.
– О, неужели?
Как ни странно, я расстроился. Сестра говорила мне, что магазин содержит консьерж, а консьержем здесь служит не кто иной, как гоблин. На картинках-то я их видел, но мне ужасно хотелось увидеть гоблина вживую.
Тем хуже. Значит, отложим это до следующего раза.
Я засунул в прорезь машины почти все деньги, что мне оставила мать, и после долгих содроганий автомат выдал сильно потрепанную картонную коробку.
– Теперь пойдемте, – позвал нас Огюстен. – Направляемся в столовую на обед.
Мы пришли почти последними, и на столах мало что осталось от угощения, организованного в честь нашего приезда. Лично я от этого не пострадал, потому что блюда с жирами, протеинами и овощами в состав моего питания не входят. Мне хватило двух полулитровых бутылочек сангинады из ведерка, набитого кубиками льда; с ними я направился следом за моими новыми знакомыми, которые уныло тащили подносы с блюдами не очень аппетитного вида к столику в глубине зала.
Когда все уселись, я заметил, что ни Прюн, ни Огюстен за нами не пошли. Я оглядел помещение, но великанши не увидел.
– Могли бы пригласить ее пообедать с нами, – сказал я укоризненно.
– Это еще зачем? – резко ответила Ноэми, откинув прядь волос за плечо. – Она все равно не смогла бы усесться на эти скамейки.
– Это разве мешает нам проявить вежливость?
Вампирка метнула в мою сторону неприязненный взгляд, потом решила меня проигнорировать и пустилась в оживленную беседу с Самией. Сидела она напротив меня, но уж не знаю каким чудом дала почувствовать, что я прозрачный.
– Не заморачивайся, – утешил меня Колен. – Великаны очень застенчивые.
– Вот как?
Он подмигнул.
– Точно. Мы с ними ведем коммерцию, и вечно приходится очень стараться, чтобы их растормошить.
– И как это происходит? – поинтересовался Жоэль. – Они обряжаются в бикини и встречаются с вами на пляже?
Колен расхохотался, а я чуть не задохнулся от восторга, такой он красавчик. Потрясающая внешность!
– Это было бы фантастично, но все не так. Это мы посещаем их на дому, говорю же, они жутко застенчивы. Отхлебнешь полдневного питья и – бац! – ты уже на ногах.